Мироходцы. Пустота снаружи

Несмотря на позднее время, в представительстве царило оживление, проходила многоиндивидуальная вечеринка. Звучала музыка, подавалась выпивка, наркотики, среди гостей яркими бабочками порхали куртизанки.

Охранники следили за новоприбывшим гостем с самого его появления на территории, но никак не реагировали. Лавируя среди гостей, Аволик прошел через половину особняка. Вежливо и уверенно он отклонял все попытки присоединить его к общей атмосфере, пока не скрылся за дверьми кабинета представителя. Беглым взглядом оценив роскошное помещение, больше походившее на опиумный притон, чем на рабочее место, Эдвард опустился на раскладной табурет с бархатной обивкой и стал ждать. Дабы скоротать время, он даже достал из кармана золотую ка́му, и монетка принялась ловко бегать меж его пальцев, словно дрессированная.

Не скоро, но дверь наконец открылась, и в кабинете появился торговый представитель эль-Кеменгори в красивом искристом халате цвета морской волны и с бокалом в холеной руке. Эльф был приятен на вид, остролицый брюнет с синими глазами, слегка злоупотребляющий наркотиками и косметикой, особенно – фиолетовыми тенями.

– Добрый вечер, милорд, – произнес он низким басовитым голосом, склоняя охваченное тиарой чело. – Мне не сразу сообщили, в связи с чем приношу извинения.

– Ничего-ничего, – улыбнулся Эдвард, – я отдыхал. Прости, что вторгся без предупреждения.

– Принимать лорда-инвестициария большая честь для скромного меня. Желаешь ли храмового султа?

– Не хочу тебя обременять, да и настроения нет, уж извини. По какому поводу веселье, кстати?

Чувственные губы эльфа шевельнулись, он изящно убрал за ухо блестящую прядь.

– Вскоре я женюсь.

– Ох. Я тебя искренне поздравляю. И кто же эт… эт…

– Ты вряд ли знаешь ее, милорд, но она будет польщена, если ты посетишь наше бракосочетание.

– Такого пропустить нельзя…

– Могу ли я чем-то услужить тебе?

– А? Да, да, я же не отдыхать пришел! Ты не мог бы открыть мне доступ к базе, пора сбросить отчетность.

– Конечно, милорд. Только обновлю.

В кабинете стоял очень низкий и широкий стол, сделанный из поперечного среза древесного ствола. В центре стола находился большой хрустальный шар, а позади красивая коротконогая кушетка с подушками бархата и батиста. За кушеткой стоял ажурный полочный шкаф, уставленный всеразличными диковинками, безделушками, блестящими дорогими вещицами. С одной из полок был снят стеклянный цилиндр, в котором лежало три стеклянных же шарика величиной со сливу. Внутри них жили переливчатые цвета, искрившиеся, живые, яркие.

Усевшись на кушетку и положив перед собой цилиндр, эльф аккуратно начертил пальцем круг на верхней точке хрустального шара, и в том месте образовалось небольшое углубление. Один за другим он клал в углубление шары поменьше и, надавливая ладонью, погружал их внутрь. После третьего углубление пропало, а хрустальный шар быстро заиграл цветами, обрабатывая йоттабайты информации.

– Прошу, милорд, база данных обновлена.

Эдвард возложил на шар свою ладонь и сразу ощутил щекотку в голове. Забавное чувство не оставляло, пока информация обо всех его сделках со времени прошлой подгрузки отчетов не оказалась помещена внутрь кристаллического компьютера. На этом сеанс не завершился, – будучи лордом-инвестициарием, Аволик принялся с огромной скоростью изучать десятки тысяч докладов касательно развития тех или иных долгосрочных проектов, на многих оставляя свои комментарии, накладывая резолюции, закрывая и зачиная проекты с триллионными оборотами, создавая рекомендательные послания верховному совету Оборотной Империи.

– Вот. – Ладонь великого оборотника оторвалась наконец от шара, к тому времени на хрустальной поверхности появилось углубление, повторявшее ее контур. – Отправить в Базаа́р как можно раньше.

– Отошлю гонца немедленно, милорд. Приготовить для тебя покои?

