Мажор

– Фели-и-икс… – сиплый голос перешел на всхлип, потому что мои пальцы раскрылись штопором в её тугой дырочке.

– Так сильно намокла!.. Наверняка очень понравилось ублажать моего дружка… – сводил и разводил средний и указательный, придерживая пленницу за бедро. – Смотри, каким твердым ты меня сделала… – чуть прикусил влажную кожу на лопатке, а затем стал рисовать кончиком языка вдоль позвоночника.

– Ох… – простонала любимая, выгибаясь в спине.

Злата лежала, облокотившись локтями на стол. Одной рукой я исследовал её сочную промежность, другой – трогал грудь. Захотелось заставить её кричать на всю общагу, чтобы все кругом знали – она моя! Не теряя больше ни секунды, стянул влажные трусики, а затем положил её согнутую в колене ногу на столешницу, раскрывая для себя.

– Феликс, что ты…

Но я не дал договорить. Опустился на колени, разводя пальцами припухшие складки.

– Какая ты красивая. Везде… – восхищенно улыбнулся, разглядывая гладкую кожу у нее между ног.

Мои зубы впились в округлую ягодицу. Стал пробираться ниже, целуя и покусывая заднюю поверхность бёдер девушки, приближаясь к сочной сердцевине. Её нога задрожала, когда мой влажный язык скользнул в манящий вход.

– А-и-и-и-й-а… – Злата кусала ладонь, чтобы не кричать слишком громко.

Медленно посасывал припухшую мякоть, жаля кончиком языка твердый бугорок в центре. Один. Второй. Третий раз. Не давал ей отдышаться и прийти в себя.

– Я ведь тоже кое-что умею, правда, золото? – посмеивался, вылизывая насухо шершавым языком.

Яйца распухли в ожидании разрядки. Еще немного – и я мог кончить только от одного вида её чуть выпирающих, увлажнённых моей слюной нижних губ. Нехотя отстранился, доставая из кармана джинсов презерватив. Стремительно раскатал защитный латекс по изнывающему члену, вновь припечатывая красавицу всем своим весом к столу.

– Я хочу тебя… Бл*! Как же я тебя хочу! – уткнулся стояком в ложбинку между её ягодиц.

– Феликс, пожалуйста…

Вздыбленный член замер между её оттопыренной попкой и моим животом. Злата всхлипнула, когда я сжал её бедра, засаживая одним мощным толчком.

– Да-а… – простонали мы одновременно. – Как же мне с тобой повезло… – прошептал, целуя её в шею, не уставая поражаться, насколько внутри нее тесно и горячо. – Моя… МОЯ! – гавкал, выплескивая всю свою злобу и желчь.

Мышцы горели огнем, когда я брал её, как обезумевший робот. Вперед-назад. Вперед-назад. Вперед-назад. Её крики и стоны были такими искренними и неподдельными, что у меня окончательно сорвало крышу. Доставал членом до самых недр, а затем вынимал его, трахая еще жестче.

– Да… ДА! Пожа-а-а-луйста… – иступлено стонала, подмахивая розовой попкой мне в ответ. – Ай-й-й… – неожиданно Злата впилась ногтями в мою ладонь.

Моя девочка вскрикнула и замерла. С упоением ощутил, как ритмично обнимают меня мышцы её узенького влагалища.

Адский кайф!

Крепче сцепил зубы, остервенело вколачиваясь в её тугую дырку.

– Р-р-р… – низ живота пронзила горячая струя удовольствия.

Запрокинул голову, щуря глаза, продолжая обнимать златовласку за бедра. Черт. Только тут до меня дошло, что с очень большой вероятностью завтра на её нежной коже останутся багровые отметины…





* * *


Мы выпили чай и, переплетая ноги и руки, обессилено повалились на короткую неудобную кровать. Сил на разговоры не осталось. Кажется, Злата отключилась, как только положила голову на мою грудь. Я продержался секунд на тридцать дольше.

…Тоненький писк прямо у меня над головой вывел из сладкой дремоты. Распахнув один глаз, повернул затекшую шею в поисках источника неприятного звука. К счастью, вычислить убийцу сна оказалось несложно – пошарив рукой на подоконнике, нащупал мобильный телефон Мягковой.

Поднес смартфон к лицу, напрягая глаза, чтобы прочитать имя человека, отправившего входящее сообщение: Паша Митяев, «Новокузнецкая правда».

И что же ты нам, Паша, поведаешь?!

«Златка, привет! С ума сойти! Во всех новостях говорят про батю твоего мажора! Их семейство еще хуже, чем мы думали! Ты уже встретилась с инвалидом?! Надеюсь, то, что я нарыл, помогло! Поделом этому богатому ублюдку! Жду сюжет!;)»





Злата




Сознание вынырнуло из сладкой дремоты, и я безмятежно улыбнулась, открывая глаза.

