Мой ядовитый шеф

На визг выскочил мой знакомый хамелеон, храбро отобрал шмыгрика и спрятал в карман. Жест этот от дамы ускользнул, а вот мощную фигуру охранника она разглядела хорошо и кинулась рыдать на грудь. Его.

Я переступила, чтобы оказаться за ее спиной и полезла в бездонную сумку за луком. Мои зверские подмигивания хамелеон понял верно и принялся, не двигаясь с места, утешать перепуганную скорпионшу с удвоенной силой.

Стрелу она даже не почувствовала. Только взгляд ее затуманился и стал глуповато-восторженным. Знакомый просиял, а я вытащила из случайного плена шмыгрика, спрятала лук и вернулась в зал. Проход оплачен, можно отдохнуть.

Раздетые парни сменились не менее раздетыми девушками, которые извивались до того странно, что хотелось вызвать экзорциста. Внимание дам в зале стало рассеянным, зато мужчины с ленцой уставились на сцену. Так смотрят, когда и не смотреть неприлично, а смотреть скучно. Мне все больше казалось, что публика ждет окончания развлечения, чтобы начать развлекаться самой.

Вон около самой сцены и вовсе скучает скорпиус. За внимание блондина борются сразу две танцовщицы и одна чуть более одетая сирена. Платье на блондинке настолько маленькое и узенькое, того и гляди по швам треснет. Зато каблуки на невесомых босоножках слишком высоки и даже сидеть в них неудобно. Ступня располагается под самым немыслимым углом к полу и вывих щиколотки обеспечен.

Девица что-то нежно ворковала на ухо полуспящему кавалеру. Одна из танцовщиц плюнула на приличия и взгромоздила круглую, как орех, задницу на стол. Скорпиус коротко погладил кончиком хвоста незапланированное блюдо и его обладательницу вынесло со стола.

Сирена приободрилась и навалилась на мужчину, придерживая его за ногу. Ладонь ее медленно подбиралась к паху. Блондин лениво щелкнул хвостом по руке и обернулся с таким видом, что игривое настроение сирены сбежало вслед за танцовщицами.

Я же наоборот приободрилась. Только полутьмой и слепящими осветителями сцены можно объяснить то, что я не признала своего (бывшего!) шефа и его любовницу. Практически дотанцевав до заветного столика, я сообразила, что меня там: во-первых, не ждут, во-вторых, подслушать не получится. Разве что попросить всех заткнуться и выключить музыку. Иначе никак. Заклинание подслушивания накроет сразу несколько столов, и я услышу то, что мне вовсе не нужно. План созрел мгновенно. Я вытряхнула взъерошенного Шмыга из сумки и помчалась в конец зала, туда, где столов прискорбно мало, а темноты – в переизбытке.

Обычно заклинание «Малютка» используют заботливые мамочки, которые точно хотят знать, что происходит в комнате, где спит их чадо. Но и меня оно выручало не раз. Дети детьми, а если прикрепить его к шмыгрику, оно становится бесценно.

Умница Шмыг без пояснений сообразил, что от него требуется. Да и Ортегаса он узнал и весь путь до темного-претемного угла извивался и выкручивался. Обратно маленький шпион пробирался самостоятельно, перебегая от столика к столику. Я же надеялась, что никто из зрителей не оторвет взгляд от сцены. Иначе спасать храброго малютку придется очень быстро.

Шмыгрик благоразумно не стал цепляться за штанину шефа и притулился рядом с ботинком. Смотрелось это жутковато: одно неверное движение и питомца у меня больше нет. Раньше я не замечала, что у Ортегаса такие большие ноги.

«Малютка» включилась до того внезапно, что я оглянулась, ища того, кто сумел подобраться ко мне тихо и незаметно. Звук голосов глушила музыка и топот, но мне хватило и того, что разобрала.

