Миры за гранью. Тетралогия

				— Понятно. А с чего ты взял, что я дворянин? — Моё дворянское происхождение, определённое Лениавесом, также кольнуло слух, и я хотел разобраться в том, что же вызвало его такие выводы, после того как он услышал моё имя.

				Мне в будущем это самому могло пригодиться. Должен же я знать, откуда ждать подвоха. А липовое дворянство, которое определяется даже на слух, — это опасно. Могут и не поверить, потребовав доказательств.

				Хотя бабушка и говорила, что когда-то у нас кто-то и был, но это было так давно, что и не проследишь, поэтому я себя к дворянам, особенно новым, не относил. Видимо, дворянская кровь всё же чувствуется, иначе как бы смог Лениавес понять, что она во мне есть. Но и отрицать я, конечно, такого не буду, хотя если здесь и правда есть какие-то Лесные, то тогда объясниться с ними будет очень сложно. Но стоит рискнуть. Дворянину легче внедриться и продвигаться в обществе, чем простому и мало кому известному крестьянину. И если ты дворянин, многих странностей объяснять не нужно, просто говоришь, что меня так воспитали или что меня так учили, и этому, по идее, должны верить.

				Но я не думал, что мои дворянские корни так выпирают, правда, рода Лесных он не знает, то есть фамилия тут ни при чём, но про то, что я дворянин, он сказал, как только я представился, а значит, дело или в имени, или в составном именовании. Ведь наличие фамилии само по себе — это принадлежность к какой-то семье или роду.

				Так что его ответ для меня был очень интересен. Пока раздумывал над этим, чуть не пропустил слова Лениавеса, а он между тем сказал:

				— Приставка «Ар’» указывает, что ты откуда-то с севера. Я прав?

				«Так он разбил имя на две части, — пришло понимание в мою голову. — Значит, теперь я — Ар’Тур из рода Лесных. А что, неплохо звучит. Вот сам себя в дворяне и произвёл. Тем более это правда, что в нашей стране девять месяцев холода и полгода снег лежит, так что я точно с севера, особенно если судить относительно местного климата».

				— Да, с севера, — ответил я и, доверившись интуиции, махнул куда-то в сторону.

				— Знаешь, я так и подумал при нашей встрече. Лишь у вас не все знакомы с лесными корнолами. И именно поэтому ты меня не узнал. Ну и у вас на севере никогда не было особо сильных магов, зато это страна сплошных шептунов, заклинателей да скаутов и следопытов. Так что твой талант поисковика и искателя не удивителен, на севере таких, как ты, особенно много, гораздо больше, чем в центральной и южной частях материка.

				— Наверное, мне это неизвестно, если честно, — не стал отрицать я очевидного.

				— Но я так и не понял причины твоего появления здесь. Мы с тобой встретились очень далеко от ваших исконных территорий. Между нашими землями лежит две трети континента, покрытого несколькими тысячами километров Леса, в глубь которого вообще никто не ходит пешком, а только добирается по воздуху. Но ты, как ни странно, здесь. Первоначально я принял тебя за отбившегося от группы или потерпевшего здесь крушение следопыта. Тем более твой талант искателя и поисковика сложно было не заметить. Но, присмотревшись к тебе, я понял, что это не так. Было странно увидеть здесь не подготовленного к походу скаута. С собой у тебя ничего не было. Даже неопытные и самоуверенные следопыты берут минимальный запас продуктов и необходимых вещей, не говоря уже об истинных профессионалах, а с «набором выживания», как они его называют, следопыты не расстаются даже во сне. А при тебе был только кинжал. Ты первоначально вёл себя как абсолютный новичок, но достаточно быстро адаптировался к жизни в Лесу и даже смог создать для себя приемлемые условия существования, сделать достаточно примитивную, но при этом не менее эффективную экипировку. Добыл провизию и заготовил её на будущее, что сможет сделать далеко не каждый. И самое главное, ты совершенно не боишься Леса. Это чувствуется. Но здесь есть объяснение: видимо, твой род — это потомственные скауты, и вы живете на границе с Лесом, именно поэтому вас именуют Лесными. Ну что ты на это скажешь?

				Я задумался над своим ответом. Как чувствовал, лгать по какой-то причине нельзя. Но и сказать всей правды не могу. Здесь главное во фразе слова «всей правды». Поэтому мой рассказ ему должен был прозвучать как полуправда… но не прозвучал.