– Я всегда останавливаюсь в «Доме Лиса», люблю это местечко. И если обстоятельства меня не пересилят, явлюсь к твоей свадьбе с подарками.

– Мы были бы польщены самим твоим присутствием, милорд.

Распрощавшись, Эдвард покинул представительство и отправился гулять по ночной Ахарии. Сунув одну руку в карман, а другой подкидывая каму, он не уставал удивляться тому, как многолик этот город с его хаотичной застройкой. Вроде бы давно знаешь все улицы, но все равно идешь как по незнакомым. Не говоря уж о том, что с высоты птичьего полета на тебя смотрит рисунок других улиц. Первое время трудно избавиться от страха, что вот-вот сверху рухнет пара городских районов.

Шагая по мостовой, он уже знал, куда отправится утром следующего дня, как только лепестки Ахарии начнут расходиться и внутрь хлынет свет. В одном из докладов, которые Эдвард просмотрел, оказалась информация более чем нужная: недавно обнаруженный мир, где обитало существо, имевшее, как считал докладчик, способности кузнеца и металлурга, равные божественным. Что ж, это предстояло проверить лично!

Госпожа И́то встретила его улыбкой, стоило великому оборотнику ступить под крышу-пагоду ее гостиницы. Все девять лисьих хвостов госпожи Ито распушились и приподнялись на манер гигантского белоснежного веера за ее спиной: любимый постоялец зашел на огонек, а значит, поутру он оставит после себя аккуратные столбики золотых монет и уйму приятных воспоминаний.



Дайгул

Оборотная Империя обладала развитой межмировой инфраструктурой, она создала целую сеть торговых и перевалочных пунктов в тысячах миров, от небольших аванпостов в малоизученных реалмах до старых, растолстевших от денег городов-рынков. Между всеми этими точками регулярно перемещались торговые поезда на гравитационной подушке, напичканные товарами и охраняемые наемниками. При доплате они брали на борт ограниченное число пассажиров, однако целый великий оборотник мог рассчитывать на бесплатный проезд и даже стаканчик чая со льдом, лимоном и мятой по дороге.

Летучий поезд успел сменить шесть мирозданий, везя златовласого к цели, и сие могло бы показаться не особо впечатляющим числом, однако профессиональные мироходцы всегда рассчитывали дальность и сложность перехода по количеству адресов, которые можно было набрать на тех или иных вратах. Переход через шесть миров, с учетом всех известных адресов, считался очень длительным путем с вариативностью порой в десятки шагов. А ведь еще надо было пересечь эти миры, следя за сохранностью ценнейших грузов и исправностью транспорта. Все требовало денег, постоянных забот и присмотра, очень редко поезду удавалось выехать из врат и, развернувшись, перейти в следующий мир через них же. Конечно летучие вагоны постоянно разгружались и загружались, цеплялись и отцеплялись новые, а среды обитания менялись.

Текущее мироздание носило имя Дайгул и, по общим сведениям, являлось вотчиной некромантов. В Дайгуле оборотники закупали прозрачную жидкость, именовавшуюся среди аборигенов «нектаром распада». Владыки мира использовали ее в своей некротической науке, тогда как алхимики из иных реалмов готовили из нектара одну из сильнейших кислот в Метавселенной, которая, в свою очередь, была очень востребована в иных, промышленных мирозданиях.

Некроманты правили Дайгулом на протяжении уже пары веков, и, исходя из этого, можно было заранее решить, что мир тот являлся местом мрачным, темным, неприветливым и даже несколько с душком. Правдой сии предположения являлись лишь отчасти – обилие мертвых, которые не лежали в могилах, действительно создавало определенное амбре, но отнюдь не такое сильное. Как говорили в Дайгуле представители власти иномирцам: «Первые пять лет тяжело, а потом перестаешь замечать».

Всего двести лет назад этот мир был гораздо более понятен и прост, гораздо более жив, а некроманты являлись немногочисленными изгоями, которых принято было топить по праздникам во имя всего хорошего и против всего плохого. И все было как во многих иных мирах, пока не начался Мор. Как? Где? С чего? Неизвестно. Однако эта дрянь выкосила все половозрелое население, а также семь десятых неполовозрелого. Цивилизации, какой она была прежде, настал внезапный конец, и единственными взрослыми, кого болезнь не тронула, по иронии судьбы оказались немногочисленные некроманты. Так и вышло, что им пришлось стать новыми архитекторами будущего, строителями мирового порядка и защитниками разумной жизни. Учителями.

