Магическая практика

— Свой народ — возможно, но там же маги… что с ними станется после ритуала?! И… — тут мой голос оборвался.

Как я ни старалась взять себя в руки, быть спокойной не получалось.

— Здесь есть люди… один или несколько, я не знаю, их пытают… — я смотрела исключительно в пол, — страшно пытают… Они так кричат… Асур-Ррат, вы говорите, что Владыка заботится о своем народе и вообще действует малой кровью, но… но…

Дракон промолчал.

А когда я посмотрела на него, задумчиво произнес:

— Говоришь, кричит мучительно…

И в следующее мгновение дракон усмехнулся и лениво поинтересовался:

— А ты уверена, что крики издавало человеческое горло?

На это я лишь удивленно моргнула.

— Магия, милочка, — насмешливо улыбнулся Асур-Ррат. — Весь этот замок окутывает магия, скрывающая произнесенное и сказанное в том помещении, где оно было произнесено и сказано, и поверь — ни один человек не сумел бы закричать так, чтобы его услышали вне стен камеры, в которую он заточен. Следовательно, крик принадлежит дракону. Очень сильному дракону, обладающему уровнем силы, достаточным для того, чтобы временно нарушать установки родовой магии… а таких здесь двое — Гаррат-Ррат-Эгиатар и Ирэнарн-Ррат-Эгиатар. Владыка кричать вряд ли бы стал, остается всего один вариант.

Внезапно я поняла, что сижу с приоткрытым ртом. И осознала это лишь тогда, когда улыбка Асур-Ррата из чуть насмешливой стала слегка вопросительной. Опомнилась, закрыла рот… открыла было снова, чтобы спросить, и не спросила, все так же потрясенно глядя на Красного дракона.

— Не успокоилась, нет? — весело поинтересовался он. — А зря. В конце концов, мы только что выяснили, что поводов для беспокойства у тебя совершенно нет.

— Есть! — едва дыша возразила я. — И даже два. Первый — там безумно, мучительно и, похоже, уже очень долго страдает дракон. И второй — крики страдающих людей мне даже не дано услышать.

Выражение лица Красного дракона стало удивленно-недоумевающее, после чего он прямо спросил:

— Тебе жаль дракона, который, как я только что недвусмысленно заявил, ни секунды не пожалел бы тебе подобных?

Не нашлась что сказать на это, только кивнула. Потому что да, было безумно жаль того, чей крик был наполнен мучительной болью и ужасающим страданием. До слез жаль.

— А мне нет, — неожиданно заявил Асур-Ррат. И добавил: — И остальным древним тоже ничуть не жаль, иначе бы вмешались давно.

Я… снова открыла рот.

— Чему удивляешься? — поинтересовался дракон.

— Вы… — мой голос дрогнул. — Вы можете ему помочь?

Красный дракон невозмутимо пожал плечами и безразлично ответил:

— Не вижу смысла. И меня, и остальных древних устраивает кандидатура Ирэнарна-Ррат-Эгиатара на посту Владыки. Черный дракон — сильный правитель, уверенный лидер, заботливый сын крылатого народа, да и его благородство подкупает.

Я продолжала потрясенно смотреть на древнего.

А он совершенно спокойно продолжил:

— Пришлось приложить некоторые усилия к тому, чтобы Ирэнарн взял на себя обязанности и духовного лидера драконов, и спустя пять лет он смирился с неизбежным, что радует.

Мне вспомнились слова Хатора о том, что пять лет в храме службы не было, потому что Владыка все надеялся поднять брата… Вспомнила и про то, что лучшие целители были приглашены в замок, но сделать ничего не смогли… И я вдруг поняла — пять лет! Целых пять лет старший дракон мучается! И эти крики… пять лет? А древние об этом знают и…

— И вам все равно, что дракон так мучается? — поднимаясь, возмущенно спросила я.

Асур-Ррат безмятежно улыбнулся и кивнул. А затем, полностью игнорируя мое возмущение, спокойно добавил:

— Дорогая моя девочка, мы древние, мы отчетливо знаем, когда стоит вмешиваться, а когда нет. Глупость, надменность и самонадеянность Гаррата обернулись выгодой для Долины — так какой смысл вмешиваться? Гаррат сгинет до конца этого года, Черный долго держал его, но он не всесилен. Ничего, Ирэнарн переживет, останется на посту Владыки, и под его правлением драконов ожидает новый Золотой век.