– Орик, я давно не злюсь на эту пигалицу. – Скорпиус промолчал, разглядывая сцену с мрачной решимостью. Мне же захотелось плюнуть на конспирацию, подойти и снять скальп с сирены. Лысина ей определенно пойдет больше этого гнезда на голове. Ирма, не встретив сопротивления, приободрилась и продолжила: – Ты совершенно прав. Она слишком глупа для такой изощренной шутки. А шмыгиков везде полно.

Шмыг прекратил претворяться тенью Ортегаса и подполз к сирене, принюхиваясь к оголенным ногам. Ох, чую сбегать придется о-очень быстро. Я танцующей походкой стала подбираться поближе, стараясь оставаться в тени.

– Я тут подумала, Орик, – шеф поморщился и снова промолчал, гад хвостатый. – Я тебя прощаю. Эта безрукая пигалица, итак, меня бесит. А тут еще лысый уродец откуда не возьмись. Я перенервничала, расстроилась и по ошибке наорала на тебя.

Ей таки удалось завладеть его вниманием. Правда, я бы не ее месте радоваться не торопилась. Он смотрел на нее так, словно искал мозг и не находил даже его зачатка. Шмыг внизу откровенно примерялся к ноге сирены. Я снова придвинулась чуть ближе, не сводя взгляда с занятной сцены.

– Ирма, еще недавно ты твердо знала, что никогда не станешь любовницей скорпиуса. Даже смело заявила об этом. Что же изменилось? Куда подевался тот несчастный, который поверил в эту чушь?

Я приоткрыла рот. Услышанное плохо поддавалось осмыслению. Сирену поймали «на горячем». Вот так раз. А шеф продолжил:

– Не утруждайся. Оправдания меня не интересуют. Секретарь у меня бесценный. А шмыгрик в кабинете был не какой-нибудь, а самый умный.

Пока я пыталась понять о каком секретаре он говорит – я же у него больше не работаю – Шмыг расслышал похвалу и почувствовал, как сила его растет. Орала сирена громко, топала еще громче. Скорпиус подскочил и с недоумением поглядел на пол. Шмыг мчался ко мне втрое быстрее обычного. А я подхватила его, не останавливаясь. Умница мой, куплю сметанки с клубничкой, если, конечно, сбежать сумею. Отомстил, как мне не под силу.

Из бара я вылетела, сбив с ног двух хамелеонш и одного нетрезвого астерида. Заскочила за угол и создала круг. Когда подскочил Ортегас, я уже впихивалась в прокол на неизвестно куда ведущий лист. Это под водой у меня сил мало, а тут могу прыгать столько, сколько захочу.

– Валисия, стой! – проорал шеф. Где-то я это уже слышала.

– Мечтать не вредно, хвостатый, – пробормотала я уже на той стороне прокола. Домой я возвращалась через два города и три шопогона, где набрала вкусностей себе и храброму Шмыгу. Он будет праздновать победу хитрости над силой, а я – собственной глупости над благоразумием. Каждому свое. Глупо было надеяться…

Несколько оборотов я горевала и почти не выходила из дома. Развлечение закончилось, а тоска не отступила. Да и слова шефа, пусть и бывшего, не выходили из головы. Какая она его новая секретарша? Наверняка нечета мне. А может это совесть напоминает о пикантном заказе?! Точно совесть! Как я сразу не догадалась? Схожу извинюсь и отпустит. И новая секретарша тут совершенно не при чем.

Шмыг встревоженно выглянул из маленькой сумочки, куда я его посадила. А то нарядов на него не напасешься. Пусть сумку царапает!

– Чего глазеешь? – я крутанула сумку, и шмыгрик спрятался, приглушенно пискнув от возмущения. – Я ща одно маленькое дельце проверну и домой опять, – преувеличенно бодро пообещала ему.

Старый прием не сработал и вместо ожидаемого прилива храбрости стало еще страшнее. А может ну его это извинение? Кому оно нужно кроме меня?

И все же я дотопала до бывшего рабочего места, а у высотного здания замерла, переминаясь с ноги на ногу. Из сумки вновь донеслось копошение и наружу показалась лысая мордочка. Шмыг осмотрел здание, принюхался и закивал с такой силой, что чуть не свалился обратно

– Да иду я. Иду, – тоскливо отозвалась я, покрепче перехватила сумку и пошла, цепляя нога за ногу.

