Мироходцы. Пустота снаружи

Зима бросилась в погоню. Почти слепая, но голодная и злобная, она шла, оставляя в снегу глубокие котлованы, пытаясь схватить мельтешивших внизу юрких букашек, растоптать, погасить их тепло. Всадники играли в салки со смертью, причем стараясь не отбегать от нее далеко, не убивая интереса. Они шумели изо всех сил, словно безумные вращая пращи и скользя меж мохнатых колонн, спасаясь от спускавшихся сверху когтей в последний миг… или не спасаясь. Зима всегда несла смерть, неуязвимая для магов, голодная, злая, она неуклюже неслась вперед, нет-нет да и наступая на какого-нибудь невезучего человечка или же, если очень везло, успевая сцапать добычу огромной пятерней и отправить в полную зубов пасть. От удара такой лапы погиб пес агцара Руота Рарог.

Приближалась развязка, край, за которым пугающе разверзалась вольная пустота пропасти. Всадники должны были довести зиму до самого конца, не позволяя ему заметить. Великан хоть и был близорук, хоть и глупее самого глупого пса, понимания в нем хватало, чтобы не прыгать в пропасти по своей воле. Если же он заметит, то всем им настанет бесславный и бесполезный конец.

– Близко! – закричала Эшке, понимая, что ей не под силу перекрыть шум, издаваемый загонщиками. – Близко! Близко! Край!!!

В последнее мгновение псы ринулись в стороны, да так резво, что их лапы мелькнули над самым краем пропасти. Великан, увлеченный погоней, толкаемый инерцией и ничего вокруг себя не замечающий, ухнул в пустоту, увлекая за собой искристый шлейф снега. Эхо предсмертного вопля заметалось в горных долинах и оборвалось далеко-далеко внизу.





Фрагмент 11

Барный экспромт. Деловые встречи на высшем уровне. Страстное примирение. Причины биться до конца




Гарнизон луны Ке́гас был поднят по тревоге, и миллионы солдат покинули казармы, чтобы занять укрепленные оборонительные позиции. Бесчисленные дивизии замерли, ожидая приказов от своих генералов; в искусственной атмосфере луны парили сотни тысяч истребителей, столько же танков замерли на земле; плазменная артиллерия направила стволы орудий в сторону самого важного места на Кегасе – межмировых врат.

Так прошло семь часов.

В штабе планетарной обороны царило тихое напряжение, кутерьма первого часа рассеялась, ничего не происходило.

Следя за возней старших офицеров, Амбал-3997 потел и думал о женщинах. Ему было безумно скучно и жарко, помещение плохо вентилировалось, и время увольнения, которое он не смог догулять, подошло к концу двадцать минут назад. Паршивая паго́та. Выпить-то Амбал-3997 успел, но по девочкам не прошелся. Плохо. Впрочем, профессиональный солдат не может всерьез жаловаться на такие неудобства.

Взгляд серых глаз вновь прилип к заду госпожи Тюльпан – хоть какая-то услада в это беспокойное время. Сама обладательница чудесных изгибов беседовала с генералами на отвлеченные темы. Все иные давно закончились.

В отличие от большинства штабных Амбал-3997 носил боевую броню повышенной защиты со встроенными сервоприводами, системой медицинской стимуляции организма и прыжковым ранцем. Эту модель Корпорация поставляла на вооружение элитных частей своей армии, тогда как простые солдатики обходились «картонными» бронежилетами и «керамическими» касками. Думая об этом, Амбал-3997 улыбался, ибо хорошо помнил времена, когда сам бегал в «картоне».

Вооружен он тоже был отменно, все оружие, которым его снабжали надмо́зги из отдела передовых разработок, являлось экспериментальным и поддерживало использование арканы. В последнее время Корпорация сильно нажимала на развитие оной у своих солдат.

– Спасибо, что не курите, – уже в третий раз произнес штабной офицер, глядя на стеклянную трубочку в пальцах Амбала-3997.

– Рад стараться, – ответил тот перед очередной затяжкой.

Офицерик ходил в старших лейтенантах, а Амбал-3997 выше сержанта так и не поднялся, но три красных бутона над сержантскими лычками значили принадлежность к особой подгруппе и подразумевали привилегии. Личная охрана и, по совместительству, ученики госпожи Тюльпан, боевики Корпорации со способностями к применению арканы.

