Напряжение растет

— Еще раз повернешься — два за экзамен.

— Это Максим плюется бумажными шариками!

— Что-о? — возмущенно оскорбился я, одновременно воссоединяя ствол шариковой ручки с колпачком.

— Это ты сделал! — взбеленился Ян, доставая из пышной гривы волос скомканный в плотный комок патрон из листка бумаги и демонстрируя его классу.

— Я писал изложение по жизни и творчеству Антона Павловича Чехова! — дрожащим от негодования голосом поведал классу и экспрессивно махнул рукой.

— А это тогда что такое?!

— Тебе виднее, это твои волосы.

— Да ты-ы… Да я тебя-я! — зарычал Ян, дернулся ко мне и неловко зацепил соседку локтем.

— Дуэль?

— Д-да!!! — поднявшись из-за парты, выплюнул он.

— Ну и отлично, — улыбнулся я ему и виновато поклонился его очаровательной соседке по парте. Та смущенно фыркнула и отвернулась.

А мне соседки не досталось, увы. Да и парта — последняя, хоть центральный ряд. Зато все затылки недоброжелателей как на ладони.

— Ян, выйди из класса! — Холод учительского голоса моментально сковал эмоции ученика до арктической безнадежности и тоски. Даже меня легонько зацепило.

— Ну Ма-арь Степа-ановна-а…

— Тетрадь оставь, сколько успел, столько и оценю.

За поверженным противником тоскливо скрипнула дверь. Улыбка сама выползла на лицо, но я вовремя прикрыл ее рукой, изобразив глубокую задумчивость и заинтересованность судьбой писателя.

— Максим, тетрадь на проверку.

— Да, Марья Степановна, — подхватив тетрадь, через мгновение бережно положил ее перед глазами преподавателя.

— Хм, — через массивную оправу на меня глянули умные карие глаза. — Один в один с учебником?

— Хорошая память, — чуть виновато развел я руками.

— А знаки препинания где потерял? — улыбнулась ледяная леди уголками губ.

— Я предпочитаю ставить их в самом конце, — доверительно поделился с учительницей. — Для интриги.

— Какой еще интриги?

— Всегда есть шанс, что я поставлю их правильно, — вздохнул и отвел взгляд.

— Иди, ставь, — протянула она мне рабочую тетрадь. — Интриган.

Вот только последнее слово было сказано совсем с другим смыслом. Но вроде обошлось.

Сел на свое место и привычно оглядел класс, тут же наткнулся на внимательный взгляд Пашки Зубова. Что-то он целый день на меня сегодня смотрит, но сам не подходит. А когда я решил подойти замириться — угрем выскользнул в коридор, да так ловко, что не догнать. Явно задумал недоброе.

Хрипло запели динамики в коридоре, объявляя перемену. Странная тут школа — вместо резкого звонка целая песня, да еще перед каждым уроком разная. Зато не перепутать, какой по счету. Вот и сейчас вполне понятно — пятый и вроде как последний на сегодня завершен.

— Тетради на угол стола!

Последний раз с тоской взглянул на расставленные запятые, отложил свой труд в сторонку. Надеюсь, мне повезет сегодня… Если не с изложением, так хотя бы удастся поймать Пашку и поговорить. Вот он, кстати, пытается успеть записать какую-то мысль, пока учительница медленно вытягивает тетрадь из-под его ручки. Сложив все вещи в кейс (а у меня есть кейс!), приготовился к захвату будущего друга.

— Можете идти. Максим, задержись.

Все поникло внутри, когда увидел, как Пашка быстро сложил свои вещи в портфель (пф!) и вылетел из класса, напоследок глянув в мою сторону. Но ничего, от моей дружбы еще никто не уходил.

— Да, Марья Степановна? — убрав хищный оскал с лица, мило улыбнулся преподавателю.

— Камеры, — изящный палец с острым ноготком указал на завитушки в гардинах и портреты научных деятелей, развешенные по стенам. — Монитор, — пальчик указал на плоскость стола.

— Здорово, — согласился, потыкав пальцем в иконки экрана. — А вам тут, кстати, сообщение от Котика.

— Руки! Так вот, Максим, я прекрасно видела, что ты делал на последней парте. Эта запись также есть в архиве школы. Ты понимаешь, к чему я веду?

— Можно получить копию? — Мои глаза загорелись.


Все-таки навесом стрелял, через две головы и целый ряд! Федор точно оценит.

— Чтобы такого на моих уроках больше не было, — прикрыв глаза, вздохнула учительница.

— Хорошо, — покаянно качнув головой, я отвел взгляд.

Быстрее бы разговор закончился, пока шансы догнать Пашку совсем не исчезли. Проще соглашаться.

— И перед Яном извинись. Никаких драк!

— Давайте вы мне просто двойку поставите? Можно две, — поскучневшим голосом произнес я и отвернулся к окну.

