Манагер. Господин Севера

– А ничего не было про то, что я пытался перепортить всех принцесс, а потом погнался и за самим императором?

– А что, и такое было?! – восхитилась Рила, и я бессильно прикрыл глаза. Бесполезно! Им ничего не докажешь, только накрутишь на эту кучку чуши еще большую чушь. Тьфу! «Мне осталась одна забава – пальцы в рот и веселый свист. Прокатилась дурная слава, что похабник я и скандалист!»

Спать надо. Утро вечера мудренее! С этой свежей мыслью я и провалился в тяжелый сон.





Глава 3




Утро началось… нет, не с танцующей старухи!

М-да… спроси сейчас кого-нибудь – не здесь, на Машруме, а на Земле, у благополучных мальчиков и девочек, которые тыкают своими ухоженными пальчиками в последнюю модель айфона, глупо при этом улыбаясь: «Откуда это: «Утро началось с танцующей старухи»? Или: «Наш Карл сопя тянул вдоль шоссе»? – и ведь точно не скажут! А мне вот отец в свое время подсунул синюю такую книжку, издания годов, если не ошибаюсь, шестидесятых, и сказал: «Прочитай! Не пожалеешь! Не фантастика, да, но… в общем – прочти!» И я прочел. «Три товарища», Эрих Мария Ремарк.

Теперь я помню лучшие места книги практически слово в слово, могу цитировать наизусть. И вот там, в книге, друг Роберта Локампа Ленц, знаток душ и вообще изотерики, в день рождения Роберта спросил его, чем начался день. И тот ответил: «День начался с танцующей старухи!» Это уборщица в автомастерской выпила коньяк для клиентов и танцевала, когда Роберт туда вошел. И Ленц нахмурился и сказал, что это плохая примета.

Если танцующая старуха – плохая примета, как тогда расценить то, что день начался с абсолютно лысой девушки, вопящей, как две пожарные и одна полицейская машина, вместе взятые?

Я проснулся от диких криков и, ничего не соображая, решил, что на дом совершено нападение (что, впрочем, было очень близко к истине). Схватив со стула рядом с кроватью меч и кинжал, как был, нагишом, бросился вниз, на первый этаж, развив такую скорость, что мне позавидовал бы чемпион мира по бегу.

Оказавшись в гостиной первого этажа, с минуту пытался понять, что происходит – в клубке, который катался по полу, спросонок я не мог различить почти ничего, кроме обнаженных частей тел, мелькающих перед глазами, как стекляшки калейдоскопа. Очень мешает наблюдательности тот факт, что ты едва продрал глаза, но проснуться до конца так и не успел.

Понаблюдав за орущим и визжащим комом, я перевел взгляд на зрителей, молча стоявших вокруг дерущихся и таращивших глаза на странную драку, как на явление Создателя народу. Тут была вся моя челядь в полном составе, начиная с Норсаны и Диены и заканчивая конюхом Эрлом, с интересом наблюдавшим за этими бабскими разборками и ухмылявшимся кривой довольной ухмылкой.

Именно бабскими, потому что катались по полу Рила – и воспитанная, императорских кровей принцесса Маурика, сверкавшая своей гладкой лысиной и голой попой. Как эта самая попа вдруг стала голой – это ведала скорее всего только лишь Рила, которая к тому времени, как я спустился, была совсем уже обнажена. Вокруг валялись куски материи, нитки, рассыпавшиеся бусины, сделанные из белых косточек и разноцветных камней, а еще – все пространство вокруг забрызгано капельками крови и заплевано кровавой слюной. Бой шел, похоже, что не на жизнь, а на смерть! Только что оружие почему-то не применялось – меч и кинжал, которые, видимо, принадлежали Маурике, лежали поодаль, зажатые ногой очень серьезной и взволнованной Норсаны.

– Аааа… сука! Сука! Убью! Тварь! Мунга! Убью! Аааа!

Я стоял, приходя в себя, и чувствовал, как меня накрывает волна яростного, истерического смеха. Бойцы, в душу мать! Им бы бассейн с грязью – вот было бы зрелище!

Но и так неплохо, есть на что посмотреть! Кстати, безволосая Маурика смотрится в высшей степени приятно! Хороша, зараза!