					Глава 7




				Граф Старс Ра’Горт эр Сомер, ректор Академии магии империи Ларгот, с интересом смотрел во двор через большое панорамное окно своего кабинета.

				Его внимание привлекла нездоровая суета у здания факультета магов-преобразователей, или, как их называли в народе, да и сами студенты академии, живодёров, за способность этих магов работать с живыми существами на уровне преобразований их сущности и физического воплощения, которые выливались в умение создания из обычных животных различных магических тварей и химер. Была, правда, у них ещё одна особенность. Все они, ну или по крайней мере большая их часть, были способны перекидываться в ту или иную форму своей второй ипостаси, поскольку преобразовывать они могли не только чужую, но и свою собственную сущность. И поэтому иногда ещё их называли оборотнями, хотя до представителей этой расы им было очень далеко, особенно до истинных её представителей. Ведь магам их оборот не давал никаких особых преимуществ и способностей, а только позволял сменить одну форму физического воплощения своего духа и физической сущности в материальном мире на другую. Правда, отсюда следовала и обратная зависимость: все настоящие оборотни были прекрасными магами-преобразователями и чаще всего, за редким исключением, поступали в академию, чтобы учиться именно на этом факультете. Уж слишком хорошо они осуществляли и контролировали процесс изменения и преобразования одних видов материи и энергии в другие.

				Хотя на самом деле Старс не приветствовал такие клички или народные именования, но название «живодёры» прижилось благодаря одному языкастому студенту, и теперь избавиться от него никак не получалось. И что самое странное, практически ни у кого оно не вызывало отрицательных эмоций, многие студенты и преподаватели факультета относились к нему с юмором.

				«Но это всё лирика, — одёрнул себя ректор, так как отвлёкся от основной цели своего интереса. — Да что там происходит?» — пытался разобраться он в увиденном.

				Азартно бегающие студенты, несколько молодых преподавателей и сам декан факультета, дающий какие-то, вероятно, очень ценные и о чём-то говорящие им всем советы.

				Но вот кто-то из молодых магов что-то обнаружил или заметил и указал рукой в направлении стрельчатого окна соседнего с родным зданием их факультета строения. В то же мгновение примерно в ту сторону устремилось сразу несколько магических плетений, являющих собой несколько различных вариаций на тему «Ловчей сети», как удалось разглядеть ректору, воспользовавшемуся в этот момент упрощённым плетением «Магическое око».

				Однако никакого результата этот магический залп загонщикам не принёс. В том месте, куда было устремлено большинство плетений, уже никого не было, или изначально оно было пустым.

				«Опять у них кто-то сбежал, — догадался Старс, распознав используемые плетения. — Видимо, слишком удачный экземпляр или не слишком удачный эксперимент, если это непонятно что умудрилось оказаться на свободе и до сих пор не поймано».

				Червячок любопытства уже проснулся в нём, поэтому, заинтересовавшись происходящим во дворе и решив разобраться подробнее в случившемся, ведь не каждый день сам декан одного из факультетов принимает участие в таком развлечении, он послал магический зов своему старому приятелю ещё со времён своего обучения в академии. Этот эльфар являлся и одним из сильнейших магов-преобразователей и занимал уже несколько десятков лет должность декана соответствующего факультета.

				«Лерак, привет. Что-то много суеты вы создали. Не хочешь поделиться, что же там у вас произошло?»

				«С удовольствием, — ответил тот. — Заодно пожалуюсь на одного своего ученичка. Не догадываешься, о ком идёт речь?»

				Такого ехидства даже при мысленном общении можно было ожидать, если его знакомый говорил только об одном из студентов этого факультета.

				«Сомр», — со вздохом подумал Старс.

				Хотя Лерак и не услышал ответа на свой вопрос, но был уверен, что граф знает виновного, и подтвердил:

				«Угу, ты правильно догадался, это мой крестник».

				«И что он натворил в этот раз?» — смирившись с очередной выходкой своего сына, спросил ректор академии.

				«Расскажу при встрече. Сейчас нужно расхлёбывать последствия его очередной шалости и поймать наконец эту гадину».

				И тут Старс услышал, как Лерак кричит своим студентам:

				— Бестолочи, это фантом! Он по крыше добрался уже до здания главного корпуса! Ищите его там! Балбесы малолетние.