Два века спустя Дайгул можно было назвать «шедшим на поправку» – население неуклонно росло, хотя по сравнению с численностью до пандемии оно все равно было ничтожным. Вся развитая цивилизация ютилась на сравнительно небольшом полуострове, тогда как остальной мир оставался громадной неизведанной территорией, совершенно дикой и безлюдной, хотя и не мертвой: Мор убивал в основном людей, не нанося ущерба дикой фауне.

Чтобы сохранить и защитить живых, некроманты широко практиковали свое искусство, ставя на службу хилой возрождавшейся цивилизации неутомимые мертвые руки. В Дайгуле не хоронили людей. Все они по закону и традициям отправлялись во владения так называемого Белого цеха, откуда выходили на своих двоих уже нетленными кадаврами, неустанными работниками, послушными слугами, бесстрашными защитниками.

Гравипоезд замедлился и остановился на открытом перроне аванпоста – огороженной территории, содержавшей внутри высоких стен множество складских ангаров и инфраструктуру для обслуживания транспорта. С момента прохода через межмировые врата путешествие длилось меж заснеженных холмов над руслом замерзшей реки. Местность была запустелой, как и большинство местностей в Дайгуле, так что с содержанием аванпоста в тайне проблем не возникало.

Владыки-некроманты, так называемые Добрые Отцы, не посвящали своих подопечных в контакты с иными мирами. Этими связями заведовал особый отдел Белого цеха – местного верховного правительства, – состоявший из все тех же некромантов, инициатива «Агема». Забавное название для организации, заведующей торговыми операциями.


Именно сотрудники этого отдела встречали поезд в количестве трех персон. Двое – худощавый мужчина и полная женщина – имели чрезвычайно аккуратные прилизанные прически и белоснежные плащи в пол. Третий встречавший, очень высокий, носил радикально черный плащ с капюшоном, пропитанный каким-то веществом, заставлявшим ткань блестеть ровно зеркало. На груди всех трех висели шнурки, напоминавшие аксельбанты, а на шнурках тех поблескивали металлические кругляши со сложными оккультными рисунками.

Бумажная волокита не заняла много времени, мужчина в белом плаще быстро ставил подписи на документах и снабжал их штампами. Началась разгрузка одного из огромных вагонов, и работу эту взяли на себя трупы – пять десятков мертвецов с ошейниками, под руководством полной женщины, принялись таскать контейнеры и складывать их на прямоугольную металлическую платформу близ перрона.

Эдвард следил за этим не без интереса, хотя повидал уже на своем веку предостаточно нежити. Данные существа относились к категории особо сложных клиентов – попробуй подыскать товар для того, кто ничего на свете не хочет, кроме, возможно, твоей крови, мяса, мозга, да и то о вменяемом договоре купли-продажи оставалось лишь мечтать.

Эти же мертвецы совершенно точно не желали ничего. Они и на мертвецов не особо походили, свеженькие, недавно обращенные. О природе кадавров говорила лишь неприятная бледность, отсутствовавшее выражение на лицах и звуки, непроизвольно вырывавшиеся из уже ненужных легких. Мертвецы двигались слегка разболтанно, раскачиваясь, зато споро и ловко работали.

Начальник поезда, оборотник третьего класса, передав заверенные документы помощнику, уже некоторое время беседовал с носителем черного плаща. Кивком оборотник попросил Эдварда приблизиться, после чего представил его аборигену.

– Мастер, разрешите рекомендовать вам моего господина великого оборотника Эдварда Д. Аволика, лорда-инвестициария, вхожего в верховный совет Оборотной Империи. Милорд, разреши рекомендовать тебе мастера А́льто Белифа́ция Кро́нхайда, старшего торгового представителя Белого цеха. Я сообщил мастеру Кронхайду о твоем деле.