Я начал хохотать. Меч и кинжал вывалились у меня из рук и тут же были подхвачены внимательной Диеной и оттащены в сторону. Я ржал, как конь, забыв о том, что стою голым перед всей моей «шайкой», смеялся так, что слезы потекли у меня из глаз, и перестал смеяться только тогда, когда кто-то взял и ничтоже сумняшеся прыснул мне в лицо холодной водой, набрав ее в свой прелестный ротик.

Это была Норсана. Моя истерика тут же прекратилась, и я замер, обнаружив себя сидящим на табурете перед «борцами», тяжело дышащими и смотрящими на меня злыми, яростными глазами. Обе выглядели и жалко, и одновременно прекрасно – покрытые синяками, кровавыми царапинами (женские коготки еще то оружие!), потеками крови – они были великолепны!

На мой взгляд, конечно. Обе стройные, высокие, спортивные, с небольшой грудью и крепкими круглыми попками – земные модели им и в подметки не годились! Только вот теперь Маурика на модель была похожа только телом – ее аккуратный остренький носик похоже, что потерпел большущий урон – из него ручьем текла кровь, раскрасив ее груди в красный цвет, и смотрел он слегка набекрень. Явный признак перелома.

Нос Рилы был цел, но вот левое ухо… похоже, что кто-то вцепился в него зубами и слегка, ну совсем слегка – наполовину – надорвал. Оно было оттопырено, распухло, покраснело и посинело.

– Молчать! – приказал я грозно, упершись руками в колени. – Не двигаться! Кто двинется – парализую!

Маурика дернулась, попытавшись что-то сказать, но я вытянул руки вперед, и вокруг них заплясали маленькие молнии. Обе девушки, широко раскрыв глаза, сразу подались назад и отстранились друг от друга как можно дальше. Видимо, рассчитывая, что врежу я по какой-нибудь одной из них, и опасаясь, что колдовство коснется и ее. Невиновную.

– Норсана! Доложи, что тут случилось!

– Вот эта лысая госпожа (она ткнула пальцем в сторону хлюпающей разбитым носом Маурики, и та яростно оскалилась) начала стучать в дверь. Она каким-то образом перелезла через забор (надо учесть – вбить колья, спилить деревья у забора с той стороны! Эдак любой влезет!). Карнук ей открыл, и эта лысая (Норсана повторила это с наслаждением и злорадством) девушка ударила его так, что он отлетел шагов на пять. Вон у него – синяк на скуле! (Да, синяк присутствует.) В гостиной была госпожа Рила, и она спросила у этой лысой… госпожи, чего та хочет от порядочных людей.

– Вот тут подробнее, пожалуйста! – заинтересовался я. – Как именно она спросила? Что сказала?

– Ну… я уже и не помню! – смутилась Норсана. – Я как-то растерялась!

– Она сказала. – Голос Маурики был хрипловат, холоден и полон смертельной ярости. – Она сказала, я запомнила: «Какого демона ты, лысая шлюха, проклятая мунга, осмеливаешься трогать моего человека своими выпачканными в дерьме загров руками!»

– Хорошая память! – довольно кивнул я и снова вытянул руки. – Сидеть! Прибью, как мух! И что же ответила ей эта достопочтенная госпожа, Норсана? Может, случайно запомнила?

– Она ответила, что… хмм… – Норсана заколебалась, потом выдала: – «Ты, подстилка для загров, навозная шлюха, смеешь спрашивать меня, принцессу крови? Ты, мерзкая протухшая жирная навозная муха, ползающая по своему поганому белому коротышке и вылизывающая ему его протухшие…

– Хватит! – оборвал я речитатив девушки.

Настроение у меня сразу испортилось. Чего протухшие-то?! Очень даже не протухшие! И моюсь я постоянно! И вообще… какого черта?

– И что дальше случилось – после того, как они обменялись приветствиями?

– Ну что… – Норсана вздохнула. – Дальше лысая госпожа сказала, что научит госпожу Рилу манерам, преподаст ей урок. И раз у той нет меча – она поучит ее кулаками. А еще – обдерет с нее одежды шлюхи и пустит по улице голой. На что госпожа Рила сказала, что шлюха тут одна – лысая и глупая, и что она пустит голой ее саму! И что у нее не хватит сил, чтобы одолеть купчиху, которая ездила за пряностями к самим южным племенам, которые такую жалкую сучку, как эта лысая госпожа, и на порог их шатра бы не пустили, не то что сели бы с ней обедать! И началось. Лысая госпожа пыталась ударить госпожу Рилу, срывала с нее набедренную повязку и топик. Госпожа Рила била лысую госпожу и рвала с нее одежду. Когда на госпоже Риле и лысой госпоже почти ничего не осталось из одежды – они упали на пол и начали бороться там. Ну, а потом вы пришли, мой господин! Вот, в общем-то, и все.