				После этих добрых и вдохновляющих на подвиги слов толпа магов, студентов и преподавателей ринулась к зданию ректората и факультета общей магии.

				«Интересно, а наши учителя тоже для него бестолочи и балбесы малолетние? Надо будет поинтересоваться при случае. Хотя лучше не нужно, а то и мне достанется, чувствую, к какой-то из этих категорий местной научной элиты могут отнести и меня».


				Все знали характер его друга, и, как ни странно, такие характеристики его учеников и были наилучшими рекомендациями, ведь тех, кто, по мнению Лерака, были настоящими и действительными бездарями, он в упор не замечал, просто не обращал на них внимания.

				Поэтому Старс не стал расстраиваться из-за предстоящего разговора: уж если Хиляк, как они называли Лерака во время своей учёбы в стенах этого здания, стал ругаться, значит, его сын сделал что-то действительно достойное внимания.

				С момента, как он начал следить за всем этим представлением, толпа загонщиков разрослась практически в два раза, и теперь в травле странного животного принимало участие чуть ли не сорок магов разного возраста и умений.

				«Уже не только одни живодёры здесь, — отметил ректор. — Вот ракшас, — и чертыхнулся про себя, — маги-преобразователи и кто это у нас там ещё? — Он пригляделся к толпе. — Пара магов жизни, один смертник. Опять ракшас. Маг смерти… — стал перечислять распознанных студентов Старс. Различать их было достаточно просто по выделяющимся эмблемам на одежде. — Некромант и пятеро тёмных, ну это и неудивительно, этим только дай повод. Вижу ещё нескольких стихийников, у этих сейчас как раз перемена. Нет ни одного мага земли, однако тут всё правильно, те, кто занимается землёй, не будут участвовать в таком развлечении, не тот склад ума и характер. Так, стихийники, правда, узкую специализацию разобрать не могу. Хотя, откуда она у них, это же младшие курсы. Тройка магов крови. Кто-то из разумников, похоже, всё. Весёлая у них компания собралась».

				Ректор хотел уже было переключиться на место предполагаемого нахождения разыскиваемого объекта, как обратил внимание на несколько приотставшего от основной группы молодого хумана.

				«И кто ты у нас такой? И что, интересно, там делаешь? — Посмотрев на него, Старс с ходу не смог определить специализацию мага. Поэтому, воспроизведя повторно плетение „Магическое око“, ректор по внешнему строению ауры и магических полей, окружающих этого индивида, постарался понять, кто же это находится во дворе. — О, артефактор и, похоже, с какого-то из начальных курсов, но что необычно, уже и защита органично вплетена в структуру поля, и потоки распределены оптимальным образом, хотя аура и говорит о не слишком больших его способностях. Почему я его не помню и ни разу не видел? — задался вопросом ректор. — Такие кадры всегда нужно держать в поле зрения. Особенно в связи с бедственным положением на их факультете. Ему-то что там нужно, среди этой толпы? — удивился граф. — Ведь ничем помочь им он не сможет. Хотя…» И маг повнимательнее вгляделся в парня, стоящего позади неорганизованно и увлечённо носящихся по двору студентов.

				Тем временем хуман что-то поднёс к своему лицу.

				Не поняв, что за манипуляции проводит артефактор, маг решил воспользоваться одной магической игрушкой, оказавшейся очень полезным изобретением, которое было недавней разработкой некоего талантливого молодого магистра с факультета рунологии и артефакторики и названо им дальнозором.

				Основу артефакта составляла заготовка, выполненная из материала, имеющего в своей основе любую кристаллическую структуру, — обычно использовалась простая стеклянная призма с помещённым в неё несколько изменённым одним из простейших начальных плетений второго уровня магии воздуха «Орлиный глаз». Чем крепче и прозрачнее материал изготовления физической основы, тем дольше и качественнее работал получившийся артефакт. Лучше всего подходили специально обработанные природные кристаллы, но обычное стекло было изготовить и достать гораздо проще и легче. Да и по качеству полученной иллюзии оно не сильно уступало тому же горному хрусталю. А далее получившийся магический конструкт необходимо было наполнить энергией.

