Нежное безумие

– Именно поэтому я не собираюсь его убивать прямо сейчас, а просто преподам хороший урок. Он скажет мне спасибо. – Воун подмигивает, сплевывая кровь, и снова обходит Пенна. Он в отличном настроении, когда дерется.

Воун с разворота ударяет Пенна в подбородок, отчего кровь фонтаном брызгает на землю. Он падает и не шевелится, избитый и весь в крови.

Секунда.

Пять секунд.

Десять секунд.

Ну, вставай. Вставай. Вставай.

Вопль вырывается из меня прежде, чем я успеваю проглотить его, и звоном отдается у меня в ушах. Блис, Алиша и Эсме усаживают меня на трибуну, Найт подходит ко мне и быстро обнимает за плечи. Он тащит меня к парковке, расталкивая всех направо и налево своими широкими плечами, выглядит так, словно дерутся дети из двух школ. Найт заталкивает меня в свой светло-синий «Астон Мартин Ванквиш Воланте». На заднем сиденье мало места, я вынуждена сесть ровно и закрыть рот ладонями, чтобы меня не стошнило. Он протягивает бутылку воды, я беру, но мои руки настолько сильно трясутся, что я обливаю все вокруг.

– Не наблюй мне на сиденье, все кончено, Фоллоуил.

Он обходит кабриолет, затем прыгает на водительское сиденье, не открывая дверь. Внезапно появляется Воун, вытирая лицо черной футболкой. Джинсы его порваны, самодельный пояс сделан из шнурков от армейских ботинок. Найт указывает пальцем на Воуна и заводит двигатель:

– Ты сошел с ума, если считаешь, что я позволю сесть в мою машину с видом Керри после финальной сцены фильма.

Воун вспыхивает от злости:

– Успокойся, Коул. Я прокачусь с компанией из Лас-Хунтас.

Брови Найта подскакивают от удивления, а глаза полны удивления:

– Ты реально сошел с ума. Садись в тачку, придурок.

– Они подскочили к нам на поле, – говорит Воун с таким видом, будто это достойное объяснение его решения. У меня кружится голова от запаха дури и крови.

– И они надерут вам задницы. Не делай глупостей, пока я не вернусь. Мне просто надо доставить принцессу до ее замка.

Воун поднимает ногу и поправляет скотч на подошве его ботинка, который полностью порван.

– Сегодняшнего боя не должно было быть, – он сплевывает кровь на дорогу.

– Только не говори мне, что Скалли разбил что-то еще, кроме сердца Дарьи. Она выглядит так, будто у нее есть какие-то чувства.

Я пнула кожаное сиденье Найта. Мне все еще сложно дышать, но я впитываю любую информацию о Пенне.

– Его мать умерла сегодня утром.

Тишина оглушает, но громкий крик взрывается у меня в голове и ушах. Я смотрю на Найта, парня, который видит это, словно что-то реальное, и я не удивлена, что он застыл на месте.

– По этой причине он начал потасовку, – вздохнул Воун. – Когда у Дарьи происходил ядерный взрыв на глазах у всех – это было круто, кстати – какой-то парень выбежал на поле и поднял Скалли с грязи, крича, что его мама передознулась сегодня утром. Более того, на его восемнадцатый день рождения.

– Вали на фиг отсюда. – Найт сжал челюсть и ударил по рулю так сильно, что пронзительный гудок застыл в небе на несколько секунд.

Воун качнул головой:

– А вторым подарком на день рождения было то, что отчим выгнал его из дома. Игроки Лас-Хунтас не тронут меня и пальцем. Я просто наложу ему несколько швов и проверю, чтобы все было окей.

– Я пойду с тобой, – сказал Найт с уверенностью. Следующий футбольный матч на этой неделе, и как раз против команды Лас-Хунтас. Они сломают ему ноги, даже не подумав дважды. Но я, конечно, промолчала.

