Межлуние

Каристоль! Сейчас она стояла на площади, ограниченной с двух сторон фортификационной стеной крепости, охраняющей город, и каменной балюстрадой набережной. Возвышающиеся над головой здания тянулись вдоль реки Наевы, соревнуясь в пышности украшений и разномастных вывесок, однако возничий предусмотрительно остановился у трактира, чтобы пассажирам не пришлось искать ночлег в темноте неприветливых улиц.

— Твой чемодан, — с грустным вздохом произнес молодой человек, поставив перед ней багаж.

Она избегала его взгляда как могла.

— Спасибо.

— Мы еще увидимся? — Он не торопился распрощаться с еще теплившейся надеждой.

Аэрин отрицательно качнула головой. Испытывая вину от своей несдержанности, ей не хотелось оставлять все именно так, и, приняв неожиданное решение, она вынула и отдала ему свои потрепанные карты Гимо. Он взял колоду, прикоснувшись к ее руке, но дава не отдернула ее.

— Вот держи, на память. У тебя еще все впереди, можешь поверить гадалке.

— Благодарю, но я же не знаю, как их использовать.

— И не надо. Пусть они станут твоим талисманом. У тебя все получится, если поверишь в свои силы.

Девушка ободряюще улыбнулась и подняла чемодан. Без теплого пледа ей становилось холодно, и она подошла к трактиру, где принялась искать свободный экипаж.

В столице Вэда найти новую колоду не составит больших проблем. Они не в Вилоне и здесь не надо искать черный рынок для приобретения предметов для того особенного рода занятий, вышедших за рамки закона и морали, или заказывать их у другой давы.

— Подожди!

Гай догнал ее, и Аэрин обрадовалась тому, как быстро он обрел решительность. Она также заметила ухмылку на лице второго возничего, имеющего больший жизненный опыт.

— Где ты остановишься?

Девушка закрутила на палец прядь волос и переборов желание отделаться выдуманным адресом, мягко отстранилась:

— Завтра я появлюсь в Копийской роще. Может быть, мы там встретимся.

Он кивнул и предложил понести ее чемодан. Вежливо отказав, дава с горечью подумала, что мало кто из ее знакомых девчонок стал бы помогать парню обрести уверенность в себе, и подняли бы его на смех.

— Чем я могу помочь даме? — Вызвался один из возничих, заметивший ее рядом со своим фиакром.

— Поездка по городу. Мне нужно попасть на… — Она запнулась, вспоминая названия, и борясь с желанием заглянуть в записи, тихо продолжила — …на пересечение Неавского проспекта с площадью Свободы.

— Прошу, присаживайтесь.

Коренастый и смуглый мужик с оберегом от порчи на правом предплечье, подхватил ее вещи и перенес в экипаж, а затем галантно предложил ей свою руку, помогая подняться на ступеньку. Устроившись на мягком сидении, Аэрин откинулась назад и, мельком посмотрев в окно, встретилась взглядом с Гаем. Она помахала ему на прощание, а он покраснел и махнул в ответ, но второй возничий, далекий от сантиментов, грубо прервал трогательный момент, послав парня ухаживать за лошадьми. Хорошо, что он не увидел колоду, иначе бы высказал ему все, что думал на счет флирта с пассажирками.

— Не говорите этот адрес моему ухажеру, — добавила Аэрин, едва фиакр тронулся и, развернувшись перед трактиром, покатился по узким извилистым улочкам.

Темные здания с лепным декором и статуями, выступающие рельефными фасадами к улице, наклонялись над ней, и объединялись друг с другом арками, образуя одно большое строение. Закат почти догорел и Каристоль постепенно обретал мрачные, и даже зловещие черты. Некоторые окна засветились теплым золотисто-медовым или красноватым светом, ложащимся на гранитную чешую переулков, над которыми еще не зажгли уличные фонари. Здания постепенно становились выше и скоро стали четырехэтажными, при этом сохранив неуловимую неряшливость в архитектурном облике.

