Ночной садовник

– Знаете что, мисс Пенни, – заговорила она, присев на корточки рядом с девочкой, – там, откуда я родом, считается очень плохой приметой надевать на голову чужие вещи.

– А откуда ты родом? – незамедлительно поинтересовалась Пенни, глядя на неё сквозь дырку в чулке.

Молли ответила самым равнодушным тоном:

– Да так, с одного волшебного острова.

Пенни выпустила чулок из рук:

– Не верю.

Молли сделала вид, что ничего не слышала. Она, тихонько напевая себе под нос, принялась собирать разбросанную одежду. Пенни подняла чулки и тоже положила в сундук.

– С волшебного-преволшебного? – спросила она, подсев поближе.

Молли перестала напевать:

– Ага, но не просто волшебного. Он весь сделан из изумрудов. – Молли села на пол и похлопала себя по коленкам. – Садись ко мне, я тебе всё расскажу.

В следующее мгновение Пенни, забыв о сундуке, уже сидела у Молли на коленях, а та забрасывала в сундук оставшиеся вещи и отвечала на расспросы малышки. «Там живут феи?» – «Их больше, чем кажется». – «А люди умеют летать и показывать фокусы?» – «Конечно, но никто этим не хвастается». – «А ты видела настоящее чудище?» – «Да, но маленькое – не больше лягушки».

С каждым ответом глаза Пенни становились всё больше, очки лишь усиливали этот эффект. Через несколько минут рассказы Молли совершенно укротили малышку, и та воодушевлённо щебетала у неё на коленках о том, как хотела бы побывать на острове и повстречаться с настоящими чудищами.

– Мы наловили бы феечек, посадили бы их в кувшин и кормили чудищами. И у нас были бы свои домашние феи! – болтала она.

Затем, замолчав, повернулась к Молли, и лицо её озарилось внезапной догадкой.

– Ты такая рыжая, потому что жила на волшебном острове?

Молли ничего подобного пока не приходило в голову.

– Думаю, вы совершенно правы, мисс, – ответила она, заправляя за ухо рыжую прядь.

Пенни посмотрела на свои чёрные волосы:

– Вот бы и мои волосы стали волшебными! А то мама заплетает их, заплетает, привязывает яркие ленточки, а они всё равно страшные и скучные…

Молли вынуждена была признать, что девочка права. Две тонкие чёрные косички свисали по бокам головы Пенни, как два безжизненных ивовых прутика. Но что толку ненавидеть то, что нельзя изменить? Она сложила в сундук последнюю вещицу и с улыбкой взяла косичку Пенни.

– Да ведь у тебя самые настоящие волшебные волосы! – сказала она, изучая чёрную косичку, как ювелир драгоценный камень. – Ты знаешь, кто такая царица Клеопатра?

Пенни отрицательно мотнула головой. Молли улыбнулась:

– Клеопатра считается самой красивой женщиной из всех, что жили на земле. Волосы у неё были чёрные-чёрные, совсем как твои. И любой мужчина, кто её видел, сразу же влюблялся. И даже сэр Ланселот влюбился.

– Я такого не знаю.

– А Робин Гуда знаешь? – Молли предприняла вторую попытку.

Глаза у Пенни расширились от удивления.

– Правда? И он тоже? А ещё кто?

Молли склонилась и прошептала девочке на самое ухо:

– Только никому не говори, что это я тебе сказала. Ходят слухи, что даже сам архиепископ Кентерберийский.

Пенни ойкнула и прикрыла рот ладошками.

– Разве архиепископ может влюбиться? – произнесла она с удивлением.

– Ни за что и ни при каких обстоятельствах! – раздался голос у них за спиной.

Молли обернулась: в коридоре стояла высокая женщина. Чёрные волосы стянуты на затылке в тугой узел, кожа фарфорово-бледная, совсем как у Пенни, а на лице написано крайнее недовольство.

– Мама! Мама! – Пенни вскочила с коленок Молли и подбежала к женщине. – Это Молли! Она с волшебного острова! Она будет жить с нами! У неё есть брат, но она мне так нравится! Нравится-нравится! – затараторила малышка. Цепляясь за длинную юбку, она вскарабкалась к матери на руки. – Я никогда-никогда ничего так не хотела! Давай её оставим! Ну давай-давай!

Молли поднялась на ноги и, опустив глаза в пол, присела в поклоне:

– Если вам будет угодно, мэм.

Женщина стояла с прямой спиной, сложив руки на груди.

– Разве похоже, что мне будет угодно? – холодно парировала она.






4

Прислуга




Молли стояла у стены кухни особняка Виндзоров. В кухне была большая кладовка, кирпичная печь, кухонный лифт и два чёрных хода. К Молли жался Кип, которого позвали с улицы. Перед ними взад и вперёд вышагивала Констанция Виндзор: спина идеально прямая, руки сцеплены в замок перед собой.

– Мы с тобой знакомы? – спросила она Молли и уставилась на неё в ожидании ответа.

– Нет, мэм, – ответила та.

Женщина остановилась, смахнула с кружевной манжеты невидимую пылинку. У неё за спиной стояли двое детей – Пенни и мальчик постарше, всем своим видом показывавший, как ему скучно.

– А когда ты проникла на мою территорию, ты слышала, как я поздоровалась с тобой и пригласила войти?