В прошлом году бывшие выпускники школы Всех Святых заявились в Лас-Хунтас посреди ночи, заменили их флаги на пиратские и намазали все вазелином напоследок. Так что идти туда без команды, даже Воуну, это не просто напрашиваться на неприятности, а буквально умолять о них. Но в этом весь Найт. Рисковать – его хобби.

– Я просто высажу Дар у дома.

– Отлично, в любом случае я еду с вами, парни, – выдохнула я. Моя уверенность, что я не встречу Пенна, была практически стопроцентная, особенно если учитывать обстоятельства. Вероятно, я последний человек, кого он захочет видеть сегодня, ведь я напоминаю ему о том, что он потерял. Если мои сопливые друзья услышат, что я зависала в Лас-Хунтас после внезапного визга, у них будет отличный повод для сплетен.

– Заткнись! – одновременно воскликнули Воун и Найт.

Воун сделал шаг, оказавшись под фонарем. Теплый свет попал на израненное Пенном лицо. Под обоими глазами чернели синяки, губы и бровь были порваны, на лбу была огромная шишка, которая завтра вырастет еще сильнее. Он никогда не был настолько сильно избит.

– Не переживай, мать Тереза. Мы не будем зависать слишком долго, – сказал Воун.

– Да? – спросил Найт.

– Блис Ортис только что уговорила его пойти к ней домой потом. Не уверен, что они смогут трахаться в таком состоянии, но думаю, что они откроют для себя что-то новое.

Оба парня мрачно смеются. Блис. И почему я не удивлена. Она помешана на парнях. Притормози, девочка. Обычно меня не беспокоят такие вещи, но Блис тащится по парням так же, как я по своей красоте. Но трогать Пенна – это слишком, потому что, во-первых, он явно сильно ранен, а во-вторых, он был первым, с кем я поцеловалась. А это означает, что никто из школы Всех Святых не имеет права касаться его сейчас.

– Ему восемнадцать. Он может трахаться в любом состоянии. Даже практически в коме, – подытожил Найт. После минутного молчания он добавил: – Гас, вероятно, все проиграл. Он поставил кучу бабла на этот бой, а фактически в нем нет победителя. – Найт провел по подбородку.

– Гасу нужны только тусовки и минет. Не обязательно в таком порядке. Гас придурок, хотя я встречал более изощренных, – сухо ответил Воун. – Он переживет.


– Ты готов лечь с ним в постель ради своих корыстных целей.

– Я залезу в постель к любому, кого смогу обмануть. Так что у меня свои методы в моих расчетах, – спокойно сказал Воун.

Я посмотрела на руки, лежавшие на бедрах. Почему я чувствую себя настолько виноватой? Воун наклонился и похлопал меня по спине, словно старший брат, хотя он на два года младше:

– Не ной. Скалли крепкий сукин сын.

Они не знают. Ни о Вии, ни о Пенне. Ни о моем камешке на шее, ни о Халке, живущем внутри меня.

Я встряхнула волосами и улыбнулась, но я не там. Не в той реальности. Даже когда Найт вез меня домой под удивительным звездным небом, настолько чистым, что у меня заболели глаза. Луна выглядела одинокой и притягательной, а где-то под ней Пенн пытается примириться с новой реальностью.

Найт заглушил двигатель и жестом указал мне в сторону дома. Особняк, выполненный в тосканском стиле, с восемью ваннами, с двухэтажным фойе, винным погребом, балетной студией и бассейном, который выходил прямо из скал, которые мы называли вратами в Эльдорадо. Мой папа инвестор, а мама… ну, она инвестирует в то, чтобы быть рядом с правильным мужчиной.

– Ты выглядишь уставшей и очень виноватой. Приди в себя и разберись со всем этим дерьмом, пока мы поднимаемся на второй этаж, – прогудел он, перебрасывая мою руку через свое плечо, и потащил по лестнице в темное фойе. Там висел огромный черно-белый портрет матери в одежде балерины, и ее элегантность царила во всем доме.

Сейчас не очень поздно, и шансы, что родители еще не спят, очень велики. Если нет, то Мелоди точно проснется, когда часы пробьют полночь. Она всегда заводит будильник, чтобы проверить, не нарушила ли я комендантский час.