Под стук колес по мостовой, пропуская сквозь себя звуки и запахи этого места, и пытаясь раствориться в малознакомой среде, в которой с трудом отгоняла неприятные мысли, порожденные нарастающим беспокойством, девушка все быстрей погружалась в сомнения. Что если ее Сестра переехала? Сможет ли она остаться рядом с ней, или ей придется уехать в другой город по воле Ковена?

Куда она отправиться дальше и на какой земле найдет новый дом? В Вэде есть еще один город-порт Ланжи, уступающий по размерам столице, но привлекающий молодых дав. Там растут твердые сорта древесины и можно устроиться к наставнице, занимаясь гаданием или варя зелья на продажу. Многие иностранцы, в том числе негоцианты Союза Независимых Провинций, были частыми и желанными гостями…

Фиакр остановился на перекрестке, и дава посмотрела в сумрак площади. Там, на втором этаже дома, на подоконнике окна стояла горящая лампа с зеленым абажуром, привлекающая суетливых мотыльков с шелестящими шелковыми крыльями. За ними гонялись жадные летучие мыши, бесшумными тенями мелькавшие в полосе света.

Да, это был тот самый дом. Она помнила эти старые стены и рустиковку цоколя, по которому когда-то еще ребенком пыталась залезть, чтобы заглянуть в окно. Ее сердце трепетало от волнения, вырываясь из груди. Неужели добралось? Неужели перед ней порог именно этого дома?

Пока возничий переносил багаж на тротуар, Аэрин постучалась в богато украшенную дверь.

— Кто там? — Спросили на сансе.

— Аэрин из рода Урбан.

Хозяйка немедленно открыла дверь, и яркий свет ослепил Аэрин, почувствовавшей теплые объятия.

— Заходи скорее! — Опознав племянницу, девушка перешла на эспаонский. — Ната, помоги нам! — Крикнула она в дом, вернувшись к сансе.

Аэрин не успела опомниться, как ее усадили в кресло у пылающего камина и накинули на колени толстый шерстяной плед. Ната расплатилась с возничим, и на гостью обрушился водопад вопросов:

— Сестра, ты не представляешь, как я рада! Как ты добралась до нас? С тобой кто-нибудь приехал? Что у вас произошло? Представляешь, нам абсолютно ничего не говорят!

— Я одна. Мне просто повезло, — проглотив слезы радости, выдохнула Аэрин.

Давы переглянулись, и юная особа, в которой безошибочно угадывались черты старшей Сестры, догадалась уйти на кухню. Она понимала, что иногда от некоторых знаний больше вреда, чем пользы. Если мать сочтет нужным, то повторит ей рассказ родственницы.

Смущенная таким теплым приемом, гостья посмотрела на смуглое лицо хозяйки.


— Видья, я так рада, что ты помнишь меня!

— Конечно! Тот случай я никогда не забуду!

Об их хулиганской выходке, когда Аэрин было не больше четырнадцати лет, в то время знал весь вилонский Ковен. Ей тогда крепко влетело от Марии.

Род Видьи был известен своими традициями и гостеприимством далеко за пределами Вэда, а рядом с ней жили ведьмы из Куиркус и Таксодиум — ветвей Фагус. Давы поддерживали отношения с родом Полис и его ветвью Урбан. Как говорят в Каристоле: переплелись корнями, и поэтому навещали друг друга до тех пор, пока тень от Купола не покрыла Вилон. Перед своей помолвкой Видья даже прожила там около года.

— Позволь… прими наши соболезнования. Мы объявили траур, когда узнали. Я так рада, что ты спаслась!

Сестры снова обнялись.

— Моя родная… — Все что смогла сказать Аэрин перед тем, как у нее сдавило горло, и она почувствовала горький привкус на языке.

Она отвернулась к огню, пытаясь сдержать эмоции.

— Я хочу обратиться к Ковену. Кто сейчас принимает?

