Манагер. Господин Севера

Но может, это только у меня так? Без заклинаний, без выкрикиваний вроде «будь проклят!»? Я не знаю. Магия – это такая штука, о которой никто ничего не знает – домыслы одни. Вот и тут – возможно, что этот придурок был уверен, что не выкрикни он какое-то направляющее заклинание – так и колдовство не получится.

«Будь проклят!» – это ведь тоже заклинание. Заклинание, направляющее магическую энергию на то, чтобы нанести ущерб своему недругу.

Это было похоже на то, как в фильме «Зеленая миля» чернокожий лекарь выпускает облако болезни в пространство. Только очень быстро, практически мгновенно, так, что обычный человек и уследить за этим движением не сможет. Хотя обычный человек скорее всего и не увидел бы этих самых «мушек»!

Серое облако вырвалось изо рта шамана вместе с последним словом «тварь» и метнулось ко мне, как огромная стая разъяренных пчел. И все, что я успел сделать, это… вобрать, всосать облако в себя, поглотить эту гадость, будто слон, вдохнувший с порцией воздуха тучу разъяренных комаров. Всосал, и…

– Будь проклят ТЫ, мерзкое животное! – И я выдохнул проклятие в сторону ошеломленного, застывшего с вытаращенными глазами шамана.

«Комары» впились в его обнаженное тело, погрузились в плоть, и настощ завопил – дико, страшно, извиваясь всем телом, изгибаясь так, что хрустели кости и трещали суставы. Явно, ему было не очень хорошо после того, как попробовал собственное проклятье.

Секунд пять его корежило и трепало, а потом… потом на коже появились темные пятна. Много темных пятен, пленник покрылся ими, как божья коровка пятнышками! Да, именно пятнышками, а не пятнами – круглыми, быстро чернеющими, вспухающими сизыми нарывами. Через минуту пленник превратился в сплошной нарыв, из «вулканов» – фурункулов брызгал гной пополам с кровью, а еще через пару минут пленник превратился в кусок воющего, окровавленного мяса, под которым хлюпала красная лужа.

Еще через пять минут он был мертв, и даже малейшая судорога не проходила по обнаженным, лишенным кожи изъязвленным нарывами мышцам. Отвратительное зрелище!

Рядом послышались знакомые звуки, и я увидел, как одна из воительниц отбегает в сторону, зажав рот ладонью. Другие стоят на месте, но бледны, как полотно, и старательно отводят от меня глаза – им страшно и противно. И я – страшен и противен. Потому что человек, способный сотворить такое, не может быть очень уж хорошим человеком.

Колдовство – это вообще гадкое дело, не достойное честной воительницы! А уж такое колдовство – это вообще… позор! Вот так, наверное, рассуждали мои телохранительницы. Но мне на это было наплевать.

Потом я допрашивал еще одного офицера, оказавшегося командиром сотни. Ничего особо интересного он мне не рассказал, чего-нибудь, что я не слышал от его командира. Говорить он согласился сразу, как только увидел то, что я сделал с корпусным шаманом (а это и был он – главный шаман экспедиционного корпуса, известный специалист по магии). Долго допрашивать офицера не стал – всего минут пятнадцать. И отправил к остальным пленникам, не обращая внимания на требование выдать ему меч, дабы он мог отправиться на небеса, как и полагается правоверному… хмм… правильному настощу. Обойдется, мерзкая тварь! В Тени поблуждай пару тысяч лет, подумай о своем поведении!

С минуту думал – а стоит ли давать шанс поганцу Крацию? Разве мы исполняем обещания, данные животным? Кошке, например? Или собаке?

Хотя… порядочный человек всегда держит данное им слово. Даже если дал слово такой твари, как этот мерзкий каннибал. Будет ему бой! Будет!

– Мой Лорд… – Герда наклонилась к моему уху и зашептала, щекоча горячим дыханием (я даже слегка поежился). – Сестры ждут, что вы сдержите слово. И порубите этого бахвала в капусту! А я прошу вашего разрешения заняться вторым офицером. Позволите?

Хмм… неожиданное предложение. И опасное. А если не сладит? А если у нее не получится? Если настощ ее достанет?