– А вы стояли и смотрели? – сердито буркнул я, и Карнук спокойно пожал плечами:

– Мой господин, мы пытались. Видите, у меня синяк и на правой скуле? Это госпожа Рила. А вон у Медора – видите, губа распухла? Так это лысая госпожа, не имею чести знать ее имени. Так что мы подумали, подумали и решили – подерутся, устанут, успокоятся. Зачем нам лезть под горячую руку? Вас звать не стали, вроде как опасность дому и не грозит. Поспорили девушки, так и помирятся. Правда ведь, госпожа Рила?


– Я ей вначале задницу порву, а потом помирюсь! – фыркнула Рила, морщась и ощупывая распухшее ухо.

– Я ее на кол посажу! За нападение на принцессу крови! – мрачно заметила Маурика, потрогала нос, охнула, и глаза ее тут же налились слезами. – Ох!

– Госпожа Маурика, а как к этому отнесется ваш отец? – осведомился я вкрадчиво, незаметно подав знак Риле, чтобы молчала и не вмешивалась (нахмурил брови и помотал головой – нет!). – Вы пришли к его советнику, ворвались в дом, избили его слугу, набросились на его подругу, избили ее. Как это понимать? Вас приглашали в этот дом? Кто вам позволил набрасываться на его обитателей?

Принцесса прошипела что-то невнятное, среднее между «да пошел ты!» и «давайте разберемся на месте», и я сделал вид, что ничего не расслышал.

– Что? Не понял! Что вы сказали, принцесса? Не хотите, чтобы отец узнал о вашем поведении?

Маурика подняла на меня взгляд, полный ненависти, и холодным голосом, с интонациями, сверх меры наполненными пафосом (который портила гнусавинка из-за забивших нос сгустков крови), заявила:

– Это дело между мной и тобой, шаман! Не надо вмешивать сюда моего отца!

Ага. Девочке очень неприятно, и она не хочет, чтобы папа сделал ей а-та-та! Интересно, что он ей сделает? Лишит содержания? Не пустит гулять? Запрет в комнате? Вот правда, а как наказывают принцесс, которым вроде как можно все и вся? Или у меня неверные сведения о принцессах?

– Маурика, вы признаете свою неправоту?

– Она не должна была меня оскорблять! Как она посмела! Я – принцесса крови! А какая-то дрянь…

– Да я!.. – Рила трепыхнулась, но я тут же пресек поползновения:

– Молчать! Я говорю! И все молчат, пока я не позволю говорить! Это мой дом, и тут я решаю – кому говорить, а кому молчать!

Пауза. Все затихли. Ага, застращал!

– А скажите, Маурика, откуда она знала, что вы – принцесса? (Знала, знала, чертовка! Потому ее и обложила руганью! Хмм… взревновала, что ли? Решила, что я и взаправду трахнул эту девчонку?!) Ты проникла на территорию моего поместья, как воровка, тайно! Обманом ворвалась в дом, избила моего слугу – что она должна была подумать?

Молчание. Губы кусает и явно что-то придумывает, какой-то ответ. Да какой ответ-то? Ты полностью, по всем пунктам не права! По-хорошему, тебя сейчас надо было бы сдать в стражу. Или запереть куда-нибудь в свою личную темницу. Полное право имею! Ибо ты – воровка и тать! И знаешь это.

– Предлагаю! – объявил я грозно и внушительно, сделав голос подобным иерихонской трубе. Ну, типа как Левитан в войну: «Товарищи!..» – Все забыть, помириться и наконец-то выяснить, что принцессе Маурике нужно от простого незамысловатого шамана!

– Простого и незамысловатого! – фыркнула принцесса, и у нее из носа выдулся здоровенный красный пузырь. Маурика поморщилась, взяла с пола кусок ткани, оказавшийся частью набедренной повязки Рилы (та нахмурилась, хотела что-то сказать, явно злое и ругательное, но, увидев, как я вскинул брови, тут же замолчала), осторожно вытерла нос и, покосившись на противницу, почти дружелюбно спросила: – Где научилась так драться?