— Махаши из Маболо. Я провожу тебя к ней.

— Грасьяс. — Аэрин смахнула набежавшую слезу и попыталась не испытывать жалость к самой себе. — Только сначала навещу могилу Бриджиды.

Как и все давы, она помнила, от кого шел ее род, и чтила традиции.

— Как скажешь. — Видья выдержала паузу, прежде чем спросить. — Идем к столу?

Она согласилась, не смотря на отсутствие аппетита, и позволила отвести себя на кухню. Хозяйка взмахнула рукой, прикоснувшись к столешнице, и по комнате прошла волна алого света, от которого зажглись свечи, и в животе потеплело как после выпитого бокала вина.

— Аэрин, будь как дома, — предложила Видья.

Они взялись за руки, вспоминая былые дни, и долго стояли, прислушиваясь к треску огня в камине.





* * *


Рослый прислужник протянул запечатанный тубус Аарону, с окаменевшим лицом смотрящему куда-то сквозь вошедшего.

— Что это?

— Послание. Печать Сагро.

— Сделай два шага назад и открой, — последовал суровый приказ.

За отсутствием альтернативы, прислужник отступил на указанное расстояние и аккуратно вскрыл тубус, внутри которого оказалась свернутая в трубку бумага и странное кольцо из нефрита.

— Можешь идти.

Дон Парадис поднес к зажженным свечам письмо и перечитал его несколько раз.

— Вот как… Выжил на зло всем, — пробормотал Аарон.

Он сполз в кресло и, запрокинув голову, принялся вращать в пальцах кольцо. Ему было от чего потерять спокойствие. Дон Сагро, приходящийся дедом Эмире Трейн, напомнил ему о старом предательстве — отравлении его отца, Леона Касти. В доказательство прикладывался список лиц, имеющих отношение к этому преступлению и кольцо, подаренное Норозини прислужнице, выдавшей семейную тайну. Конечно, Джозеф Трейн мог попытаться посеять раздор между союзниками, однако его слова легко проверялись. Переписав имена указанных в письме лиц, он позвал все того же прислужника и распорядился найти и допросить изменников Парадис.

Что дальше? Заговор против Норозини, как того и хочет вампиро, много лет носящий прозвище Войлем? Оно так долго использовалось, что некоторые забыли его настоящее имя. Оставаясь в тени, истинный глава Сагро прикрывался Эмирой и плел интриги против Миллениум. Какова хитрость, и сколь велико коварство! Точить нож в шаге от победы, чтобы захватить себе все совместно достигнутое!

Аарон осознавал, что у него не было выбора. Если все так, как описал старый Трейн, то ему следует мстить тому, кого он с малых лет воспринимал как мудрого наставника. Впрочем, еще была надежда, что и сам Джозеф уже мертв, а тот, кто составил письмо, прикрывался громким именем. Кто, если не сам Анзиано, мог бы испытать его таким способом?

Схватив перо, Дон Парадис написал ответ, с требованием публично объявить себя живым и занять положенное по праву место. «Без сего, не имею возможности поддерживать Вас и участвовать в совместных действиях» — Дописал он в конце и запечатал конверт. Даже перехвати посланника, эта строчка не усугубит того положения, в котором он оказался совместно с Патрицио.

— Входи, мой друг, — приветствовал его Дон Пьерто.

Зал, в котором он разместился, был еще темнее, чем у Аарона. Заняв крипту заброшенной церкви, два вампиро превратили ее в полевой штаб, куда стекались все донесения от отрядов прислужников.

— Какова обстановка? — Не питая иллюзий спросил Аарон.

— Правда режет лучше иного клинка, — был ответ.

Дон Сиццио показал точку на карте, где был начертан перекресток дорог.

— Норозини отбил подъездную дорогу и одновременно с этим его фланг прорвал нашу позицию у реки. Резерв не отвечает на приказ вступить в бой, и, по-видимому, перешел на сторону врага. Что мне добавить, мой друг? Разве, вот это!