– Как любезно с твоей стороны. Мастер, приветствую вас.

– Добро пожаловать в Дайгул.

Голос из-под капюшона был низким, синтетическим, с легкими помехами, а рукопожатие оказалось вызывающе сильным. Что ж, абориген не того вазари выбрал, чтобы играть в такие игры. Эдвард сдавил руку в черной перчатке с легким усилием, и обычно в этот момент любители бравировать крепким рукопожатием с криком падали на колени. Кронхайд не подал виду, а ладонь его оказалась твердой как металл.

– Столь приятно, что вы знаете наш язык! – обрадовался великий оборотник. – У меня, к сожалению, не было возможности выучить ваш, поездка оказалась спонтанной, но в ближайшее время я это упущение исправлю!

На самом деле по пути Эдвард очень неплохо освоил новый язык, но не дайгульский, а того мироздания, в которое он спешил попасть через Дайгул.

– Как будет угодно. Если я правильно понял, вы желаете пройти через другие ворота? – уточнил здоровяк, убрав руку под плащ.

– Моя конечная точка назначения лежит по ту сторону. Возможно, мне потом придется вернуться назад, так что…

– Я передам ваш запрос Добрым Отцам. На время пребывания в Дайгуле вы – подопечный Белого цеха, и, учитывая ваш статус, до получения дальнейших указаний я являюсь вашим охранником.

– Совершенно лишние хлопоты, я…

– Летите со мной, однако сначала необходимые процедуры. Вы ознакомлены с протоколом пребывания?

Эдвард задумался на секунду.

– Вакцинация? – припомнил он.

– Позже. Сначала забор венозной крови. Проблемы?

– Никаких.

Капюшон кивнул и жестом подозвал полную женщину, у которой в руках уже находился аккуратный белый чемоданчик с символом оккультной печати на боку. Будучи раскрытым, этот образец ручной клади продемонстрировал набор шприцов, ампул, хирургических инструментов, а также предметов скорее околомагического, чем медицинского происхождения.

Действуя быстро и привычно, черный плащ дезинфицировал участок кожи на сгибе локтя Эдварда, после чего взялся за шприц. У него была легкая рука, так что игла нашла вену с первого раза и совершенно безболезненно. Набрав крови, абориген осторожно передал шприц тощему и зажал место укола проспиртованным ватным кругляшом.

– Приносим извинения за неудобства, – сказал здоровяк, – но это необходимо. Как только мы поймем, что вакцина не причинит вашему организму вреда, будет проведена вакцинация. Дотоле никаких подвижек по вашему запросу не последует.

– Какая досада. Я вообще-то бессмертный, и большинство известных зараз ко мне не липнет, но за заботу большое спасибо.

Некоторое время слышно было лишь тихое дыхание аборигена, которое казалось столь же искусственным, сколь и его речь.

– Вы бессмертны?

– Биологическое бессмертие, да.

– Можно подробнее?

Эдвард усмехнулся.

– Мои хромосомы никогда не устанут делиться, я не состарюсь и от немощи не умру. Оторванная голова, с другой стороны, вполне сможет прекратить мой славный жизненный путь. Биологическое бессмертие – не абсолютное.

– А болезни?

– Имею сильнейший иммунитет как приятный бонус.

– Регенеративные способности?

– Намного выше, чем средние человеческие, но это уже мое родное, не приобретенное. Я – вазари.

Неизвестное слово заставило Кронхайда вновь замолчать.

– Подвид человека, не берите в голову. Все мы, люди, родственники, но некоторые отошли от общего стада довольно далеко.

Беседа перешла на более точную терминологию, здоровяка заинтересовали медицинские аспекты так называемого бессмертия, причем намного больше, чем сам факт вечной жизни. Аволик не чувствовал в нем страха смерти и эгоистичной жажды долголетия. Также выяснилось, что Кронхайд был прекрасно подкован в вопросах биологии человека, явно имел превосходное медицинское образование.

На небе, за пеленой сероватых облаков, зародился некий звук. Не сразу удалось распознать гул лопастей, а потом на облака пала тень – и вот уже они разошлись, пропуская массивный заостренный силуэт на четырех круглых лопастных движителях.