Охота на разведенку

— Это тебя не … С какой стати вообще… — Марина честно пыталась рассердиться, потому что явно было, на что, но не могла.

Сердце стучало так сильно, что, казалось, даже через плащ видно, как бьется, кровь прилила к щекам и шее, взгляд неконтролируемо приникал то к шетинистому подбородку, то к сухим губам, избегая глаз. Очень хотелось посмотреть. Но страшно, боже мой, как страшно. Вдруг он поймет ее реакцию? Вдруг он…

Тут Олег резко наклонился, Марина непроизвольно вжалась сильнее в дверь, испугавшись внезапного движения. Но он всего лишь поднял ключи. Запрокинул голову и поймал ее взгляд. Да так и замер перед ней, на одном колене. Марина задержала дыхание, чувствуя, как натягивается что-то между ними, до истончения остро.

И когда рука Олега легко легла на коленку и двинулась вверх по бедру, Марина все еще не могла дышать, а натяжение стало струнным и звенело предупреждающе.

Он вел себя нагло.

Особенно после того, как так поступил: пропал на три недели. И Марина сейчас легко могла бы это прекратить, остановить его. Но воздуха не было, чтоб сказать хоть слово, и сил не было, чтоб сделать хоть одно движение.

Рука добралась до подола юбки и нырнула дальше. Олег медленно поднялся, не отрывая взгляда, не убирая ладони, и встал невозможно близко, словно хотел поймать ее дыхание, которого не было. Пальцы его, пройдя резинку чулок, обожгли голую кожу, Марина дернулась и наконец-то вздохнула, Олег подался вперед, ловя ее вздох, вжал широкой грудью в дверь, и натяжение лопнуло, вырвавшись дикой лавой дурмана, затопило, отключило полностью все мысли, все намерения, все несказанные слова. Только жажда осталась. Повинуясь этой жажде, Марина вцепилась в отвороты пальто Олега, потянулась за поцелуем, но он только выдохнул жарко ей в шею, полностью поглощенный решением первоочередной задачи. Добраться, наконец, до кровати.

Одним движением открыл дверь, втолкнул Марину внутрь и каким-то безошибочным чутьем нашел ее комнату. Еще пара секунд, и треск раскладного дивана, с утра не убранного из-за спешки, послужил сигналом для досадной паузы. Небольшой паузы, потому что Олег, моментально оценив обстановку, потерся щетиной о нежную кожу шеи Марины и шепнул:

— На пол?

И, не оставляя ей времени опомниться и завязать диалог, просто стащил с дивана подушки и одеяла и уложил женщину спиной прямо на них. Встал на колени, не давая подняться, сдернул пальто, стащил через голову футболку. Поймал восхищенно-жадный взгляд, улыбнулся удовлетворенно. Котяра, довольный собой, знающий, что хорош. Но он и в самом деле хорош. Так хорош, что глазам больно!

Марина опять замерла, разглядывая, зависнув буквально, поэтому не сразу поняла, что ее тоже раздевают, распахивают плащ, задирают платье. Она сама ничем помочь не могла, руки просто не слушались, тянулись к нему, чтоб потрогать, погладить, ощутить опять гладкость и жар его кожи, силу мускулов. Пальцы сами собой зарылись в отросшие на затылке волосы, сжались, в попытке поторопить, притянуть ближе.

Олег добрался, наконец, до ее губ, поцеловал, жадно и грубовато, провел уже обеими руками по бедрам, раздвигая, забрался в трусики.

И на этом предварительные ласки закончились за их полнейшей ненадобностью. Марина застонала от резкого вторжения, к которому была готова еще с того момента, когда увидела его у своих ног в подъезде. Олег не собирался щадить ее, давать ей привыкнуть, двигаясь быстро и мощно, словно упущенное время наверстывал.