– А если ты погибнешь? Ты вообще представляешь, насколько они сильны и быстры? Помнишь, что я говорил про ближний бой? Что лучше их не подпускать? Эти твари превосходят обычного бойца и в силе, и в скорости!

– Мы тоже не простые бойцы! – Герда надменно выпятила губы. – Только мне позорно биться с ранеными! Позвольте их лекарю полечить командиров. Пусть будут в здравии! Этот бой станет легендой! Пусть люди видят, что тварей можно побеждать!

Подумав, решил – а почему бы и нет? Если что – я сам зарублю гада. Я ведь ему не обещал, что после Герды им не займусь уже я. Лекарь? Пусть лечит этот чертов лекарь.

– Хорошо. Пусть лечит. И будьте внимательны! Это не просто лекарь, это еще и боевой шаман! Видела, что попытался сделать этот? – Я кивнул на разлагающийся труп шамана. – Смотри, а то ляжешь вот так же.

Вообще-то мне очень хотелось посмотреть, как лечат чужеземные шаманы. Даже по лечению уже можно кое-что понять об уровне подготовленности их колдунов. Для войны пригодится.

Через десять минут один из шаманов, оставшихся в живых, стоял на коленях перед полковником, заживляя его раны, оставленные стрелами, и я смотрел, как он это делает.

Впрочем, абсолютно без всякого для меня нужного результата. Ну да, руки светятся. Да, раны затягиваются. Ну и что? Да ничего! Ничего не видно, кроме этого! Чувствую, как истекает магическая сила, и довольно-таки много этой самой силы уходит на лечение. Так я это и раньше знал. Неинтересно.

Когда шаман приступил к лечению второго офицера, которого Герда выбрала себе в противники, я расслабился и на процесс лечения не смотрел. Наблюдал за тем, как выносят трупы из концлагеря и складывают в ряды, как люди, не стесняясь своей наготы, ходят вокруг с такими лицами, что можно подумать – они сошли с ума. Может, и сошли – уж очень бессмысленные у них глаза. Глаза человека, потерявшего связь с реальностью. И я их понимаю – пережить такое, это… это просто непредставимо. Только вчера они жили в своем доме, счастливо ли или не очень – все равно, главное – жили со своими близкими и мечтали о счастье. Или наслаждались им. И вдруг в одночасье вся их жизнь рухнула – близкие погибли, а может, и того хуже – превратились в скот, в корм для безжалостных нечеловеческих тварей. Как и они сами.

Меня будто кольнуло в спину, и я оглянулся на лекаря, который как раз закончил лечение. Он разгибался, поднимаясь с колен, глядя на меня, и в глазах его горела даже не ненависть – бурлил кипящий океан ненависти! И не помешали ему многочисленные раны – Терминатор, а не шаман!

Вскинутые руки ударили струями огня – в меня и в стоящих за моей спиной воительниц, собравшихся посмотреть на эдакое зрелище, как лечение чужеземного шамана. Если бы я обернулся на секунду позже – от меня, от десятка воительниц и от нескольких сотен бывших пленников остались бы только обугленные комочки!

В этом, последнем в его жизни ударе шаман выплеснул всего себя – всю свою жизнь, всю свою силу, все свое здоровье! Откуда я это знаю? Да просто знаю, и все тут! Чувствую!

Как и то, что могу сопротивляться и умею это делать. Надо просто пожелать!

И я пожелал.

Струи огня ударили в невидимый купол и растеклись по нему ревущей полосой. Огонь бушевал секунды три, не больше, но эти секунды показались мне вечностью. Удар был такой силы, что после того, как пламя иссякло, я бессильно опустился наземь и застыл, тупо глядя туда, где сейчас лежал высохший, мумифицированный труп мятежного шамана. У меня тряслись руки, и я ужасно хотел есть и пить. А еще – я матерно ругал себя за то, что расслабился, и в результате едва не погиб сам и едва не погубил целую прорву моих людей. Заигрался, что еще сказать…

Молчание. Тишина. А потом – хохот! Яростный, довольный хохот настощей. Полковник и его заместитель радостно смеялись, показывая окружающим неприличные знаки.