– За мной.

Голос непосредственного начальства заставил щелчком отбросить пустую трубочку и поймать брошенные ножны с мечом. Госпожа Тюльпан накинула красный кожаный плащ, который всегда носила, и жестом приказала вернуть ей оружие. Она любила красный цвет, красными помимо плаща были ее сапоги на шпильках, ногти, губы, ножны и рукоятка ее меча, красным был тюльпан, вытатуированный на ее крестце.

– Мы воюем или нет?

– Он нас маринует, знает, что мы ждем, потому и не торопится. Поганый характер Лема́на не изменился.

Вместе сержант и его командир поднялись на поверхность луны и погрузились на скоростной шаттл, который понесся к вратам. Сидеть в духоте подземелья госпоже Тюльпан опостылело, лучше подождать на открытом воздухе.

Кроме нее и Амбала-3997 на борту находилось все подразделение «Белоглазок», как их называли другие солдаты. В основном оно состояло из гуманоидов, но и несколько негуман затесалось. Обычно же Корпорация старалась составлять свои военные подразделения из существ, близких по телесному строению и габаритам; особой популярностью пользовались люди.

Ближайшие оборонительные позиции терялись на горизонте, но в непосредственной близости от врат образовалась пустыня. Хотя не они одни решились приблизиться. Когда шаттл опустился, внизу его уже ждал Преподобный.

Трудно было точно определить его видовую принадлежность, хотя точно было одно: Преподобный напоминал человека. Почти восемь метров ростом, с непропорционально длинными руками и короткими ногами, он имел необъятной ширины грудь и длинные кудрявые волосы, ниспадавшие на плечи. Подбородком Преподобного можно было раскалывать континенты, а глаза скрывались за мутноватыми стеклышками. Гигант носил черную куртку на молнии, похожую на панаму шляпу, неброские брюки и ботинки. В руке Преподобный сжимал большую книгу.

– Что? – переспросил гигант.

– Я говорю: какими судьбами в центральный офис? – повторила госпожа Тюльпан, когда двигатели шаттла сбавили обороты и перестали реветь.

– Был вызван перед началом душеспасительной миссии на окраины сектора. Что-то важное?

– А ты не знаешь?! – поразилась госпожа Тюльпан. – В мирах Корпорации был замечен Леман, который двигается прямиком сюда. Мы с тобой должны его остановить, если этот говнюк начнет буянить.

Твердое лицо Преподобного ничего не выражало, а его тело пребывало в состоянии полнейшей неподвижности. В такие минуты гигант казался статуей, и порой на него садились ничего не подозревавшие птицы.

– Это может быть проблематично, – молвил он наконец. – Я не хотел бы враждовать с ним.

– Дрейфишь?

– Каос Магн, или Леман, как ты изволишь именовать его, мне симпатичен, наши теологические дискуссии всегда были в высшей степени содержательными.

– Самая унылая фраза во всей бесконечной множественности вероятностей, – прокомментировала госпожа Тюльпан. – Ты всегда был таким скучным со своей религией.

Вместо ответа Преподобный вновь обратился статуей, и стало ясно, что сеанс общения завершен. Вскоре к ним приблизился сержант.


– Госпожа.

– Чего тебе?

– Из штаба просят вернуться.

– Плевать. Ждем дальше.

В связи с чрезвычайной ситуацией движение луны Кегас было приостановлено по решению совета директоров, и теперь на половине ее царил непрекращающийся день. Посему, когда госпоже Тюльпан надоело просто сидеть и ждать, она залезла на раскалившийся корпус шаттла, разделась и стала принимать солнечные ванны.

Периодически Амбал-3997 вызывался к ней, дабы исполнять ответственную миссию по втиранию масла в нежную как бархат кожу и массажу горячего тела.

Остававшиеся на земле солдаты украдкой посмеивались, но когда старший возвращался, резко надевали каменные маски. Несмотря на жесткую корпоративную этику, среди солдат начальство Корпорации допускало вольности в вопросах соблюдения субординации. Иными словами, Амбал-3997 мог сломать все, что ломалось, любому подчиненному в принципе, и хотя в бою он был надежнее гранита, в личном обращении легко проявлял беспощадность электрической мясорубки.