Никогда еще я не поднималась по лестнице настолько медленно. Я шаркала, тяжко вздыхала и хваталась за перила, симулируя обморок. Маленький, но неумолимый грызеныш продолжал глазеть из сумки, пристально наблюдая за подъемом. Стоило остановиться, чтобы отдышаться, как он вытягивался и прикусывал руку. Не больно, но чувствительно. А уж как обидно?! Я же не передумала идти: это ему показалось.

Но как не старайся, а подъем закончился и заветный последний этаж появился с пугающей неизбежностью. Я разулась, дабы не выдать приход. Ортегас, конечно, узнает, но оповещать его сотрудников о моем приходе вовсе не обязательно.

На цыпочках я прошла по коридору, и даже дышать старалась через раз. Лишь у входа в приемную сообразила, что не придумала вескую причину для посещения великого и ужасного, а иначе новый секретарь не впустит. Наспех подобранные варианты казались один глупее другого, а я заподозрила саму себя в преследовании выгодного жениха.

Так ничего и не решив, я открыла дверь и подпрыгнула от радости: никого. Метнулась к двери, ведущей в кабинет Ортегаса, схватилась за ручку, но открыть не решилась. Не испугалась! Точно не испугалась! Но я же не могу уйти, не полюбопытствовав о том, кто моя преемница. Даже трогать ничего не буду. Посмотрю и все!

На столе царил бардак. Груда неразобранных документов почти полностью скрыла кружку заплесневелого чая. Офисный подгляд разрывался от непринятых вызовов и можно только догадываться сколько информации «слил» конкурентам. Картину «умирающего» офиса довершала засохшая колючка – мой любимый цветочек и единственный, кто способен выжить рядом с такой безалаберной особой, как я. Кучка хоботника, да чем эта новенькая занимается?

Нехорошие подозрения о молчании Ортегаса получили неожиданное подтверждение. Караван домыслов и догадок, что я гнала все эти дни от себя, засиял с новой силой. Некогда новенькой работать. Слишком шефом занята. Я резко обернулась к двери и передумала заходить. Что я ему скажу? Он уже и думать забыл, а тут привет из прошлого.

И все же уйти даже сложнее, чем заявится сюда. Из всех заказов, это единственный, который мне нравился. Я с сожалением покидала полюбившийся офис и затягивала с выполнением, как могла, за что и поплатилась.

Из задумчивости меня вывела скрипнувшая дверь. Эх, а я регулярно ее смазывала. Я подняла взгляд. Напротив стоял Ортегас и задумчиво меня изучал. В одной руке он держал пустую чашку, в другой ворох подписанных документов.

У меня чуть глаза не выпали: сроду он сам документы из кабинета не выносил. Шея вытянулась сама собой и изогнулась тоже. Ортегас с вежливым любопытством на лице посторонился и мне открылось невероятное зрелище на пустой кабинет. Ну как пустой? Мебель на месте, конечно, а вот новенькой секретарши в нем нет. Да, где же она и существует ли, вообще?


– Валисия! – меж тем гаркнул бывший шеф, отчего я подскочила: – За прогулы отчитаешься после. А сейчас живо наводи порядок!

– У меня уважительная причина! – привычно отбрехалась я и кинулась к столу. Схватила документы, проверила даты, убедилась, что в мое отсутствие ими никто не занимался и… очнулась.

Я стояла в полупоклоне и никак не могла разобраться то ли распрямиться и устроить допрос, то ли подождать что еще скажет. Один поворот головы и мне предстал Ортегас, растерявший браваду. Он уже не выглядел таким наглым как обычно, и кажется мечтал самоликвидироваться.

– Работай, в общем, – буркнул он, сунул мне пустую грязную чашку и скрылся в кабинете. И что это сейчас было?

Я критически рассмотрела посудину: судя по виду, он без меня ее вовсе не мыл. Впрочем, я обычно ограничивалась «Отскоблином» и тоже не мыла. Скорпиус подобным заклинанием не владеет вовсе, но уж вода-то всегда в достатке.