Он проговорил все это со спокойствием и безмятежностью, свойственной, вероятно, только древним. И Красному дракону было совершенно безразлично, что вот уже пять лет мучительно погибает живое существо, а Владыка… Я вспомнила реакцию Черного дракона на крик первый раз… и второй… Его окаменевшие черты лица и злость в глазах… неимоверную злость. И вдруг совершенно неожиданно поняла — он злился на себя. Асур-Ррат сказал: «Черный долго держал его, но он не всесилен», значит, только благодаря Владыке его брат до сих пор жив и все же умирает, медленно, но неизбежно… Владыка гневается на себя за то, что не может ему помочь… и теперь я это поняла. А вспомнив все, что думала про дракона, испытала стыд. Как я могла заведомо обвинить его? И как же ему тяжело! А этот древний…

— Как вы можете? — потрясенно спросила я. — Как же вы можете так спокойно говорить о том, что кто-то умирает в жутких мучениях? Как? Вы точно древний?

В глазах Красного дракона полыхнуло зарево отдаленного пламени, и он предупреждающе произнес:

— Дорогая!

А я вдруг поняла — он не первый раз произносит это слово. И выдохнула:

— Почему вы называете меня так?

Усмехнувшись, Асур-Ррат язвительно ответил:

— Называю вещи своими именами. Ты очень дорогая для меня девочка. И цена твоя стремительно будет расти ровно до тех пор, пока мы не наполним мою сокровищницу. Так что вытирай сопли, смирись с неизбежностью, и пошли продавать пирожки!

И вот после этих слов мое негодование достигло предела и вылилось в одно короткое:


— Нет!

А после и не в короткое:

— Я не потрачу ни секунды времени на то, чтобы помочь чело… дракону, которому совершенно наплевать на страдания других! Да как вы можете вообще? Как?! Я просто не понимаю!

Усмехнувшись, дракон меланхолично ответил:

— И не поймешь. Для понимания, девочка моя, ты прожила слишком мало лет.

И дракон посмотрел на меня со все той же насмешливой улыбкой, искривившей его тонкие губы и словно подчеркнувшей нечеловеческие глаза. И смотрел он так, словно, великий в своей мудрости, относился ко мне с не менее великими терпением и снисхождением. И вот мне многое хотелось ему сказать, но выговорила лишь:

— Ну раз уж речь зашла о моем непонимании ваших великих целей, уважаемый Асур-Ррат, будьте столь любезны объяснить, зачем вы наградили меня брачным браслетом Владыки?!

Но, совершенно проигнорировав мой тон, Красный дракон с интересом спросил:

— Я не понял, чего ты злишься?

Чего я злюсь?! Серьезно?! Я даже дара речи от его вопроса лишилась! А Асур-Ррат безмятежно продолжил:

— Замечательная штука, между прочим. И магический накопитель, а то силенок у тебя до смешного мало было, и защита от выгорания, и вообще сплошная выгода, как ни крути.

— Выгода? — разъяренно проговорила я. — Из-за вашей «выгоды» я вынуждена ночевать в одной постели с тем, для кого единственный способ избавиться от меня — это вынужденно терпеть мое присутствие рядом! Вы хоть на мгновение можете представить, как я себя чувствую?

Ничуть не устыдившись, Красный дракон подался вперед и заинтересованно спросил:

— Как?

У меня от негодования пылали щеки, дрожали руки, и я вообще с трудом сдерживалась. И да, это всего лишь очередная несправедливость в моей жизни, но как же было неприятно, больно и горько от всего этого.

— Я отвратительно себя чувствую, Асур-Ррат, — тихо ответила ему.

Дракон пожал плечами, вновь откинулся на спинку кресла, свел пальцы рук вместе и, задумчиво поглядев на меня, безразлично произнес:

— Дорогая моя, давай откровенно: отбросив этическую составляющую вопроса, мы увидим сплошные плюсы. С брачным браслетом Черного дракона ты стала сильнее как маг, ты абсолютно и полностью защищена как от Владыки, так и от покушений со стороны сторонних лиц. Теперь что касается этики — расслабься, в конце концов, со стороны Владыки тебе ничего не грозит: он слишком презирает людей, чтобы польститься на одну мелкую запуганную и несчастную сиротку. А в остальном — ну поспишь пять дней на мягкой удобной кроватке, от тебя не убудет, во-первых, потому что честь сомнительного качества, во-вторых, Ирэнарн никогда даже не посмотрит в сторону человечки, ты для него сродни мартышке, соответственно, сама понимаешь — ты девочка достаточно взрослая; в-третьих, ты мелкая, а драконы традиционно предпочитают ровесниц, ну и разница в социальном положении была бы решающей, даже окажись ты чистокровным драконом в самом расцвете сил и женской привлекательности. Ну как, я тебя успокоил?