Марина тонула в этой жесткости, такой знакомой жадной силе, подчиняющем взгляде. Он не отпускал ее ни на секунду, буквально поглощая ее, как вампир, насыщаясь ее податливостью, готовностью принимать его всего, без остатка, нежностью, что так контрастировала с его практически грубыми, безжалостными манерами. Она льнула к нему, как тонкая лоза к массивному утесу, обволакивая, завоевывая своей гибкостью. Завладевая полностью.

И Олег даже не понял, каким образом оказался внизу, с восхищением глядя, как извивается, дрожит от напряжения изящная талия, подпрыгивает в такт движениям небольшая, очень аппетитная грудь, наливается кровью закушенная губа. Марина наклонилась к нему, легко вплела пальчики в отросшие густые волосы, с наслаждением провела языком по шее, куснула за мочку уха. И вскрикнула, когда он опять захватил инициативу, прижимая ее к себе, фиксируя жестко и впиваясь снизу так сильно, что, казалось, еще немного такого темпа, и она с ума сойдет. Он задевал каждым своим рывком в нее какую-то точку внутри, и Марина, беспрестанно шепча что-то невразумительное, полностью отдалась в его власть, не пытаясь больше своевольничать.

Удовольствие было неожиданно резким и сокрушительным. Марина не смогла сдержаться и закричала, вжимаясь в Олега, дыша только его разгоряченной кожей, делясь с ним своим взрывом и чувствуя ответную дрожь и легкий укус в шею.

Она не сразу смогла прийти в себя, растекаясь по телу Олега довольной кошкой и получая дополнительное удовольствие от ощущения его под собой и в себе. Он лениво и сладко нацеловывал укушенное место на шее и тоже не торопился переменить позу. Чувствовалось, что ем нравилось лежать вот так, с нею на груди. И от этой простой тактильной радости сносило крышу еще сильнее, чем от бурного внезапного секса. Не хотелось говорить ни о чем, ничего выяснять. Если бы можно было вот так пролежать всю ночь, а то и весь день, Марина бы это сделала.

Но мир вокруг дал понять, что тоже существует, грубыми криками из-за двери. Мужскими, скандальными, пропитыми.

— Какого хера орешь, тварь! Все приличные люди спят!

Марина тихо вздохнула. Опять ее соседка привела мужика. И теперь этот мужик качал здесь права. Такое часто случалось, жизнь в общаге не дарила иллюзий. Соседка регулярно водила гостей, пила с ними на кухне, а затем трахалась в комнате, выселив дочь-подростка спать на кухню. И шума от нее обычно было гораздо больше, чем от Марины сейчас. На все замечания Марины соседка реагировала бранью и угрозами. Дескать, она в своем доме может делать, что хочет, и кричать так, как хочет.

А вот Марина, оказывается, не могла.

Мужик за дверью орал, топал в кухне, гремел тарелками. Марина лежала, не шевелясь, жутко стыдясь этой ситуации. Ей почему-то совсем не хотелось, чтоб Олег видел эту ее сторону жизни.

Но Олег, аккуратно переместив ее на подушки и сладко поцеловав в искусанные губы, встал, натянул штаны и, подмигнув, вышел за дверь.

Марина даже не успела придумать, что сказать, как остановить.

И быстро нашарила халат, с тревогой прислушиваясь к происходящему.

Сначала заорал мужик, что-то грязно-матерное, потом что-то коротко и тихо ответил Олег, а потом раздался грохот падающего тела.

Марина выскочила в коридор и взвизгнула, отшатнувшись обратно в комнату. Мужик у соседки был крупным и тяжелым. Этакий шкаф, громко падающий. Он занял в коридоре весь пол, задом отползая к входной двери.

Олег стоял в проеме кухни, машинально потирая кулак, и с усмешкой разглядывал валяющегося перед ним наглеца. Молчал. Многозначительно так. Потом сделал легкое, едва уловимое движение в сторону пьянчуги, и тот завизжал неожиданно высоко, словно не он до этого орал хриплым басом, стараясь напугать беззащитную женщину.

