На расстоянии любви

Соня подбежала и ударила в плечо сначала одного, потом другого:

— Вы идиоты, оба! Я ухожу, а вы можете утопить друг друга, но на похороны я к вам не пойду!

Она направилась к тропинке.

— Подожди, Соня! Я не слышал твой ответ! — крикнул вдогонку Виталий. — Да или нет?

Она издали показала два пальца и услышала хриплый смех Трофима. Пусть смеется!..



Камни были теплые, шершавые. Если провести по ним ладонью, внутри поднималась теплая волна. Словно они гладили тебя в ответ.

Соня оглянулась, скинула одежду, легла на них животом. Как же она скучала по ним!.. Пусть они отдадут ей тепло и суровую нежность вековых мечтателей, слушающих плеск волн и наблюдающих за падающими в ночи звездами. Она раскинула руки, потерлась щекой и грудью. Так хорошо, что прошибает на слезы. Глубоко вздохнула, закрыла глаза, поддалась воле ласкового ветра, солнца и… мечты.

Горячая ладонь легла на лодыжку, провела до бедра и выше.

— Нашел?

— Я тебя везде найду!

Даже не открывая глаза, она поняла, что Трофим раздевается. Вещи летели на соседние камни. Но ей было так хорошо, что казалось, лишнее движение принесет боль. Даже собственной наготы было лень стесняться.

Он лег рядом, оперся на локоть, смотрел на нее, лаская взглядом. Соня повернулась на другой бок, не помогло — нельзя спрятаться от того, что всегда было с ней.

— Трош, давай без этого… Я не готова. Дай мне привыкнуть к мысли, что это ты, а не воспоминания, не дурацкие сны, не видения в амбаре.

Град поцелуев посыпался на ее спину и плечи.

— Нет, я не видение в амбаре! Могу подтвердить любым способом.

— Камасутру выучил? — лениво усмехнулась она.

Его губы добрались до ее уха, принялись терзать мочку. Шепот обжигал и возбуждал.

— С утра, с вечера — лишь бы с тобой.

Он мягко перевернул ее и посадил к себе на колени. Соня утонула в глубине темно-карих глаз, как прежде. Ничего не изменилось: она любит его, и ждет, и верит, и не может без этого жить!

— Ты хотел, чтобы я простила…

Она обхватила его шею и крепко прижалась грудью.

— Ты победил…





ГЛАВА 24

Планы




Трофим присел к матери. Она дремала, но почувствовала его присутствие и открыла глаза.

— Сынок!.. Что с тобой?

После утреннего купания под глазом вспух фингал. Соня пыталась закрасить его кремом, но потом плюнула и отправила его так.

— Это ничего, пройдет. Теплые деревенские встречи. Надо было кое с кем разобраться. Думаю, он понял.

Трофим взял руку матери и прижал к щеке.

— Ты как?

— Я ничего. С утра на какие-то анализы брали — устала немножко. А ты?.. Как Соня? Прогнала тебя?

— У меня для тебя новость.

— Подожди…


Она легла поудобнее. Трофим поправил подушку под головой, подобрал концы одеяла. Соня принесла с собой несколько комплектов постельного белья, чтобы мать не спала на казенном, навевающем тоску.

— Что случилось, Троша?

— Все хорошо. Мы с Соней помирились.

Примирение едва не раздробило камни на реке. Трофим был наказан за все годы ожидания и прощен по полной программе, щедро обласкан, одарен любовью и нежностью.

Но мама не поверила, отмахнулась:

— Не надо меня успокаивать. Понимаю, для примирения мало шансов. Разве что Павлик. Сына видел?

Трофим помрачнел и закрыл глаза.

— Он на пасеке. Сказали, что вернется через неделю.

— Ты останешься?

— Да я и не думал уезжать от жены и сына. Я только вернулся домой!

Мать поверила ему только тогда, когда пришла Соня и подтвердила его слова.

— Как же я рада за вас!..

Трофим всплеснул руками, когда мать с Соней разревелись и обнялись.

— Мам, только не плачь! Что у вас, женщин, глаза на мокром месте? Радоваться нужно — все закончилось хорошо.

Мать отмахивалась от него и продолжала стирать слезы в уголках глаз платком.

— Я думала, что никогда не увижу вас вместе. Очень за Павлика переживала. Как он тебя примет?

Мать замолчала. Трофим заметил, что на лицо Сони тоже наползла тень.

— Почему вы считаете, что я не найду общий язык с собственным сыном? — вспылил он. — Да, меня долго не было, но ребенок есть ребенок — ключик к нему подобрать всегда можно. Управляю компанией, в ней сотня человек. Сказал что-то не то?

И мать, и Соня смотрели на него с сожалением. Что еще за новости? Трофим мысленно отмахнулся — будут проблемы, будет разбираться. Он почти не верил, что Соня простит его, но это случилось! Он снова счастлив. С Павликом все должно получиться проще.

— Мам, мы здесь фрукты принесли, соки…

— Трош, не надо. У меня все есть.

— Не возражайте, тетя Валя! — поддержала его Соня. — Он с таким удовольствием бегал по деревенской лавке, удивляясь, что здесь вообще что-то есть.

— Не надо меня каждый раз подкалывать. Возможно, в чем-то я стал городским, но дух деревни не вытравишь никакими пестицидами.

У его матери они пробыли недолго: она прогнала их сама.

— Идите, идите, нечего сидеть около меня! Надо налаживать отношения. Трудно будет, но коли любите друг друга, сладите.

В том, что Соню он любит, Трофим не сомневался. Хотелось бы услышать то же самое от нее. Но пока от ответа она ускользала.

В коридоре их встретил хирург, раскланялся с Соней:

— Вы, Софья Владимировна, оказывается, как фокусник, достали мужа из цилиндра. Мы и не подозревали о его существовании. Ну да ладно, проходите.

Он посадил их на стулья, сел за стол и положил перед собой историю болезни.

— Анализы у мамы неплохие. Будем оперировать.

— Когда? — от волнения у Трофима вспотели ладони.

— Через два дня…

Вести машину Трофим не мог — распереживался. Соня отвела его в кафе, усадила за столик и напоила чаем.

— Не волнуйся за маму — Игорь классный хирург. А операция сама по себе не такая сложная. Настроение мы тете Вале подняли… — она усмехнулась.

Трофим прижал ее ладонь к столу.

— Ты ведь не из-за этого со мной? Я знаю, что ради моей матери ты могла бы это сделать.

Он хотел увидеть ее глаза, но она смотрела на их руки.