				Взяв артефакт в руки, его следовало активировать простым нажатием на нанесённую точку включения и выключения, тут же присутствовал указатель на остаток заполнения артефакта энергией. А затем просто навести прибор на нужный объект. Артефакт начинал действовать как активированное плетение «Орлиный глаз», и перед взором того, кто им воспользовался, на его внешней стороне появлялась картинка того, на что он был направлен. Управление полученной магической иллюзией осуществлялось мысленно. Картинку можно приблизить или отдалить, рассмотреть сверху и с боков. Правда, не было возможности завести глаз за объект, как при использовании самостоятельного оригинального плетения, но и того, что он позволял, было достаточно.

				Пользу магической безделушки, изобретённой молодым магистром, практически сразу оценили в гильдии магов города Парны и купили у него права на его изготовление и продажу. С тех пор этот артефакт стал очень распространён, особенно среди военных и моряков, и теперь практически у каждого из них была та или иная его модификация. Сейчас многие могли найти себе такую безделушку, которая будет им по карману.

				Сначала, как это обычно и происходит, появление такого артефакта, который в большей степени заменил работу слабых магов воздуха, в основном как раз и нанимающихся для несения дозора, вызвало огромное количество протестов и негодования с их стороны. Но потом оказалось, что прибор не может работать вечно, его требуется подзаряжать энергией и делать это надо достаточно часто и регулярно. А мнимая свобода, которую якобы получили жители империи от её магов, в услугах которых они теперь вроде как перестали нуждаться, была только на руку гильдии.

				Сами же маги тоже довольно быстро поняли преимущество этого небольшого артефакта и были не против его использования — зачем тратить энергию и всё время держать наготове одно заклинание, хотя и достаточно простое, когда можно использовать то, что уже готово, заряжено и лежит в кармане? Тем более не все могли создать определённое плетение — не тот тип энергии используется, или не хватает сил или умений. Но уж наполнить энергией накопитель нужного кристалла в состоянии был каждый маг или даже простой одарённый, хоть немного развивший свои способности. К примеру, те же рейнджеры или поисковики могли делать это без особых проблем.

				Это и было основой артефактостроения и частично рунологии: размещение плетения или группы плетений в материальный носитель, будь то свиток, какой-либо амулет, кольцо или различные прочие материальные носители. И чем прочнее была основа, тем дольше служил артефакт. Свитки уничтожались сразу после применения, деревянных изделий хватало на пять — десять раз, костяные можно было использовать до полусотни раз. Дальше шли каменные заготовки, железо, драгоценные металлы, камни и кристаллы. Но из всего есть свои исключения, например, кость дракона или других магических животных или древесина железного или каменного дерева по своей прочности могли соперничать с мифрилом гномов. Однако самый ценный материал — это звёздный металл, он — наилучшая основа для артефактов, которые в результате могут служить тысячелетиями. Именно из него древние создавали свои изделия, и именно поэтому их артефакты всё ещё действуют, хотя прошло уже больше пятидесяти тысяч лет.

				Государство Ларгот как раз и живёт за счёт рейнджеров и поисковиков, которые выносят из Леса, в том числе и из развалин городов, скрытых в его чаще, различные диковинки, странные и непонятные древние артефакты и информационные кристаллы, которые тоже, в свою очередь, являются неплохой основой для создания уже новых артефактов. Это основное, что пытаются раздобыть в развалинах.

				Но всё же главной ценностью являются те крупицы знаний, которые удаётся извлечь из попадающих к ним в руки находок.

				«Но я опять отвлёкся», — оторвался от размышлений граф и протянул руку к лежащему тут же, у окна, дальнозору.

				Взяв артефакт и направив на заинтересовавшего его студента, ректор увидел, что молодой маг осматривает двор и соседние здания с помощью такого же или похожего магического прибора, каким воспользовался и он сам.

