Мое злое сердце

– Мне нечего скрывать. Я ничего не прячу.

– Отлично, значит, вам ничего не стоит отпереть эту дверь. Ведь там всего лишь комната для репетиций Юлиана.

Психиатр вынул руки из карманов и потер лицо.

– Ты действительно этого хочешь, Дора? Ты уверена, будто я что-то прячу за этой дверью?

– Иначе я бы не говорила.

– Ну хорошо. – Он сделал глубокий вздох.

Норд подошел ко мне вплотную, я отступила в сторону. Он достал ключ и вставил в скважину. Мое сердцебиение участилось. Он действительно собирается открыть дверь. И что потом? Что будет потом? В этот момент я услышала быстрые шаги. Юлиан шумно спускался вниз по лестнице. На нем была кожаная куртка, волосы примяты шлемом. Увидев нас двоих, он резко остановился.

– Что здесь происходит?

Он смотрел на меня, как на привидение.

– Дора? Что ты здесь делаешь? Я думал… – Он не договорил.

– Она уверена, что я убил Кевина, – сказал Норд. – И что я в этой комнате что-то прячу.

– Так это же… – Юлиан натужно рассмеялся. – Дора, ты что? Это же чистый бред! Дора, опомнись, это мой отец.

Я замотала головой:

– Нет, Юлиан, это не бред. Я думаю, что Кевин находится в этой комнате.

Он раскрыл глаза так широко, что я испугалась, как бы они не выпали у него из орбит.

– Что? Ты не сошла с ума?

Норд перевел взгляд со своего сына на меня и повернул ключ в замке.

– Нет! – крикнул Юлиан, бросаясь на дверь. – Папа, пожалуйста, не делай этого! Прошу тебя!

Норд уставился на сына с удивлением. У меня кожа покрылась мурашками.

– Что это значит, мой мальчик? – спросил Норд изумленно. – Почему ты запрещаешь мне сделать это?

– Пожалуйста, пап. – Слезы потекли по лицу Юлиана. Он дрожал всем телом. – Отойди от двери! Пожалуйста, умоляю.

Я не верила своим глазам. Неужели этот кошмар – правда? Или со мной случился очередной приступ безумия? Я схватила Юлиана за куртку и рывком оторвала его от двери. Он громко вскрикнул. Его крик напомнил мне женщину в клинике. Но сопротивляться он не стал.

– Скажи мне, что это неправда! – крикнула я ему. По моему лицу текли слезы. – Пожалуйста, Юлиан, скажи!

Но Юлиан опустил голову и молчал. Я взглянула на Норда. Он смотрел на нас, раскрыв рот. Затем кивнул мне, открыл дверь и вошел. Его вскрик «О боже!» пронзил меня насквозь.





69




Отвратительный запах пота и фекалий ударил в нос. Насколько я могла оценить, студия Юлиана была размером три на три метра. Если бы он разместил там свою ударную установку, она бы заняла все помещение. Но никаких барабанов там не было. Они, конечно, остались в концертном зале мэрии.

В помещении царил сумрак, несмотря на свет верхней лампы. Окон не было, а стены покрывала звуко – изоляция, так же как и дверь. Обрывки изоляционного материала валялись на полу. Тут же лежала пластиковая миска, ко дну которой прилипло несколько равиоли. Рядом – вторая миска с остатками еды и подушка, некогда белая.

Кевин без движения лежал в углу. Он свернулся, как эмбрион в утробе, спрятав голову в ладони. На нем были черная футболка и перепачканные джинсы, которые я в беседке приняла за грязный синий мешок.

– Он умер? – спросила я Норда, подходя к нему.

Позади я услышала всхлипы Юлиана. Он прислонился к стене, упершись взглядом в потолок.

– Я не хотел этого. Правда, не хотел! Все, что мне было нужно от него, – сказать, куда он дел свой поганый мобильник. Тогда я отпустил бы его. Правда! Но все вышло из-под контроля!

Норд склонился над Кевином и осторожно коснулся его. Кевин тотчас вздрогнул и поднял голову. В его широко раскрытых глазах сквозили безумие и страх. Изо рта текла слюна. Он бормотал что-то вроде «я ничего тебе не скажу».

Норд взглянул на сына и рявкнул:

– Юлиан! Что ты ему дал?


Юлиан снова зарыдал, закрыв лицо руками.

– Что ты дал ему? – повторил Норд громче.

Юлиан непонимающе посмотрел на отца. Губы его дрожали, лицо было мокрым от слез и соплей.

– Не… нефарол, – пробормотал он.

– Сколько?