Темные тучи, лениво собиравшиеся с самого утра, разразились-таки ливнем, размывавшим вид из окна потоками воды. Вот только Пашку это не задержит — его встречают на машине. Так что я снова опоздал с разговором. Может, обойтись без него? А есть ли шанс подружиться без участия второго человека? Хм…

— Максим, ты меня слушаешь? Ты ведь намеренно его спровоцировал.

— Ставьте три двойки, — пожал я плечами.

— Ладно, пусть родители с тобой разбираются, — обреченно вздохнула Марья Степановна, прервав затянувшуюся паузу. — Давай дневник. — Рука требовательно потянулась в мою сторону.

— Вот, — положил я на стол одну из двух имеющихся у меня в кейсе абсолютно одинаковых книжиц с императорской короной на обложке.

Опыт небольшого бизнеса научил, что лучше иметь несколько отчетных документов, чтобы не портить настроение проверяющим.

— Пусть твой папа напишет мне ответ на этой же странице, — произнесла Марья Степановна, продолжая украшать красивым почерком разлинованный лист.

Провал. Хотя в поле для оценок не отыскалось ни одной двойки.

— Оценки за поведение ставить нельзя, — прокомментировала она мой удивленный и благодарный взгляд. — Но мое мнение о тебе изменится в лучшую сторону, если драки не состоится.

Серьезный аргумент. Тем более что Ян и без того достаточно напуган, так как знает, за что его будут бить. Да и отцу мало радости, если его снова вызовут в школу.

— Я подумаю над этим, — со всей ответственностью уверил ее, забирая дневник.

Вредно менять свое мнение на ходу, без серьезного и вдумчивого торга. Иначе ценить его совсем перестанут.

— Хотелось бы верить, — задумчиво произнесла мне в спину учительница, когда я медленно и солидно удалялся из класса.

Впрочем, солидности той хватило ровно до закрытия двери, после чего последовал стремительный рывок на первый этаж, к парадному входу. Я все еще мог успеть за Пашкой!

Только и возле входа его тоже не оказалось — ни возле самой двери, ни около расписания, и даже в раздевалке не висела знакомая черная куртка.

— О, Максим, — окликнули меня с правой стороны обширного холла.

Рядом с массивными шкафами, за толстыми стеклами которых томились узниками шоколадные батончики и чипсы (когда-нибудь я освобожу их всех!), деловито управлялся с кофейным аппаратом Руслан Артемьевич — тот самый, с помощью которого нам удалось устроиться в эту школу. Хотя, как называется его должность, я так и не узнал — в расписании фамилии не было, а те учителя, которых я спрашивал, отчего-то добавляли перед его именем слово «господин» и кратко обозначали его положение: «В руководстве».

— А я тебя как раз жду, — протянул он мне пластиковый стаканчик, наполненный чем-то горячим и волнующе шоколадным. — Угощайся.

— Спасибо, — с благодарностью отозвался я, прислушиваясь к горячей волне блаженства, устремившейся к желудку.

— Найдется пять минут на беседу?

— Да, — кивнул я. В самом деле, теперь спешить особо некуда.

— Тогда пойдем ко мне в кабинет, — улыбнулся Руслан и шагнул к лестнице.

Обернувшись напоследок, так и замер, глядя в открытую кем-то входную дверь. Там, во дворе, глядя в мою сторону, стоял Пашка, укрытый от дождя черным зонтом, удерживаемым в руке охранника.

— Максим? — поторопили меня.

— Эх. — Я с тоской глянул на дверь, затем на горячее лакомство в своих руках и все таки зашагал вверх — иначе неудобно как-то. Ладно, завтра поговорим.

— Присаживайся, — гостеприимно махнул Руслан Артемьевич рукой на кресло напротив небольшого стола в крошечном кабинете на самом последнем этаже здания. Кроме стола, двух кресел и стальных жалюзи, окрашенных в белый цвет, в комнате ничего не было — ни шкафа с бумагами, ни компьютера, ни других признаков того, что тут кто-то работает. Разве что отсутствие пыли подсказывало, что этим местом пользуются. — Как тебе в школе?

— Брату и сестрам нравится, — уклончиво сообщил я.

— Отлично, — воодушевленно улыбнулся Руслан. — Ведь главное семья, верно? Ради нее можно потерпеть мелкие неудобства.

— Да, — с настороженностью подтвердил я, одновременно обдумывая, в какую сторону пойдет разговор.

Руслан Артемьевич не был плохим человеком, хоть поначалу, два месяца назад, отказал нам, не пустив за ограду. Не стал он хорошим после того, как заинтересовался моим даром и распахнул двери школы для меня и брата с сестрами. Обычный человек с собственными интересами, ради которых готов улыбаться и поить шоколадом. А я достаточно вежлив, чтобы улыбаться в ответ. Но интересы у меня — свои, и они подороже горячего лакомства.

— Для нас вот тоже самое главное — семья, — сменив открытую улыбку на чуть грустную, произнес он. — Большая, огромная семья размером в целое княжество.

— Разве бывают такие? — усомнился я в ответ.