				«Зачем ему это? Ведь химера точно или невидима, или накрыта каким-то магическим полем, не позволяющим однозначно определить её местонахождение, коли её до сих пор найти не могут. А так он обнаружит только те фантомы, о которых кричал Лерак. Глупо. Слабоваты пошли у нас артефакторы, да и рунные маги тоже, — с огорчением подумал он, вспоминая предыдущие выпуски. — Раньше это были в основном интеллектуалы. Ведь боёвки данным господам давался самый минимум. Зато теории — выше крыши, даже пришлось немного изменить курс для увеличения практических занятий и физического развития. И всё равно туда особо никто не рвался, а сейчас тем более нет желающих поступить на этот факультет. В последний же год вообще никого не было. Ведь к той же магии огня ученики будут подготовлены на приличном уровне примерно через три года. И можно в бой, вернее, в мир выпускать готового среднего специалиста. Никто не хочет учиться на несколько лет дольше, а как результат — сидеть всё время в своей мастерской-лаборатории и что-то изобретать да создавать. Это специальность для очень неторопливых и размеренных. Мало кто из них действующий практик. Тем более боевой маг. Но молодым и резвым подавай более динамичный и практичный факультет, им нужны романтика и приключения, магические битвы и дуэли, истребление чудовищ и создание химер, в крови у них играют гормоны и чувства. А зубрить сутками напролёт теорию им кажется скучным и унылым, и они идут туда, где, по их мнению, этого будет гораздо меньше. Поэтому и процветают факультеты с практической направленностью, те же стихийники или тёмные маги. Только никто не думает о том, что если есть время, то эти теоретики, особенно рунные маги, фору дадут многим, но, к сожалению, в скоротечной стычке именно времени может и не быть. Рунные маги, да и артефакторы сильны, пока у них в запасе есть свитки и заготовки, но когда они закончатся, то эти маги становятся беззащитны, как дети. Именно это и решило их судьбу. Правда, при этом никто не задумывается и о том, что именно эти теоретики и двигают магическую науку вперёд, совершают большинство открытий, изобретают и составляют новые плетения, переводят их с истинного рунного наречия в вербально-жестовую форму, которой потом пользуются все остальные маги, подготавливают необходимые ритуалы и решают множество других нетривиальных задач… Жаль, — печаль и огорчение поселились в груди опытного мага, который не просто гордился своим учебным заведением, но и переживал за его будущее, — у нас это один из сильнейших факультетов, и, возможно, не только на нашем континенте, но, скорее всего, и во всем мире, ведь основной поток знаний идёт через нас и оседает именно в наших хранилищах. Надеюсь, в этом году наберётся хоть пол-группы, для них даже входной параметр по уровню силы снизили до рейнджеров в надежде, что не очень сильные магически, но неглупые представители разных рас захотят поступить туда».

				Уже практически три сезона факультет рунологии и артефакторики не мог набрать учебного минимума.

				«Нужно принимать меры». Воспоминания о былой силе и славе выпускников этого направления в обучении академии заставили ректора задуматься над решением проблемы нехватки студентов на данном факультете.

				С этим годом в академии ректор связывал определённые надежды. Новый набор обещал быть одним из крупнейших. И он решил чуть ли не в принудительном порядке определить туда как минимум пятерых учеников. Пусть они не будут самыми сильными магами, но необходимо их найти.

				Сложность заключалась в том, что артефакторы и рунные маги должны быть универсалами. Они должны одинаково управляться с любыми типами энергий и плетений. Универсалом считался маг, который мог управлять четырьмя и более типами энергий. Именно этим и обусловливался повышенный срок обучения на их факультете: маг должен был освоить все направления, подвластные ему. Академия не выпускала недоучек.

				И в этом же была и главная проблема: универсальные маги попадались и сейчас, но они не желали осваивать все свои возможности, а развивали только одно или два наиболее сильных и перспективных направления. Поэтому они и шли на все остальные факультеты, хотя на этом они получили бы те же знания и даже больше, но никто этого не понимал или не хотел понимать. Всё решалось временем и желаниями самих студентов.

				Ректор академии задумался: как же донести до абитуриентов эту простую мысль? Да и как вообще привлечь их к этому одному из сильнейших в учебном плане факультетов данного образовательного учреждения?

				Как-то незаметно мысли Старса перескочили с дел факультета артефакторов на сложившееся положение в их академии и планирование процесса обучения в следующем учебном году. И он начал вспоминать, чем же будет интересен новый набор студентов, и заранее просчитывать возможность привлечения кандидатов для своей задумки.

				Он стал размышлять над тем, что уже через пару месяцев должны начать съезжаться абитуриенты. Хуманы (люди) и прочие жители империи. Даже несколько гоблинов и огров с северных отрогов Гномьих гор должны пожаловать. Его об этом уже предупредили в канцелярии императора.

				«Ну, это явные рейнджеры и маги воздуха, жизни или, возможно, духа, — решил он, продолжая размышлять. — Универсалов среди них нет и никогда не было, зато они сильны по какому-то одному направлению, особенно гоблины».