Я просто смотрела на древнего. Молча. Находясь в совершеннейшем шоке от столкновения с ТАКОЙ моралью! Или это можно смело назвать отсутствием всяческой морали?

Дракон же, просияв клыкастой улыбкой, весело заявил:

— Ну, молчание — знак согласия.

И спрыгнул с кресла маленьким толстопузым дракончиком, чтобы, важно проковыляв к корзине с пирожками, заявить:

— И вот теперь, когда ты знаешь, как много я для тебя сделал, пошли наполнять мою сокровищницу.

Я посмотрела на древнего и тихо ответила:

— Нет.

Насупившись, дракончик переспросил:

— Что именно «нет»? Нет — в смысле, пирожка не хочешь? Ну и не ешь, больше заработаем. Все, поднимай давай корзину и…

Я не стала спорить и доказывать что-либо также не видела смысла — я развернулась и вышла. Молча. Не оборачиваясь на его возмущенное: «Эй, ты куда? Пирожки стынут!». Я ничего не стала говорить, решив просто пойти и найти умирающего дракона. Пусть жестокого, тщеславного и укравшего невесту у собственного брата, но живого и нуждающегося в помощи. Это было первой задачей. После я планировала вернуться и выспросить у Красного дракона обо всем, связанном с «плохим человеком». Просто потому, что до ночи у меня еще время было, и я надеялась успеть. Успеть хоть что-то.

И при всем при этом я была дико, просто безумно зла на древнего. И эта злость была какой-то странной смесью из обиды, негодования и откровенного непонимания. Я правда понять не могла — как так можно?!

«И меня, и остальных древних устраивает кандидатура Ирэнарна-Ррат-Эгиатара на посту Владыки»…

И я остановилась. Прямо посреди коридора и остановилась. До меня вдруг дошло очевидное — древние знают, как бороться с одушевленной черной плесенью. Знают совершенно точно! Ведь была она как-то остановлена сотни лет назад, и как-то ведь ее держат под контролем, не допуская уничтожения населения?! Или не держат?.. Было очень печально располагать столь малым количеством информации, я вообще практически ничего не знала, но… все равно собиралась действовать. Хоть как-то. Потому что я не древний дракон, который будет сидеть и игнорировать тот факт, что в замке кто-то мучительно гибнет, а другой кто-то… даже не знаю, переживет ли его смерть. Асур-Ррат уверен, что переживет, да и я думаю, что переживет, но… Владыку было жаль. Мама его не любила, рос он не в семье, и вот сейчас практически на руках у него погибает брат… Да уж, такой участи врагу не пожелаешь.

А этот древний, этот! И я еще радовалась, дура, когда поняла, что у меня в руках одушевленная кни…

И тут я в полной мере осознала, что у меня есть одушевленная книга!

Книга, в которую дракон… похоже, что именно этот, то есть Асур-Ррат, когда-то вложил частичку своей души. И это была хорошая частичка! Такая правильная частичка, которая с ходу поняла, что я ищу, и провела меня прямо к разделу, где было написано про плесень. А потом из книги выбралась неправильная, жадная до денег и привыкшая командовать часть души древнего дракона, единственной целью которой стало наполнение сокровищницы. Интересно, зачем? Впрочем, мне даже маленький, толстопузый, охваченный стремлением заработать на всем подряд дракончик нравился гораздо больше самого Асур-Ррата! Неизмеримо больше, но…

Но все это мелочи, а главное заключается в том, что у меня есть одушевленная книга, готовая мне помочь!

И, стремительно развернувшись, я вернулась в спальню Владыки.

Древний все еще был тут — он легко тащил корзинку к двери, но стоило мне войти, тут же плюхнулся на хвост, закряхтел, словно от неподъемной тяжести, сделал большие просящие глаза и вообще явно собрался давить на жалость.