Медвежий угол

– Она хочет, чтобы мы сделали заказ. О’кей: две стопки твоего лучшего виски, и тогда поговорим.

Она налила виски, Эрдаль сразу перешел к делу:

– Ты знаешь, кто я?

Рамона фыркнула и опустошила свою рюмку. Эрдаль истолковал это как утвердительный ответ. Он поднял свою и, едва пригубив, чуть не выплюнул.

– Да какого… и это твое ЛУЧШЕЕ виски?

Рамона покачала головой:

– Это мое худшее виски.

Фрак выпил свои шестьдесят граммов не моргнув глазом. И, судя по всему, остался вполне доволен. Но вкусовые рецепторы у него так же расстроены, как регулятор громкости голоса. Эрдаль презрительно отодвинул стопку.

– Тогда налей лучшее. Это больше похоже на ацетон.

Рамона услужливо кивнула. Поставила чистые рюмки. Налила виски из той же бутылки. Эрдаль не сводил с нее глаз. Фрак не смог сдержать улыбки:

– В «Шкуре» подают только один сорт виски.



Мая и Ана шли и шли, пока лес не поглотил их. Они зашли далеко: случись что, и даже Анин отец не сразу бы нашел их тела. И стали стрелять, выстрел за выстрелом. Ана время от времени поправляла Мае плечо, локоть, напоминала, как задержать дыхание, не переставая дышать. Потом спросила:

– О’кей… а если так: прожить в Бьорнстаде всю жизнь до старости или уехать в любую точку света, но в тот же год умереть?

Маино лицо стало похоже на смятую салфетку. Аня пожала плечами:

– Глупый вопрос?

– Довольно-таки.

– Мы выберемся отсюда, Мая. Я не допущу, чтобы мы тут застряли. Мы уедем в Нью-Йорк, ты подпишешь контракт со студией звукозаписи, а я буду твоим продюсером.

Маю разобрал смех, она и не знала, что до сих пор умеет так смеяться.

– Ну уж нет, ты никогда не будешь моим продюсером.

– Что? Из меня выйдет СУПЕРПРОДЮСЕР! – оскорбилась Ана.

– Да какой из тебя продюсер! Ты даже за своим телефоном уследить не можешь.

– Могу!

Мая приподняла брови:

– О’кей. Ну и где же твой телефон?

Ана нервно пошарила по карманам.

– Ну, о’кей, сейчас, может, и не знаю. Но… Я могу быть твоим стилистом. Точно! Тебе НЕОБХОДИМ стилист!

– А что не так с моим стилем? – спросила Мая.

Ана пристально изучила ее сверху донизу.

– Сорри. Моя консультация тебе не по карману. Позвони, когда подпишешь контракт со студией.

Мая засмеялась:

– Дебилка!

– Или я могу быть твоим диетологом! Я разработала новую соковую диету, которая очищает весь желудочно-кишечный тракт! Твой стул…

Мая заткнула уши, повернулась и пошла еще глубже в лес.

– К сожалению, связь очень плохая… тише ты… алло? Алло?

Прижав телефон к уху, она делала вид, что разговаривает. Ана прищурилась:

– Это же мой телефон, где ты его нашла?

– Въезжаю в туннель! – крикнула Мая.


Ана догнала ее. Они мутузили друг друга, обнимались. Смотрели, как восходит солнце. Мая шепнула:

– Можно я у тебя одну ночь переночую?

Ана не знала, что сказать. Мая никогда не оставалась у нее ночевать, ни разу, всегда было наоборот. Но она – настоящий друг, поэтому, конечно же, ответила:

– Не вопрос.



Рамона выпила еще. Фрак тоже. Глаза Эрдаля сузились.

– Что ж. Тогда обмен любезностями опустим. Ты знаешь, почему я здесь?

Рамона изобразила интерес.

– Нет, но я полагаю, что ты принес золото. Фрак – смирну. А на улице стоит третий король, с полными штанами ладана. Угадала примерно?

Эрдаль сердито засопел, коротко и неприязненно обвел рукой помещение.

– Этот… бар… один из старейших спонсоров клуба. Никаких заоблачных сумм от него не поступает, но мы все уважаем традиции. И я полагаю, ты в курсе, что мы созываем внеочередное собрание… в свете недавнего происшествия.

Фрак, смущенно кашлянув, уточнил:

– Мы просто хотим поговорить. Спонсорам, нам всем, кажется, что на собрании надо проявить единодушие. Ради клуба.

– В каком смысле? – с наигранным смирением спросила Рамона.

Эрдаль устал. Он поднялся из-за стойки.

– Часть руководства надо заменить. Петер Андерсон в результате голосования будет уволен, а на его должность предложен более приемлемый кандидат. Правление и спонсоры единодушны, но мы уважаем членов клуба и хотим, чтобы предложение поступило непосредственно от них. Наш приход сюда – это жест доброй воли.

Рамона язвительно усмехнулась:

– От меня не укрылось, что ты вообще человек доброй воли. Позволь спросить, что же такого неприемлемого сделал Петер?

– Ты сама прекрасно знаешь, – зарычал сквозь зубы Эрдаль.

– Нет, не знаю. И сомневаюсь, что вы знаете. Именно поэтому сейчас идет следствие.

– Ты знаешь, в чем обвиняют моего сына, – сказал Эрдаль.

– Звучит так, будто он – жертва, – заметила Рамона.

И вот тут-то Эрдаль не выдержал. Фрак, который никогда еще такого не видел, от страха задел и опрокинул свою и Рамонину рюмки.

– А что, нет? Он и есть жертва! – крикнул Эрдаль. – Ты хоть представляешь, что это такое, когда тебе предъявляют подобные обвинения?! А?

Рамона и глазом не моргнула:

– Нет. Но чисто интуитивно мне кажется, что хуже обвинений в изнасиловании может быть только изнасилование.

– Значит, по-твоему, эта чертова девка говорит правду? – зашипел Эрдаль.

– По-моему, не следует делать вывод, что она врет, на основании только того, что твой сын играет в хоккей. К тому же у нее есть имя. Ее зовут Мая, – ответила Рамона.

Эрдаль издевательски рассмеялся:

– Значит, ты из тех, кто пытается все валить на хоккей?

Рамона серьезно кивнула:

– А ты играл в хоккей?

– Бросил, когда мне было двенадцать, – признался Эрдаль.

– Тогда ты прав. Я все валю на хоккей. Потому что, если бы ты продержался еще год-другой, возможно, хоккей научил бы тебя проигрывать как мужчина. Возможно, ты понял бы, что даже твой собственный ребенок может совершить ошибку, и, если такое случается, ты должен отвечать за это как МУЖЧИНА. А не спихивать вину на пятнадцатилетнюю девочку и ее отца.

Эрдаль взмахнул руками и опрокинул стул. Наверно, не нарочно, но поднимать его не стал. Он напряженно сопел, зрачки охотились за ее зрачками, он швырнул на стойку тысячу крон и сказал, насмешливо и в то же время грозно:

– Может, ты и владеешь этим баром. Но здание тебе не принадлежит. Будь я на твоем месте, я бы задумался об этом.

И хлопнул дверью так, что стекла зазвенели.