— Не, мужик! Мужик! Я все понял! Всеоооо!!!

После чего, так же задом, дополз до входной двери, поднялся, нащупал ручку и вывалился за порог, не обувшись.

Его подруга, соседка Марины, с открытым ртом стоящая по другую сторону коридора, застыла в ступоре. Олег перевел взгляд на нее, и женщина, завизжав, отпрыгнула в свою комнату и со стуком захлопнула дверь.

Олег развернулся к Марине, опять подмигнул и шагнул, оттесняя ее в комнату.

Оглядывая жадно спешно заброшенный халатик, нервно переминающиеся ступни с маленькими аккуратными пальчиками, стройные голые ножки.

Под его раздевающим взглядом Марина опять ощутила жар, сердце сладко закололо, руки задрожали. Надо бы поговорить… Прояснить ситуацию… В конце концов, это неправильно, нечестно по отношению к Марату Ринатовичу…

Но Олег опять не дал ей времени.

С готовностью выгибаясь в его настойчивых руках, Марина решила, что поговорит с ним обязательно. Но позже. Много позже.

22


Олег матерно рыкнул на главного инженера, оставленного за начальство на время его отсутствия и успевшего наворотить хрен знает, чего, и обреченно уставился на гору накладных. Чертова провинция. Все у них по-старинке! А ему теперь проверяй вручную каждую закорючку, потому что этот кретин, который оказался хитровыебанным кретином, знающим, что почем, ни в какую не сознавался, куда ушли две машины с дорогой сантехникой, предназначенной для монтировки в санузлы торгового центра. А также в какой жопе растворилась половина всего напольного покрытия. Все причастные лица упорно делали вид, что они непричастные, и это бесило особенно.

Как будто ему и без того мало поводов для бешенства.

Взять хотя бы сумасшедшую Красную Шапочку, попытавшуюся этим утром расстаться с ним под непонятным и надуманным предлогом, что так ему, типа, будет лучше. Безопаснее.

И это после такой ночи!

После того, какая она была этой ночью!

Неожиданно для самого себя улыбнувшись приятному воспоминанию, Олег покосился на удивленного этим событием и зря приободрившегося главного инженера, и, нахмурившись, продолжил разбор полетов.

Потом выпинул имевшего уже бледный предобморочный вид мужика в коридор и закрыл дверь на ключ.

Подошел к окну, прикурил.

Несмотря на завал на работе, мысли были далеко от дел насущных.

Проклятая кукла! Заморочила-таки ему голову своими капризами!

Он вспомнил ее виновато-испуганный вид, нервно сжатые пальчики, перебирающие край простенького халатика.

И как он сдирал с нее этот халатик, разозлившись на глупые слова про расставание, как опрокидывал ее прямо на стол на общей кухне, не обращая внимания на протестующий писк о том, что соседи. Что могут увидеть.

Плевать. Видел он вчера этих соседей. И даже рожи щупал. Ничего особенного. Они теперь из комнат своих выползут, только если обсираться будут. Особо приятными отдавались в пах тягучим возбуждением воспоминания, как Марина, забывшись, откинулась назад, вцепилась своими тонкими пальчиками в край стола, пытаясь удержаться, когда он вбивался в податливое тело со всей своей дурной силой, со всем диким желанием выбить из светлой головы идиотские мысли о расставании.

Какое, бля, расставание? О чем она вообще?

Да он ее в жизни не отпустит никуда, особенно после такого. Потому что ни с кем он так с ума не сходил, не дурел, не отключался от реальности. Она, словно транквилизатор, успокаивала, забирала себе весь напряг мерзкой командировки, расслабляла. Рядом с ней он впервые за последний месяц нормально уснул. И сны видел сладкие. Не отпустит он от себя такую женщину! Ни за что не отпустит!

Кончив, он подхватил разморенную Красную Шапочку на руки и утащил опять в комнату, где усадил на себя верхом и продолжил утренний марафон. Марина уже не пыталась проявить характер и высказать свое, не особо ему сейчас интересное, мнение.