Вычистив чашку, налила крепкого несладкого чая и подошла к заветной двери, ныне закрытой. Наверное, долго бы так стояла вздыхала, но выглянувший из сумочки Шмыг сурового глянул, и я прекратила мандражировать и схватилась за ручку двери.

«Раз, два, три», – отсчитала мысленно. Вредный шмыгрик прекратил претворятся несмышленышем и выразительно потряс лапой.

– Да иду я. Иду, – отмахнулась я и невольно восхитилась прозорливостью мальца. До чего хорошо меня знает, а? Я бы сперва до пяти досчитала, потом до десяти, надолго это, одним словом.

Ортегас стоял у окна и с суровым видом вглядывался в город. Виден мне был только его затылок, но взгляд я представляла очень хорошо. Из привычной картины выбивались только руки, стиснутые на груди, а ведь обычно он прячет ладони в карманы.

Подойдя к столу, поставила чай, на миг задержала дыхание и хрипловато выдохнула:

– Прости. Я не хотела. Правда. Прости.

Обращалась я скорее к полу, в крайнем случае к подоконнику. Посмотреть не смогла. Сложно это. Очень сложно!

Он молчал так долго, что я не выдержала и подняла взгляд. Он смотрел ошарашено, точно я сказала несусветную нелепицу.

– За что? – он присел на подоконник и теперь буравил меня подозрительным взглядом. Никак гадает, что я еще отмочила?!

– За пшикограммы, – я отступила на пару шагов. Кто знает его реакцию?! Тема болезненная.

Подозрительный взгляд сменился удивленным. Он часто-часто моргал и выглядел донельзя растерянным.

– Я и забыл уж давно, – он пожал плечами и теперь рассматривал меня слишком внимательно, точно чего-то выискивал. – Возвращайся! – тихонько произнес он.

– В офис? – не знаю, чего он ждал, но явно не этого вопроса.

– В мою жизнь, – он сунул руки в карманы и тихо добавил: – Без тебя в ней слишком пусто.

Не может быть, чтобы это сказал он! Может послышалось?

– Ты не сердишься? – не могу я не уточнить. Не могу! Мне все кажется, что все случившееся его сильно разозлило и только.

– Сержусь? – он склонил голову вбок и задумчиво разглядывал меня. – Нет. Давно нет. Скорее тоскую. – Он умолк, не продолжая фразу, но я знаю, о чем он думает. Точнее о ком.

– Хрум мой давний друг и напарник, – призналась я. Давно пора было внести ясность. – Даже, если он сам с этим не согласен.

Впервые, с моего прихода, Ортегас мягко улыбнулся и в два шага оказался рядом. Он сгреб меня в охапку до того внезапно, что я лишь пискнула от неожиданности и уткнулась лицом в накрахмаленную рубашку.

– Что же ты раньше молчала? До чего же я рад это слышать!

– А ты не спрашивал! Да и мало ли, что ты говорил под заклятьем?! Мои привороты сильные. Я знаю, – я стояла, стараясь не шевелиться и никак не могла определиться: высвободиться или еще понежиться. Почему-то мне кажется, мы с ним говорим о разном… – К тому же Ирма, – вспомнилась мне сцена в клубе.

Ортегас не дал закончить. Прижал ладонь к моим губам и уверенно произнес:

– Нет больше Ирмы. И Хрума нет. Есть ты и я. А все остальное неважно!

И мне, вдруг, стало так легко-легко, точно и не было выматывающих тоскливых дней. Я молчала, не зная, как передать ту бурю, что бушует внутри, а из сумочки на нас умильно глазел Шмыг. Того и гляди слезу смахнет.

Впрочем, время объяснить у меня будет. Очень и очень много времени. Ведь, это история одной мошенницы подошла к концу, а наша история… наша совместная история только началась. Я же обещала ему отомстить и выйти за него замуж? А я всегда выполняю обещания!



* * *





notes


Примечания