– Ну что, шаман, а ведь почти получилось! Жаль, что не получилось! – Полковник просто лучился довольством. – Зато умер с честью! Весь выложился! Лучший шаман, не зря я его пригласил в экспедицию! Ну что, когда мы с тобой сразимся? Или ты еще слабоват? Зато я в силе! Разрублю тебя на кусочки! И всех вас, твари!

– Мне нужно отдохнуть, – мрачно бросил я опомнившейся Герде, силящейся что-то сказать. – Всех шаманов убивайте. Слишком опасно их держать живыми. Этим двум дайте воды. Жрать не давайте, обойдутся. А мне что-нибудь поесть… И займись похоронами людей.

Мне сунули в руки лепешку – наверное, одну из тех, которыми кормили пленников, флягу с пивом – на удивление холодным, и я побрел в сторону, к кустам, где не так давно пролежал сутки, разглядывая происходящее во вражеском лагере. Надо было укорениться, лепешки мне мало. А мясо я есть не могу. Вот так и сделаешься веганом…





* * *


Отлеживался до полудня, жадно высасывая из земли жизненную энергию и необходимые мне минералы. Хорошо быть деревом! Впитываешь себе, наслаждаешься… главное, чтобы рядом не оказалось лесоруба, да всякие там кабаны не подрывали твои корни. Да чтобы засухи не было. Да чтобы ураган не свалил. Да чтобы… хмм… у деревьев, оказывается, своих проблем хватает – если хорошенько подумать. А кому сейчас легко?


Когда вернулся в лагерь, чувствовал себя великолепно. Кровь бурлила, силы распирали, ощущение – как месяц провел в каком-нибудь санатории. Нет, я никогда не был в санатории, но представляю, что отдохнувший там человек должен чувствовать себя именно так.

Меня ждали. Герда озабоченно напомнила, что сестры ждут поединков, и не только сестры, а и все спасенные люди, и спросила – не передумал ли я. Но я не передумал, о чем известил ее со всей присущей мне лаконичностью – просто мотнув головой. И тогда она сообщила, что все готово, ждали только меня, и что если я дозволяю – они начнут поединок. Я дозволил, снова красноречиво мотнув головой, и Герда подала знак воительницам, стоявшим рядом с ее противником. Тому разрезали путы на руках и ногах и отошли подальше, тут же наложив стрелы на луки и направив их на него.

Офицер (по статусу можно назвать его майором или подполковником) разминал руки и радостно скалился, обнажая крупные желтые зубы. Сейчас, обнаженный, он еще больше был похож на прародителя человека, неандертальца. Только гораздо большего размером – судя по данным археологов, или скорее палеонтологов, неандертальцы не отличались большими габаритами. Ведь предком человека была обезьяна вроде шимпанзе. Здесь же – точно горилла.

Йети! – вдруг пришло мне в голову – это йети! То, как их описывают! Так и буду называть этот народ – «йети». Никаких, к черту, «настоящих людей»! Какие они люди?! Только посмотреть на него, и все будет ясно!

Меч был воткнут в землю перед майором, тот выдернул его, прикинул на руке:

– Я предпочел бы драться моим мечом! Но в принципе и этот неплох. Ну что, жалкие твари, кто против меня?! Глупые животные!

Герда ничего не сказала. Она вышла вперед, одетая в обычные полотняные свободные штаны и такую же свободную рубаху – так, как привыкла тренироваться. В руке – стальной меч. Кинжала не взяла – ну как же, честь дороже! Противник без кинжала, значит, и ей не можно! Дура…

Противники стояли секунд пять, пристально глядя друг на друга, а потом прыгнули навстречу врагу и с лязгом скрестили клинки. Никаких тебе поклонов, никаких приветствий – бой насмерть между кровными врагами, до визга ненавидящими друг друга.

Клинки соударялись с такой скоростью, что, наверное, проследить за их полетом мог только я да толпа воительниц, каждая из которых владела мечом не хуже, а может, даже и лучше Герды. Они подбадривали свою предводительницу криками, визжали, а еще – матерились не хуже портовых грузчиков, что для юных в общем-то девиц было в высшей степени непристойно (как мне подумалось).

То, как проходил поединок, – мне не нравилось. Герда упорно норовила колоть, а не рубить, и эта ее зацикленность на отработанных годами и десятилетиями приемах боя могла привести к беде. И только я об этом подумал – плечо женщины окрасилось кровью, а майор радостно захохотал:

– Жалкая тварь! Ты даже на жаркое негодна! Жесткая старая туша!

Но Герда не отреагировала на оскорбление. Она сосредоточенно плела мечом кружево атаки и защиты, не обращая внимания на полученную рану, и я немного успокоился – значит, рана не так уж и страшна. Зацепил слегка, вот и кровит.

Вторую рану она получила секунд через пятнадцать – майор так молниеносно подался вперед, что глаз едва уследил за его движением – меч прошел между правой рукой и корпусом Герды, чуть ниже подмышки, и распорол ей рубаху вместе с межреберными мышцами (скорее всего). Обильно потекла кровь, пропитывая рубаху.

Однако на отходе и чертов йети получил рану – Герда успела рубануть его по голове, и если бы он не успел убрать череп – точно бы его расколола. Меч прошел вдоль головы, снеся левое ухо вместе с кусочком скальпа.

Это был отличный удар, и я невольно кивнул головой – хорошо! Теперь кровь заливала врагу один глаз, и ему приходилось постоянно его оттирать. Раны на голове вообще очень сильно кровоточат. Я в юности ударился головой о дверь в комнате, а там, как на грех, торчала шляпка маленького гвоздика, на который когда-то вешали картинку. Гвоздик пробил кожу на голове, и эта маленькая ранка кровоточила так, что можно было подумать – мне врезали по башке не менее чем топором! Сосудов там много, вот такое дело.

Движения противников еще больше ускорились, хотя вроде бы куда еще-то? Настощ уже не заботился о безопасности и все свои силы положил на то, чтобы тупо, за счет силы и скорости буквально забить Герду своей железякой, пусть даже она и успеет его зацепить. Герда же заботилась о целостности своей шкуры, как д’Артаньян, истово парируя каждый опасный удар или уходя осторожными пируэтами и вольтами.

Наконец настощ совсем обезумел, взревел, пуская пену, и бросился вперед, рассекая воздух размашистыми движениями крест-накрест. Если бы Герда подставилась под такой удар – шансов у нее скорее всего не было бы никаких. Но она увернулась. И не просто увернулась, а одним широким, элегантным движением вспорола живот врага и обратным ходом ударила в позвоночник, перерубив его и тем заставив отключиться ноги противника. Ноги подломились, настощ начал падать, и тогда Герда с выдохом, со свистом клинка отрубила ему руку с мечом, а потом – и другую руку так быстро, что это почти слилось в один звук.

Чак-чак! И вот уже безрукое тело лежит на земле. Желтые зубы скалятся, пропуская утробный рык, а из тех мест, где в плечах только что торчали руки, толчками выбрызгивается темная, остро пахнущая железом кровь. Сделано!

Пошатываясь, Герда подошла ко мне, села на землю и тихо шепнула:

– Он меня едва не уделал! О Создатель, как же они быстры и сильны! Вы были правы, мой лорд, – никакого ближнего боя! Только луки и дротики! А лучше всего – сжигать их огненными шарами!

Я кивнул и, протянув руки, положил их на окровавленную шею женщины. Герда тяжело дышала, и под ней уже натекла приличная лужа крови.

Неслабо он ее почикал… эдак если будет размен один к одному – мы можем и не выдержать. И ведь не простого воина почикал, а воительницу, с детства занимавшуюся единоборствами! Впрочем, скорее всего и майор совсем не простой вояка. Так что сошлись два мастера, и один с большим трудом убил другого.

Но нет, он был еще жив, и когда я подошел, криво усмехнулся и с трудом выдавил:

– Передай бабе, что она очень хороша! Беру свои слова назад. Я – мастер меча и никогда не проигрывал схватку. Прошу, добей меня! Не хочу умирать медленно. Хочу быстрее отправиться на небеса!

Я посмотрел в глаза врагу, в глаза нелюдю, и пошел дальше. Нет тебе легкой смерти! Подыхай в муках! Я совсем не злой человек, но это нелюдь, и он не заслуживает снисхождения.

– Ну что, недочеловек, готов к бою? – Полковник растянул в улыбке толстые губы. – Готов к смерти?

– Нет, не готов, – пожал плечами я и серьезно посмотрел в глаза врагу. – Знаешь, мразь, что мне больше всего в вас ненавистно?

– И что же? Наша сила? То, что за нами будущее? То, что мы лишены вашей слабости? – Полковник радостно скалился и даже подмигнул от избытка чувств. – Знаешь, а я даже не хотел, чтобы шаман тебя убил. Я хочу это сделать сам! Ты глупец, вы все глупцы – ты ради удовлетворения своих жалких понятий о совести готов рискнуть своей жизнью! Вместо того, чтобы послать меня подальше и приказать расстрелять из луков. Или перерезать мне глотку! Вы этим и слабы! Так все же, что тебе больше всего в нас ненавистно?

– То, что вы лжете даже сами себе. Вы паразиты. Вы ничтожные, жалкие паразиты, которые не могут обойтись без людей. Вы называете себя настоящими людьми, но вы ведь не настоящие. Вы жалкие черви, которые выводятся в животах женщины, а выходя наружу – их убивают. Вы мерзкие лживые твари, не имеющие никакого понятия о чести и совести. И в этом ваша слабость. Не будет нас – не будет и вас, жалких глистов. Вы без нас не можете жить!

Морда майора перекосилась, желтые зубы оскалились, и стали видны крупные острые клыки. Да, такой хватанет за руку – куда только эта рука денется!

– Мы используем вас! И ты говоришь, что ВЫ настоящие люди?! Мы едим вас! Я обожаю нежное мясо ваших сучек, особенно если им предварительно перебить кости и вымочить еще живую в соленой воде! Прекрасный вкус! А ты ел теплый мозг только что забитой недочеловековой твари? Во рту тает! Ха-ха-ха… Скоты! Ничего, на следующий сезон сюда придет целый корпус! И тогда все вы будете на фермах! Все! А я буду смотреть с небес, жрать ваших детей и хохотать, хохотать, хохотать!

Нет, не скажу, чтобы меня не задело. Задело, конечно. Нормальный человек не может спокойно слышать такое. Но и разъярить меня до состояния неконтролируемой ярости он не смог. А расчет был явно именно на это. Человек, потерявший контроль над собой, не может эффективно сражаться. А я был намерен сражаться.

Правильно он сказал: мы, люди, именно тем и отличаемся от животных – у нас есть совесть. А еще – мы выполняем обещания. Не все выполняют обещания, конечно – в нас все-таки много осталось звериного естества, но… большинство. Нормальные люди все-таки стараются исполнить то, что обещали. Если получится, конечно.

Я кивнул воительнице, которая держала в руках меч, приготовленный для полковника. Это был тот самый меч, что валялся возле издыхающего майора (тот все еще шевелился! Живучая тварь!). Весь в зарубках от ударов по мечу Герды, но вполне рабочий, способный распахать человека сверху донизу и не затупиться. Хорошую сталь делают твари! Не хуже земной.

Кстати, я помню, как делать хорошие мечи. И мы с этим делом еще разберемся.

Отошел назад, дожидаясь, когда разрежут путы на руках и ногах полковника. Снова луки со стрелами, снова настороженные воительницы – от этого гада можно ожидать чего угодно. Порубит моих девчонок и потом только бросится на меня! Нет уж, я тебе такой возможности не дам!

Но нет. Стоит, разминает руки, трет ноги – видать, затекли. Ран уже не видать – только старые шрамы. Лекарь этот был вовсе не плохой, это был умеющий лекарь. Вылечил негодяя.

Я достал из ножен свой меч, прикинул его к руке – нормально лежит, привычно. Странно так – меч в моей руке лежит привычно. Сколько времени прошло после того мига, когда я провалился в этот мир? Всего ничего, а столько со мной уже случилось!