				Огры не очень умны и очень слабы в магическом плане, но невероятно сильны физически и практически не поддаются внешнему магическому воздействию слабых плетений с первого по третий уровень. Поэтому все они и кандидаты в рейнджеры. Хотя, конечно, возможны и не очень сильные маги духа. Но в общем, если говорить о среднестатистическом представителе этой расы, им бы научиться управлять своим магическим полем, аурой, выстраивать каналы протекания энергии, наполнять свой резерв да пополнять простые накопители энергии в различных магических инструментах и конструктах, тех же артефактах, магических кольцах и прочих амулетах. Использовать свитки. Ну и, возможно, ещё они смогут освоить плетения первого, а наиболее одарённые и второго уровня из цикла общей магии и магии духа.

				Огры идеальные воины для боя с простыми и не очень сильными магическими тварями. Это исконные, уже два тысячелетия, стражи границ империи, ещё со времён Парна Прародителя. Именно он заключил с несколькими племенами огров, обитающими на отрогах Мраморных (или, как их ещё теперь называют, Гномьих) гор, вечный мир и союз.

				«Но это, к сожалению, не наш вариант, — оценил представленных этой расой жителей империи ректор, — слишком слабы они магически и очень уж идеально подходят на роль рейнджеров и искателей, нельзя государство лишать таких хороших бойцов. Лучше иметь одного великолепного рейнджера, чем пяток посредственных и слабых магов. Так что их не трогаем, они находятся на своём месте, и не нужно с этим ничего делать и ничего менять».

				Мысленно вычеркнув этих кандидатов из списка, составленного у себя в голове, он перешёл к следующим представителям населения империи: «Гоблины. Что я могу сказать о них?»

				Тут всё просто, с ограми придут их недавние соратники, целители и маги-шаманы — гоблины северных степей, которые присоединились к империи всего три столетия назад.

				Невысокие и щуплые, но при этом невероятно хитрые, умные, быстрые и ловкие, к тому же поголовно обладающие слабыми способностями к магии жизни, вернее, небольшой её части. Периодически среди них встречаются достаточно сильные стихийники, склонные особенно сильно к магии сферы воздуха. Реже ими практикуются огонь и земля. Магов воды среди гоблинов практически нет, по крайней мере последние несколько десятилетий он о таких не слышал. Однако сами гоблины говорят, что раньше такие маги были и среди них.

				Эта раса несколько веков подряд была для империи постоянным бичом и помехой, пока маршал Руп Лересский не победил их, но при этом не стал уничтожать и вырезать все племя на корню. Он заключил пакт о ненападении и совместной охране империи со стороны ледяных пустошей объединёнными отрядами гоблинов и огров, которые и жили в тех краях.

				С тех пор этих жителей империи, которые являются потомственной стражей северных границ, уже никто не отделяет друг от друга. Одни — мышцы и сила, другие — ум, хитрость и магия.

				«Из гоблинов может получиться неплохой артефактор, — задумался Старс. — Только есть одна проблема: среди них очень редки универсалы, и они, как правило, дети вождей. А такие по их законам должны быть лучшими из лучших, а это определяется только силой. Физической ли, магической — не имеет значения. Именно силой. И тут больше шансов у боевика. Но посмотрим, как получится, — решил ректор. — Если удастся, надо убедить их, а ещё лучше, если будет возможность, наглядно продемонстрировать, что магия поможет в несении службы на границе. Уж слишком они зациклены на своём долге перед империей и всегда, за редчайшим исключением, возвращаются обратно к себе в ледяные пустоши. И вот именно в случае личной заинтересованности мне удастся кого-либо из них привлечь на свою сторону».

				В этом году, как и обычно, должна подойти очередная команда этих северных варваров — бойцов, шаманов и магов. Они не пропускают ни одного набора и всегда стараются прислать своих кандидатов на поступление в академию. И можно не особо волноваться за них и быть полностью уверенным в том, что это будут лучшие из тех, кого смогут отобрать для учёбы северные кланы. Тем более отбор там будет проходить чуть ли не жёстче, чем при поступлении в императорскую гвардию или полки драконьих рейнджеров. Среди них, конечно, будут и хуманы, куда же без них. Но основу делегации северных гостей академии составят всё же две эти расы. Уж слишком тяжёлы условия выживания в ледяных пустошах и отрогах Мраморных гор. Они примерно такие же, как и на границе Леса, не говоря уже о том, что никто не знает о творящемся в глубине пустошей, как и тёмной чаще Леса.