Кстати, мне тоже интересно. Я-то ее ничему такому не учил! И откуда?

– Папа у меня – бывший вояка. Учил. А еще – в племени училась, где я покупала специи. Там женщины правят, они главные. Воительницы – лучше которых нет на свете! Они меня приняли как свою.

Ну, насчет «лучших» я бы поспорил, женщины акома ничуть не хуже, а может, и лучше, но вообще-то очень интересно. Рила мне раньше ничего такого не говорила. Мне даже стало немного не по себе – жили почти что как муж и жена, она рассказывала обо всем на свете, а вот поди ж ты – оказалось, не обо всем. Почему-то это меня задело.

– И на мечах так же?

– Нет, на мечах гораздо хуже. – Грудь Рилы приподнялась со вздохом. – Ну так что, миримся?

– Миримся… – тоже вздохнула принцесса, – ты имела право меня не пускать. И ты не должна была знать, кто я такая.

Во как! Мне понравилось. Значит, не все принцессы дурковатые снобки-мажорки? Впрочем, я опять забыл, мир-то другой! У них свое понимание социальных отношений. И материк другой. На Арканаке все было бы по-другому, уверен.

– Так зачем пришла, Маурика? Ты же что-то от меня хотела?

– Скажу. Но после того, как мы останемся одни, и после того, как я оденусь. Надеюсь, дадите мне что-то – прикрыть тело? И сами оденетесь?

М-да. Сейчас только я ощутил свою наготу, и мне стало немного смешно. Честно сказать, я никого из окружающих не стеснялся. Мужиков стесняться – глупо. Девушек? Рила меня видела во всех видах. Девчонки мои – ну тех вообще глупо стесняться, они… хмм… тоже меня видели всякого. Например, вчера, когда меня мыли в ванне. А вот почему я не стесняюсь «Натали»? Может, потому, что стоял над ней обнаженной на коленях и держал руки на ее животе? Или потому, что она лежала у меня на руках тихая и задумчивая, как сонный котенок?

– Норсана, найди госпоже Маурике подходящий костюм. Заодно и госпоже Риле. А пока что все вый-дите вон, кроме Рилы и Маурики.

Через минуту в гостиной остались трое – я, Рила и Маурика. Одеваться я не пошел – вот еще, пачкать одежду! Потом оденусь.

– Рила, ползи сюда. Да не ползи, демоны тебя задери, это я так… образно сказал! Ближе ко мне, лечить буду!

Свечение рук и тихое, дозированное лечение. Хватит мне выкладываться по полной! Потихоньку учусь дозировать воздействие.

С принцессой пришлось поработать побольше – нос у нее и правда свернут набок. Вначале я устранил болевые ощущения, потом поставил нос на место. И только тогда уже приступил к заращиванию ран.

Все заняло минут пятнадцать, не больше, и основное время отняло именно лечение принцессы. Крепко ее потрепала моя дорогая подруженька! Зверь, а не баба! То-то она в постели почти не устает, как робот, как заведенная! Мышцы-то как стальные! М-да… интересно открываются близкие люди… никогда бы не подумал.

Потом они обе пошли в купальню, и еще через полчаса мы сидели за столом, уставленным различными пирожками и пирожными. Повар, которого я купил за большие деньги и отпустил на волю, пек их очень даже хорошо! Каждый раз, когда я поглощал эту вкусноту, думал: может, все-таки перестать их есть? А повара выгнать! Ведь растолстею!

Теперь знал – не растолстею. После такого лечения, как во дворце, – хорошо, если с голоду не сдохну. Нет уж, пусть печет.

– Рила может присутствовать при разговоре? – спросил я небрежно, косясь на мою любопытную, насторожившую ушки подругу. Теперь ее ухо было в полном порядке.

– Может. Мы с ней подружились! – легко махнула рукой Маурика, и я подумал о том, что девочка слишком инфантильна для своих лет. И это тем более странно, что, живя во дворце, могла бы с молоком матери впитать умение творить интриги. И уже точно не верить первым встречным, даже если они свернули тебе нос, а ты им откусила ухо. Как дети, право слово! Подрались-подружились! Сколько ей? Шестнадцать лет? Пора бы уж и повзрослеть.

Но да ладно – ее дело. Хочет при Риле – значит, так тому и быть.