– Феликс?! – язык как-то сразу обмяк, когда не обнаружила его рядом.


Хотелось верить, что Железнов отправился в душ, чтобы смыть с себя следы нашего ночного преступления. Правда, почти сразу разуверилась в этой идее, потому что его облик никак не вязался с грязным общежитским клозетом. Потянулась к телефону посмотреть который час, взглянув на дисплей, вздрогнула, пронзая ногтем кожу на бедре.

Господи!..

Несколько раз перечитала входящее сообщение, которое, несмотря на блокировку телефона, болталось на экране. С горла сорвался глухой мышиный писк. Подскочила на ноги, но тут же снова рухнула на кровать.

Нет. НЕТ!

Я собиралась во всем ему признаться. Откровенно поговорить, сжигая последнюю преграду на пути к счастью. Виски пронзила тупая ноющая боль – препятствие оказалось огнеупорным!

– Ох, Златка, времени зря не теряешь! – прощебетала Карина, залетая в комнату.

– О чем ты? – недружелюбно пробурчала, уничтожая взглядом сообщение бывшего коллеги из «Новокузнецкой правды».

– Быстро утешила нашего мажорчика! Все еще думаешь, тебе там что-нибудь перепадет?

Я покрутила пальцем у виска, силясь не разреветься.

– А на завтрак что не оставила? Или вы, как дети цветов – питаетесь исключительно солнечным светом и любовью? – не унималась соседка, из голоса которой сочился ядовитый мед.

Успела принять душ, пока там еще не образовалась очередь, а затем собралась и покинула комнату.

Несколько раз звонила Феликсу, но он не ответил. Наверняка уже раздул из мелкой искры огромный пожар. Нужно успеть погасить пламя, пока смертоносный огонь не выжег дотла зачатки наших светлых чувств. В полнейшей прострации набрала Ангелине. Подруга ответила уже спустя три гудка.

– Злата, здравствуй… – от её слабого надломленного голоса по коже пробежал холодок.

– Привет!

Мы помолчали. Вчера вечером стало известно, что ее отец взяточник и коррупционер. Понятия не имела, что принято говорить в таких случаях.

– Брат с тобой? – отрешенно поинтересовалась девушка, предвосхищая мой вопрос.

– Мы ночевали вместе. Но потом кое-что произошло, и он уехал… Я должна его найти…

– Вчера вечером он отвез нас с мамой к бабушке, а сам помчался к тебе. Он тебя любит, Злата. Не ссорьтесь! – пробормотала она в полголоса.

– Хорошо… И… Ангелина…

– Что?

– Держитесь!

– Дело отца ведет лучший адвокат столицы. Он еще не проиграл ни одного процесса. Мы верим в лучшее! – вздохнула она и отключилась.

Ноги сами понесли к метро. Существовало только одно место, где Железнов сейчас мог чувствовать себя комфортно.





* * *


Сердце ухнуло в желудок, когда я остановилась около обгоревшего двухэтажного фасада автосервиса. На парковке рядом с комплексом находилось два автомобиля. Сразу догадалась, кому они принадлежат.

– Всем привет… – нерешительно поздоровалась, замирая на пороге.

– Злата, рад видеть! – сухо выдал Эд, натягивая на лицо дежурную улыбку.

Феликс стоял ко мне спиной, наполняя огромный полиэтиленовый мешок обгоревшими вещами. Он и не думал поворачиваться, будто прошлая ночь лишь плод моей бурной фантазии.

– Эдик, выйди, пожалуйста, нам надо поговорить… – неуверенно пробормотала, отводя глаза.

– Конечно, – пожал плечами хозяин сервиса, выуживая из кармана джинсов пачку сигарет.

– Феликс… – остановилась у него за спиной и положила руку на плечо.

Парень дернулся как от удара хлыстом, отскочив на несколько шагов, а затем обернулся. Красивый до обморока. Такой знакомый и, одновременно, чужой. Он посмотрел на меня исподлобья, заставив сердце подскочить до луны. Внизу живота потеплело. Несколько полудохлых бабочек еще трепыхались в надежде на счастливый исход.

– Видишь, золотце, есть в этом мире справедливость! Я пытался разрушить твою жизнь, а теперь сам стою на пепелище… – его щеки побледнели. Любимый засунул руки в карманы, глядя на меня усталым изможденным взглядом.

– Феликс, все будет хорошо! Мы что-нибудь придумаем. Вместе… – интенсивно моргала, чтобы избавиться от слезоточивого запаха дыма, который обволакивал лицо.

– Все в порядке. Так даже легче, как груз с плеч. Не люблю эти неловкие моменты прощания… – его глаза почернели, как предгрозовое море.