– Зархо́дос, отставить!

– А что, сержант, он же не реагирует! – разулыбался солдат, чья монументальная тупость была сравнима лишь с боевыми навыками в стрессовых ситуациях.

Последнее время он развлекался тем, что подбрасывал в воздух камушки и ударами арканы отправлял их в голову Преподобного.

– Он просто тебя не замечает, потому что его сознание охватывает высочайшие сферы божественного существования, а на таких тупорылых микробов, как ты, обращать внимание ему не с руки, всосал? Дай мне двести!

– Легко, сержант!

– Без арканы и с отключенной системой поддержки экзоскелета.

– Пагота…

– Дай мне четыреста, солдат!

Не успел обливавшийся потом Зарходос-8395 разменять третью сотню отжиманий, как мир под ногами дрогнул и пробудились межмировые врата.

– Переходим в повышенную боевую готовность! – Госпожа Тюльпан соскользнула на землю и накинула на себя плащ. В левой ее руке появился изъятый из кобуры револьвер, сверкающий красавец из розоватого металла с лиловыми щечками и красным тюльпаном на них. В правой блеснул клинок – то был недлинный меч с одной режущей кромкой, выпуклой на две трети длины от острия и вогнутой ближе к гарде, которая изящным изгибом защищала пальцы. Главной особенностью этого меча была структура лезвия, испещренного сложным и красивым узором из отверстий. Как-то раз госпожа Тюльпан разрубила им танк.

– Будь готов вступить в бой, как только он появится! На букашек внимания не обращай, они здесь только чтобы отвлекать его на себя!

– Твое отношение к слабым не делает тебе чести, Тюльпан. Быть может, сегодня мы умрем, и какой же твоя душа предстанет перед твоим богом?

– Никакой! Там, откуда я родом, Преподобный, в души не верят!

Из межмирового прохода вышел под небо Кегаса Леман. Госпожа Тюльпан вскинула оружие, Преподобный хранил неподвижность, отряд «Белоглазок» ждал приказов, эфир трещал от тысяч команд, метавшихся между подразделениями корпоративной армии.

А Леман стоял и улыбался.

После первых секунд бездействия госпожа Тюльпан выдала восхитительную матерную тираду и убрала оружие. Она слишком хорошо знала эту улыбку. Лучше бы он напал сразу.

– Кажется, все обошлось, – предположил Преподобный.

– Нет! Нет же! Нет! – прорычала госпожа Тюльпан. – Ты что, не видишь, как он улыбается?!

– Как? – спросил гигант, изучая едва-едва заметную тень улыбки на лице гостя.

– Он… он… Все в дерьме!

Госпожа Тюльпан была воровкой, убийцей, авантюристкой, наемницей и искательницей сокровищ межмирового масштаба. За свою жизнь она посетила множество миров и во многих из них, в силу некоторых обстоятельств, была заочно арестована, приговорена к пожизненному сроку или казнена. Однако даже ее опыт не был всеобъемлющим. Встреться госпожа Тюльпан хоть раз в жизни с такой штукой, как росомаха, смогла бы точно сказать, что к устам Каоса Магна прилипла именно росомашья улыбка.

Глубоко вздохнув, Каос наконец-то огляделся, и первым, что привлекло его внимание, было лицо госпожи Тюльпан.

– Ноо́йра Кагу́кэ, рад видеть твою потасканную задницу в этом тухлом месте! Сколько циклов!

– Слишком мало.

Взгляд Каоса перешел к монументальной фигуре, и улыбка исчезла с лица.

– Преподобный? Какого дьявола ты здесь делаешь?

– Отдаю долги. Надеюсь, нам не придется вступать ни в какую конфронтацию, кроме как в философскую полемику.

Каос Магн взвалил на спину гроб и сошел с пьедестала.

– От имени Корпорации я уполномочена справиться о том, с какой целью и по какому праву ты вторгся в ее суверенное пространство?

– Ноойра, ты ничуть не изменилась. Находишь самую зловонную лужу и бросаешься в нее мараться со всей страстью.

– А знаешь, что еще не изменилось? Меня как раньше, так и сейчас тошнит от твоих нравоучений и от тебя самого! Отвечай на вопрос!