Я не помню, как Найт положил меня на кровать, но он сделал это. Я все еще в одежде и не смыла макияж. Время будто остановилось; оно просто стояло в комнате, словно тяжелая мебель.

У Пенна Скалли проблемы.

Огромные проблемы. Он только что потерял мать и оказался бездомным. Всего в нескольких километрах я лежу на огромной кровати с дизайнерскими покрывалами, аквариум во всю стену, наполненный розовым шампанским, стоит позади меня.

Мои действия – вот что привело к таким проблемам.

Если бы не я, то сестра была бы рядом с ним. Может быть, его мама не подсела бы на крэк или что-то еще. Я зажмурилась, сопротивляясь набежавшим слезам. Он подарил мне редчайшую вещь в мире, я расплатилась с ним страданиями. Мама умерла в его день рождения. Но есть что-то обнадеживающее в боли, которую я ощущаю. Она напоминает мне о том, что, несмотря на мой стервозный характер, я все еще способна переживать за кого-то.

Послышался звук босых ног, шагающих по коридору. Я сразу узнала тихую походку Мел и ее грациозные движения. Дверь в комнату со скрипом открылась, и она вошла на цыпочках. Обычно я притворяюсь спящей, чтобы избежать лишних разговоров. Сразу после исчезновения Вии я перестала называть ее мамой, и она стала просто Мел, но я не помню почему. С тех пор мы росли отдельно друг от друга, поэтому разговоры один на один казались пыткой. Но именно сейчас я не смогла сделать вид, что сплю.

Мелоди наклонилась, чтобы поцеловать меня в лоб – она повторяла это движение изо дня в день, с самого моего рождения. Позднее она стала нависать надо мной с целью уловить запах алкоголя. Но сегодня, к сожалению, я трезвая.

– Доброй ночи, милая. Хорошо провела время в кинотеатре?

Я на мгновение забыла о лжи, которую я ей наговорила перед уходом из дома. Я откашлялась, чтобы сказать «да», но правда сама вырвалась:

– Я видела Пенна Скалли.

Она напряглась, а затем опустилась на край кровати. Она попыталась сохранить спокойствие, но даже в темноте я разглядела, как у нее дрожит нижняя губа.

– Как… Как он?

– Его мама умерла сегодня.

Слова шокировали меня. Я не разговаривала о нем… никогда. Никто не знает, что произошло с ним и Вией. Я не смогла признаться. Когда Мелоди надавила на меня, я категорически все отрицала. Я даже убедила саму себя, что ничего не произошло. До сегодняшнего дня.

Она сжала губы, опустила голову, и плечи ее начали содрогаться. Я села, прислонившись к мягкой, обитой шелком спинке кровати.

– Сегодня его день рождения, – сказала она.

Конечно, она помнит и о дне рождения Вии.

– Он дрался сегодня.

Она бросила на меня полный отчаяния взгляд.

– У Пита?

– В «Змеиной норе», да.

– С ним все в порядке? – Она даже не отругала меня за то, что я ходила туда.

– Я не знаю. Он не из моей тусовки, – съязвила я. Я верю, что Воун не уйдет от Пенна, пока не убедится, что с ним все хорошо. Физически хорошо, но не в душевном состоянии. А Блис? Даже если он захочет поговорить, но никогда не сделает этого. Она усядется на него еще до того, как он расскажет, как себя чувствует.

– Что случилось с его мамой? – спросила Мел.

– Передозировка. – Я перекинула волосы через плечо и начала заплетать их в косу.

Дыхание участилось, но ее губы практически не двигались.

– Это ужасно.

Разве Скалли не богачи? Обычно обеспеченные люди не умирают от наркотиков. Они ездят обниматься с деревьями в реабилитационный центр в Палм-Спрингс и возвращаются на пятнадцать килограммов тяжелее и на тридцать тысяч беднее. Казалось, что Виа купается в деньгах. Я всегда думала, что Пенн носит дерьмовую одежду по той же причине, что и Воун, – показать миру, что деньги его не волнуют.