– Много, – прошептал Юлиан. – Я хотел, чтобы он наконец-то успокоился и не пытался больше сбежать.

– Нужно немедленно позвонить в скорую, – сказал Норд, вставая. – Полиция уже едет, – добавил он, бросив на меня косой взгляд. – Они прибудут с минуты на минуту.

Юлиан замотал головой:

– Нет! Меня им не достать. Я сам положу всему конец. – И он опрометью помчался вверх по лестнице.

– Юлиан, стой! – крикнул Норд ему вслед.

– Я знаю, куда он побежал, – сказала я. – Вызовите скорую и оставайтесь с Кевином, а я разберусь с Юлианом.

– Дора, нет! Останься!

Но я уже бежала вверх.

– Полиция пусть едет на смотровую площадку.

Я мчалась так быстро, как позволяли мне силы. Но, едва добравшись до первого этажа, услышала шум отъезжающего мотороллера. Я выбежала из дома и успела увидеть удаляющиеся огни заднего вида «Веспы». Вскоре они пропали в темноте. Чертыхаясь, я побежала к нашему гаражу и вывела Мисс Пигги. Рванув за Юлианом, я отчаянно молилась о том, чтобы успеть.





70




Как сумасшедшая, я давила на педали. Клубок смешанных чувств гнал меня вперед так же, как и тревога за Юлиана. Я была совершенно сбита с толку, на душе было смятение. А также злость, печаль и разочарование, но прежде всего именно смятение. Я ничего не понимала. Мне никак не удавалось связать концы с концами! Выходит, дьявол Кевина – не кто иной, как Юлиан? Он и есть то «воплощенное зло», которому Кевин присвоил число 666. Он убил Эриха Зандера и сжег его в автобусе Кевина. Он затоптал чуть не до смерти собаку Зандера и напал на Дэвида. Это сложно было себе представить.

Неужели можно так обмануться в человеке? Неужели во всех нас есть настолько темные стороны, которые мы не решаемся показать другим? Или мы сами не хотим их видеть? Впервые я мечтала, чтобы все происходящее оказалось видением – всего лишь смутные картины в спутанном сознании фрика. Фантазия. «Быстрее, быстрее! Мне нужно ехать еще быстрее!»

Ночь была тихой и безветренной. Скоро начнет заниматься рассвет, защебечут первые птицы. Потом взойдет солнце, и начнется новый жаркий день. Но это будет уже другое лето. Пот струями стекал по моему лицу, икры и бедра начали ныть, но я пыталась ехать еще быстрее, не обращая внимания на боль. Мне предстояло одолеть холм. Я должна успеть к Юлиану вовремя! «Для чего? – шептало мое злое сердце. – Спасти убийцу? Дьявола, причинившего другим столько зла?»

– Я хочу его понять! – выдохнула я и изо всех сил нажала на педали.

Но мышцы болели все сильнее. Скоро они откажутся мне служить. «Не сдаваться! Вперед!» Наконец я увидела вдали смотровую площадку и напрягла последние силы. Мотороллер Юлиана лежал у стены. Он просто бросил своего железного коня, взобрался на стену и смотрел оттуда на долину. Меня поразил его напряженный силуэт, будто вырезанный ножницами. В нем чувствовалась внутренняя борьба. И пока шла эта борьба, я еще могла отговорить его от того, что он решил сделать.

– Юлиан! – крикнула я.

Я произносила его имя снова и снова, пока наконец мой велосипед не упал на землю рядом с его «Веспой». Юлиан обернулся и выставил руку в останавливающем жесте.

– Не подходи!

– Черт тебя возьми, Юлиан! Не валяй дурака!

По его взгляду я поняла, что он действительно намерен это сделать. Внутренне он почти решился. Ему лишь не хватало мужества сделать последний шаг.

– Я не хотел всего этого, – тихо сказал он. – Мне искренне жаль, Дора.

– Так объясни мне! Я ничего не понимаю! Ты должен!

Он пожал плечами:

– Был всего один короткий момент, когда я не понимал, что творю. Просто потом навалилось слишком много всего.

Мне нужно было разговорить его, чтобы отвлечь от его намерений.

– Что ты сделал?

– У нас был концерт, – сказал он, снова бросив взгляд на долину. – Все было круто, получился отличный вечер. За два дня до этого отец рассказал, что мама – следующая в списке на пересадку сердца. Все шло хорошо. Я был полон надежд.

Я немного приблизилась к стене, пока Юлиан продолжал говорить. Он казался подавленным и будто погрузился мыслями в прошлое. Это было мне на руку.