Отзывчивая, расслабленная, покорная, такой она Олегу нравилась до безумия. Она ему всякой нравилась.

Потом Олег вынужден был все же свалить на работу, потому что все уже знали, что он в городе, но телефон подозрительно молчал. И на новый номер это списать было невозможно. Значит, затаились, твари косячные. За долгие годы работы в строительных организациях и вообще в управлении Олег научился задницей чуять возможные проблемы. И молчание подчиненных отдавало душком.

Пришлось ехать, хоть и не хотелось оставлять Красную Шапочку в таком состоянии. Оставалсь надежда, что, измотанная длинной ночью и бурным утром, она проспит весь выходной. А вечерком он опять к ней придет. И продолжит терапию.

А потом, уже после того, как сможет нормально думать и складывать слова в предложения, он ей предложит… Найдется, что предложить. А у нее не найдется слов, чтоб отказать. Это точно.

День пролетел быстро. Сантехника нашлась на даче одного из прорабов, практически целая. Так, парочкой комплектов порадовал семью и друзей. А вот следы напольного покрытия затерялись в недрах бумажных завалов.

Ну да хер с ним, завтра найдет.

Марина весь день не выходила на связь, не отвечала на смс. Олег надеялся, что это только потому, что спит без задних ног.

Затарив машину продуктами, поехал к ее дому, обдумывая по пути, как бы половчее вытащить Марину из этого клоповника и перевезти к себе в гостиницу. Хотя, у нее же парнишка. Значит, надо съемную хату. Пока здесь. А потом они уедут в столицу, или, если его босс отправит в очередную командировку, то с ним. Как жена военного, блин.

Сравнение навело на мысль, и Олег остановился у ювелирного. Решение по поводу Марины он принял еще в тайской тюрьме, а оформилось оно окончательно сегодня ночью. Как раз под ее сбивчивое бормотание о расставании.

Возле подъезда засек знакомый низкий мерс.

А вот это уже интересно.

Но решаемо.

23

Марина не успевала поражаться странности своей новой жизни. Было острое ощущение, что судьба, подарив ей десять спокойных и где-то даже счастливых лет, наполненных семейным счастьем, бытовыми вопросами, материнскими заботами, короче говоря, всем тем, о чем обычно и мечтает среднестатистическия нормальная женщина, решила, что хватит, пожалуй, с нее спокойствия. И выдала по полной программе.

Такого отсыпала, что и на десятерых хватит. Одно только похищение бандитами чего стоит!

А Олег?

Ее невозможный, совершенно чужой близкий мужчина?

Невероятный, далекий, притягательный, как магнит. Загадочный и простой. Его эмоции по отношению к ней считывались настолько легко, что в них не верилось. Ну не может мужчина, настолько интересный, успешный, богатый, вот так вот, ни с того ни с сего заинтересоваться такой, как она. Обычной. Невзрачной. Обременной всем, чем только может быть обременена женщина ее возраста.

Марина все время ждала подвоха, все время подсознательно отгораживалась, старательно не думала, не представляла их вместе и возможную дальнейшую жизнь друг с другом. Потому что нигде, ни в одной Вселенной, не могло быть у них совместного будущего.

Марина понимала, что нельзя привязываться, нельзя даже думать об этом. Потому что, если уж Вадик, ее первая любовь, ее самый близкий, самый, как ей казалось долгое время, лучший мужчина, вот так легко все разрушил, причинил такую боль близким, любимым людям, просто ради прихоти, минутного увлечения, то что говорить об Олеге?

Он приезжий, столичный мажор, хоть и не очень похож, конечно… Но, однозначно богатый, пресыщенный. Ему просто скучно стало здесь. А она попалась не вовремя. Или вовремя. Привлекла чем-то. Наверно, своей простотой провинциальной. Как у классика.

Ничего нового.