– Нет, мэм, – ответила Молли, не в силах побороть дрожь в голосе. Она чувствовала на себе взгляд брата, который не понимал, что происходит. Молли нащупала его ладонь и легонько пожала.

– Интересно! – Констанция крутанулась на каблуках, чтобы нанести очередной удар. – Мне интересно, почему тогда я обнаруживаю тебя в собственном доме, хотя я тебя не приглашала? И ты уже распаковала вещи и рассказываешь моей дочери какие‐то небылицы про чудищ и влюблённых священников!

Констанция не задавала вопроса, но, казалось, ждала от Молли ответа. Молли переступила с ноги на ногу; через дырку в подошве правого башмака проникал холод от каменного пола.

– Это была просто сказка, мэм. У меня не было злого умысла.

Пенни, до этого сидевшая на столе на безопасном расстоянии, соскочила на пол:

– Мамочка, так нечестно! Это я её пустила!

Констанция метнула на Пенни строгий взгляд, и та вновь забралась на свой насест. Женщина задумчиво поправила волосы и медленно заговорила:

– Я думаю, ты прекрасно осознаёшь, как это выглядит с моей точки зрения.

Молли открыла рот, чтобы ответить, но не смогла произнести ни слова. В данный момент она вообще ничего не осознавала. За последние полчаса всё, что она знала об этом доме – вернее, думала, что знает, – перевернулось с ног на голову.

– Простите, мэм, – наконец выговорила она. – Наверное, это недоразумение. Нас наняли на работу в городе от имени вашего мужа, мистера Виндзора.

– Наняли? – Констанция Виндзор скривилась. – Полагаю, что ты, агентство и мой муж – все совершили ошибку. Я ему неоднократно говорила, а теперь и тебе повторю: я не желаю видеть в своём доме прислугу, я в ней не нуждаюсь. Я прекрасно справляюсь с домом сама.

В другой ситуации Молли бы восхитилась женщиной, столь откровенно идущей наперекор мужу. Но сейчас ей казалось, что перед ней разыгрывают дурную комедию. Стоило только посмотреть на помещение, где они находились, чтобы понять: эта женщина понятия не имеет, как вести хозяйство. На полу лежал толстый слой пыли и сажи. На стенах цвела плесень. Повсюду валялись объедки, на столах красовались пятна от пролитого супа. В мойке высилась гора немытых сковородок и тарелок. Всю жизнь Молли помогала матери драить кухню, поэтому прекрасно знала, как выглядит дом у хорошей хозяйки. Здесь хозяйки словно не было.

– Я говорю, их обоих надо арестовать и посадить в тюрьму. Они грязные и воняют рыбой.

Это заговорил мальчик, облокотившийся на стол позади Пенни. Он был примерно одного возраста с Молли. Как Пенни и Констанция, бледный и черноволосый. Но, в отличие от них, он был уродлив. Всё лицо покрывали оспины, а брови над глубоко посаженными глазками срослись в одну чёрную линию. Он ковырялся в кульке с жевательными конфетами, явно пытаясь набрать и засунуть в рот как можно больше сладостей сразу.

Констанция повернулась к нему. Сложно было понять, что выражает её лицо.

– Алистер! Что я говорила тебе насчёт сладостей до обеда?

Мальчишка закатил глаза и выплюнул целый комок жёваного ириса обратно в кулёк. С одной стороны, зрелище было отвратительным, а с другой – это была еда, поэтому Молли не могла оторвать от него взгляд.

– Вам повезло, что не в моих силах последовать совету сына, – продолжила Констанция. – В этом Богом забытом месте нет полиции. Если вы немедленно покинете мой дом, мы будем считать инцидент исчерпанным. Как видите, дети, за которыми надо присматривать, у меня и так есть. Не сомневаюсь, что вы с братом найдёте работу в городе.

Кровь прилила к щекам Молли. Неужели эта женщина думает, что они отправились бы в такую даль, если бы могли найти работу в городе? Молли неделями стучалась во все двери – в поисках сначала работы, потом еды, затем хоть какого‐то сочувствия. И всегда получала один и тот же ответ: такие, как она, никому не нужны.

– В городе нет работы, – сказала она. – Нет для нас. Если вам жалко денег, мы готовы трудиться за еду и крышу над головой, нам не нужна плата…

Констанция прервала её.

– А нам не нужны твои одолжения! – произнесла она таким тоном, что Молли отпрянула: кто говорит об одолжении?

– Мэм, ваша семья ведь жила до этого в городе. Вы ведь выходили на улицу после захода солнца и знаете, какая работа выпадает на долю таких, как мы, кому не на что больше надеяться. Если бы вы знали, что мы пережили за эти недели, через что прошли… – Молли могла бы сказать ещё больше, но рядом стоял Кип. Она покачала головой, в глазах блеснули слёзы. – У моего брата слабое здоровье. Он сам очень слаб. – Молли знала, что Кип возненавидит её за эти слова, но выбора не было. – Пожалуйста, дайте нам шанс.

Констанция долго изучающе смотрела на Молли.

– Сколько тебе лет, девочка? – спросила она смягчившимся голосом.

– Мамочка! – в ужасе воскликнула Пенни. – Неужели ты не знаешь, что настоящую леди не принято спрашивать о возрасте?

Констанция пропустила упрёк дочери мимо ушей и ждала ответа. Молли опустила голову: