Макбет

Со стороны перекрестка послышался рев. На противоположной стороне улицы загорелся зеленый свет.

– Папа! Стой…

Но отец не остановился, а, наоборот, вжал педаль газа еще сильнее в пол. Они вылетели на перекресток, где прямо на них слева мчался грузовик, а справа – автобус. В последний момент они успели проскочить мимо отчаянно сигналящих машин. Флинс смотрел в зеркало, а «вольво», оставив позади Висельную гору, мчался в сторону центра. Автомобильные гудки утонули в надвигающемся сзади грохоте. Флинс увидел, как на перекрестке зажегся зеленый и мотоциклы рванули вперед.



Макбет стоял на каменной лестнице у входа в «Инвернесс». Голова у него слегка кружилась. Перед ним остановился лимузин, и теперь из него с трудом вылезал тучный мужчина в черном костюме. Портье в красном пиджаке придерживал дверь машины и зонтик и раздумывал, стоит ли ему помочь толстяку выбраться или лучше не вмешиваться, чтобы ненароком не оскорбить бургомистра. Тот наконец вылез из машины, и к нему тотчас же подбежала Леди.

– Наш… мой бургомистр собственной персоной! – со смехом воскликнула она, бросившись его обнимать. «Да уж, задача не из легких», – подумал Макбет с идиотским смешком, глядя, как стройные руки Леди обнимают огромную черепаху-Тортелла, будто состоящую из бесчисленных жировых складок.

– С каждым разом вы все мужественнее и внушительнее, – прощебетала она.

– А вы, Леди, с каждом разом все красивее и льстивее. Макбет…

Макбет пожал протянутую ему руку, завороженно глядя, как его большой палец продавливает жир на руке бургомистра.

– А это что за юноша? – спросила Леди.

С заднего сиденья лимузина вылез кареглазый и гладкокожий, похожий на девочку, молодой человек, даже скорее подросток. Он неуверенно улыбнулся Тортеллу, словно ожидая поддержки.

– Это, Леди, мой сын, – ответил Тортелл.

– Не лгите, у вас же нет детей. – Леди игриво шлепнула бургомистра по груди.

– Это мой незаконнорожденный сын, – поправился Тортелл, погладив парня по спине и весело подмигнув Макбету. – Видите ли, познакомился я с ним совсем недавно. Мы похожи, правда, Леди?

– Вы, любезный Тортелл, как были хитрецом, так им и остались. А имя-то у него имеется?

– Как насчет Каси Тортелл-младший? – Бургомистр ухватил себя за длинный ус в стиле Сальвадора Дали и, когда Леди закатила глаза, оглушительно захохотал.

– Пожалуйте к нам в тепло и возьмите себе чего-нибудь выпить, – сказала хозяйка казино.

Бургомистр с сыном зашли внутрь, а она встала рядом с Макбетом.

– Как ему не стыдно, старый развратник, – сказал Макбет, – а я-то считал Тортелла порядочным.

– Он один из самых уважаемых в этом городе, и этого достаточно, дорогой. Власть позволяет делать все, что заблагорассудится, причем люди все равно будут тебя уважать. Наконец-то ты улыбнулся.

– Разве?

– Прямо как клоун. – Леди уже повернулась к притормозившему возле входа такси. – По-моему, не стоит так широко улыбаться, любимый. А вот и Яновиц – инвестор из Капитоля. Настоящая акула в море недвижимости.

– Еще один падальщик, готовый за гроши скупить все наши закрытые фабрики?

– Его интересуют казино. Любезно поздоровайся с ним и при случае заверь его, что уровень уличной преступности в городе уже сократился.



Раздался выстрел, заднее стекло с шумом осыпалось, Флинс инстинктивно вскрикнул и пригнулся.

– Сколько их? – спокойным голосом спросил отец, сворачивая вправо, в вымощенный брусчаткой переулок. Флинс обернулся. Грозный мотоциклетный рев становился все громче, и казалось, будто их настигает разъяренный дракон.

– Пятеро или шестеро! – крикнул Флинс. – Давай пистолет!

– Не получится, я его оставил дома, – ответил Банко. – А теперь держись крепче.

Он вывернул руль, колеса ударились о бордюр, «вольво» подпрыгнул и, чуть не задев угол одного из фешенебельных магазинов, нырнул влево, в еще более тесный переулок. Флинс догадался, что задумал отец: в таких переулках с односторонним движением мотоциклисты вряд ли смогли бы оцепить их с двух сторон и прикончить. Однако преследователи неумолимо приближались. Сзади вновь раздался выстрел. Флинс еще не освоил искусство, которым в совершенстве владел его отец, и не научился определять оружие по звуку сделанного из него выстрела, но даже он понял, что стреляли из ружья. Что в какой-то степени лучше, чем…

В эту секунду машину осыпало градом пуль.

Лучше, чем автомат.

Отец опять решительно свернул в очередной переулок, будто зная, куда направляется. В этом районе было полно магазинов, но сейчас все уже закрылись, и людей на улицах почти не осталось. Неужели отец знал выход из этого лабиринта? И Банко, будто услышав мысли сына, неожиданно повернул вправо, мимо дорожного знака, который не предвещал ничего хорошего.

– Папа! Это же тупик!

Но Банко не ответил.

– Папа!!

Банко опять промолчал и лишь сосредоточенно глядел вперед, вцепившись в руль. Флинс только сейчас заметил, что по шее у отца стекает струйка крови, окрашивая воротничок в розовый, отчего он напоминал лакмусовую бумажку. И там, откуда кровь вытекала, чего-то не хватало. Вот почему он не отвечает! Флинс посмотрел вперед. За рулем на приборной доске лежало ухо – маленький комочек кожи, плоти и крови.


Флинс перевел взгляд на лобовое стекло и впереди увидел конец – в буквальном смысле. Тупик упирался в солидное деревянное здание. На первом этаже виднелась большая, тускло освещенная витрина, которая сейчас стремительно приближалась, хотя отец даже и не думал останавливаться.

– Пристегнись, Флинс!

– Папа!

– Быстро!

Флинс рванул ремень безопасности и успел в последний момент воткнуть его в защелку, когда передние колеса столкнулись с тротуаром и машина встала на дыбы. Капот наполовину вошел в витрину, и Флинсу даже сперва показалось, будто они проехали сквозь пелену белого стекла. Когда он очнулся и огляделся по сторонам, то понял, что случилось нечто непредвиденное. Похоже, он на несколько секунд отключился и что-то упустил. В ушах у него жутко звенело. Отец неподвижно сидел, уткнувшись головой в руль.

– Папа!

Флинс тряхнул его за плечо:

– Папа!!

Банко не откликался. Лобового стекла больше не было, а на капоте что-то блестело. Флинс несколько раз моргнул и лишь потом понял, что перед ним такое. Кольца. Цепочки. Браслеты. А на стене золотыми буквами было выведено: «Ювелирный магазин Якобс и сыновья». Их угораздило заехать в чертов ювелирный магазин. А звенит у него не в ушах – это сработала сигнализация от воров. И тут до него дошло. Все сигнализации в городских банках, казино и крупных ювелирных магазинах были напрямую подключены к центральному коммутатору в Главном управлении, а оттуда сигнал сразу же поступал всем патрульным машинам в округе. Видимо, отец все-таки знал, куда ехать.

Флинс попытался расстегнуть ремень безопасности, но не смог. Он тянул и дергал, но защелка никак не желала вылезать из замка.



Не слезая с мотоцикла, Сержант отсчитывал секунды и разглядывал машину, словно застрявшую в витрине магазина. Сигнализация перекрывала все шумы, но из выхлопной трубы шел дым, и Сержант понял, что мотор еще работает.

– Чего мы ждем? – спросил, по-южному картавя, мужик на «Электра Глайде». – Пошли пьишьем их.

– Погоди немного, – ответил Сержант, продолжая считать. Двадцать один, двадцать два…

– Скойко ждать-то?

– Пока не поймем, что заказчик сдержал слово, – ответил Сержант. Двадцать пять, двадцать шесть.

– Чёйт! Хочу покончить с этой гьёбанной работой – отйубить им по башке и свалить отсюда, из этого чёйтового гойода!

– Погоди. – Сержант спокойно глянул на него. Вроде выглядит крепким. Два здоровых лба. Этот вообще как амбарная дверь и весь в мускулах, даже рожа накачанная. А во рту брекеты, как у пацана. Сержант таких и прежде видел, в тюрьме: заключенные там ходили в качалку, жрали анаболики и накачивали себе такие челюсти, что зубы начинали налезать друг на друга. Двадцать девять, тридцать. Тридцать секунд, и никаких полицейских сирен.

– Вот теперь иди, – разрешил Сержант.

– Бйагодайствую.

Амбал достал из кармана длинноствольный «кольт», вытащил из ножен саблю и направился к машине. По пути он провел лезвием сабли по стене и столбу, на котором висел запрещающий парковку знак. Сержант перевел взгляд на кожаную куртку «кузена». На спине была намалевана свастика, а поверх нее – пиратский флаг с черепом. «Господи, никакого стиля», – вздохнув, подумал Сержант.

– Колин, возьми дробовик и прикрой его.

Пригладив перебинтованной рукой моржовые усы, Колин открыл магазин дробовика и зарядил туда два патрона.

Сержант заметил в окнах дома напротив несколько лиц, но сирен по-прежнему не было слышно. Только монотонный оглушительный вой сигнализации. Амбал зашел в магазин и остановился возле машины. Зажав под мышкой саблю, он рванул на себя дверь со стороны пассажирского сиденья и просунул туда свой револьвер. Сержант машинально сжал зубы, ожидая выстрела.



Флинс судорожно пытался освободиться от сдавливающего его тело ремня безопасности, но чертова застежка намертво застряла в замке. Он попытался вылезти из-под ремня, задрал колени к подбородку, покрутился на сиденье и, упершись пятками в дверь, начал двигаться в сторону отца и водительского сиденья. И в этот же миг заметил мужчину, который шагнул в магазин, держа в руках саблю и револьвер. Слишком поздно – ему уже не выбраться. Флинс даже не успел как следует испугаться.

Дверца распахнулась, и Флинс увидел, как в темноте сверкнули брекеты. Мужик поднял револьвер. Сперва Флинс собирался хорошенько вмазать ему ногой, но теперь понял, что ему не дотянуться, и поэтому просто в отчаянии взмахнул ногой. Обычный тупоносый ботинок не пролез бы между дверной ручкой и самой дверью, однако на Флинсе были старые Макбетовы сапоги с острыми носами. Они-то и пролезли в щель. Перед Флинсом мелькнуло дуло револьвера, а затем он с силой дернул ногу на себя. Сперва послышался удар дверцы о запястье противника, а следом – приглушенный стук, с которым револьвер упал на пол возле сиденья.

Флинс услышал ругань и, захлопнув свободной рукой дверь, другой принялся шарить по полу в поисках револьвера.

Дверь вновь открылась, и за ней опять возник мужик с брекетами, но теперь он занес над головой саблю. Флинс отчаянно шарил рукой по полу и под сиденьем, пытаясь нащупать револьвер. Куда он, черт побери, запропастился? До амбала с брекетами дошло вдруг, что щель получилась тесноватая и саблей тут как следует не замахнешься. Тогда он отвел локоть назад, направив острие на Флинса, и ринулся вперед. Однако Флинс был к этому готов и что было силы обеими ногами толкнул мужика в грудь так, что тот отлетел на противоположный конец магазина, грохнувшись спиной на стеклянную витрину. Стекло со звоном разлетелось.

– Колин, – вздохнул Сержант, – прекращай этот цирк.

– Хорошо, шеф.

Колин проверил, сможет ли нажать раненой рукой на курок, и слез с мотоцикла.

Поняв, что из ловушки ему не выбраться, Флинс замер и теперь неподвижно лежал поперек сиденья и смотрел, как байкер с саблей поднимается и стряхивает с плеч осколки стекла. На этот раз он действовал осторожнее – встал на безопасном расстоянии и крепче ухватился за рукоятку сабли. Флинс понял, что мужик целит туда, где сможет причинить больше всего вреда. Ему в пах.

– Чёйтов гойод, – прошипел мужик. Он плюнул на лезвие и, взмахнув саблей, сделал шаг вперед, оскалившись и обнажив ряд тесно сидящих зубов. В приглушенном мягком свете магазинных витрин брекеты на миг блеснули, словно тоже были частью ассортимента. Флинс поднял револьвер и взвел курок. Успел увидеть удивленное лицо амбала и маленькую черную дырочку в передних зубах. А потом байкер осел на пол.



Тихие звуки фортепиано ласкали Макбету слух.

– Дорогие гости, партнеры, коллеги и друзья этого дома, – начал он и посмотрел по сторонам. – Несмотря на то, что еще не все пришли, позвольте мне от лица женщины, которую вы все знаете и боитесь… – Послышался приглушенный вежливый смех, и присутствующие повернули головы в сторону улыбающейся Леди, – поприветствовать вас здесь и произнести тост, прежде чем все мы усядемся за стол.