Магическая практика

«Черная плесень способна видоизменяться, проявляясь как серая плесень, при этом оставаясь столь же опасной».



И на этом информация о плесени заканчивалась.

Я закрыла книгу.

Положила ее на подушку рядом, обняла колени и задумчиво посмотрела на вылезшего из фолианта дракончика, который, усевшись на толстую попу, выразительно посмотрел на меня, мол, теперь ты все знаешь. Что ж, многое действительно стало понятным. Очень многое, и уже можно было строить теорию.

Собственно, я и начала, взяв блокнот и старательно выведя:

«Первое — кто-то из магов в стремлении уничтожить драконов (причины мне не известны) создал практически невидимого убийцу — наделенную разумом черную плесень.

Второе — переместил ее на территорию Долины драконов, чтобы она начала вершить свое темное дело.

Третье — вероятно, драконы начали уничтожение черной плесени, иначе непонятно, с чего бы ей мимикрировать под менее вредного коллегу, то есть серую плесень.

Четвертое — спала сегодня в драконьей тюрьме, там чисто, сухо, ежедневно белье меняют, что позволяет сделать утешительный в нашей ситуации вывод, а именно: драконы — параноики».



Магистр ответил удивленным:

«Что?»



Я написала:

«Они в прошлом, вероятно, справились с проблемой и отсекли пути проникновения плесени в Долину, попросту прекратив весь товарообмен с человеческими государствами, что прямо свидетельствует о вине последних, но, несмотря на это, продолжают основательно и неукоснительно соблюдать правила безопасности, то есть препятствуют развитию плесени любых видов и повсеместно. Вы вообще знаете хоть об одной тюрьме, где заключенным ежедневно меняли бы постель?!»



«Ммм…» — последовал очень информативный ответ.

«Плесень — разумна, вот что меня пугает, — продолжила торопливо я. — Впрочем, нет, пугает и еще один момент: кто мог решиться на столь безумный шаг, как ее воссоздание?! Кто?»

«Я тоже постоянно задаюсь этим вопросом», — ответил магистр.

И я закрыла блокнот.

Почти сразу в дверь постучала одна из служанок, сказав, что Камали зовет меня ужинать.

Ужинали мы в саду. Хатор приготовил для всех мясо на гриле, но если гостей кормили, как и прежде, в здании гостиницы, то мы устроились недалеко от костра. Все были задумчивы. И я, и Камали, и даже почему-то Хатор, который встретил меня суровым:

— Ты напрасно отказываешься.

От его слов и тона в душе шевельнулось что-то такое… забытое. Обо мне никто никогда не заботился, кроме магистра Воронира, который и привел меня в УМ. Но там другое — он считал своим долгом приводить в свою альма-матер одаренных магией, я всего лишь была одной из многих. Так что можно смело сказать — обо мне никто никогда не заботился, никто и никогда не готов был подставиться ради меня, даже те, кого я считала друзьями, предали — что Тихомир, что Славен. А ведь мы с ними столько времени держались рядом, помогая друг другу… Или я им? Неважно.

Но вот сейчас, когда Камали и Хатор готовы были спрятать меня, не боясь наказания за укрывательство…

— Вы меня даже не знаете, — тихо сказала я Хатору.

— Мы знаем тебя достаточно, — ответил дракон.

Камали ничего не сказала, она сегодня была задумчива и погружена в собственные мысли, судя по ее лицу, невеселые.

Мне тоже было невесело.

Совершенно.

Фактически, для того чтобы выжить, мне нужно найти того, кто воссоздал эту разумную черную плесень, она же серая гниль, она же Серый дар. Несомненно, тут только одно — это был маг. Вот только какой?!

В принципе, действия драконов мне были теперь полностью ясны — сейчас основной задачей является определить, к какой из конфессий относился искомый маг, и вот уже после этого они начнут масштабные поиски. И найдут. Несомненно, найдут, я действительно не сомневаюсь. Проблема лишь в том, что к тому моменту, как они найдут, я уже останусь без магии и без будущего.

Так что нужно срочно выяснить, кто это сделал.

И зачем.

Вот это мне было совершенно непонятно — зачем? Людям в принципе бессмысленно выступать против драконов — мы не пересекаемся никоим образом, даже не торгуем, драконы не претендуют на наши территории, нам без телепорта не добраться до их долины. Конечно, есть Великая Замея, но эта река столь коварна, что по ней без опасений могут ходить только корабли драконов, гномов и эльфийские, у остальных печальная статистика — тонут три из пяти.

— Что-то удалось узнать? — спросил Хатор.


— Кое-что, — тихо ответила я, грустно вздохнула и продолжила: — Какой-то из человеческих магов додумался до такой глупой мысли, как уничтожение драконов.

— С чего бы это? — удивилась Камали. — Драконы единственные, кто в свое время защитил вас от уничтожения.

Это да.

Потому что, если бы не драконы, храмовники истребили бы всех магов к двурогому, причем давно уже. Тут дело в чем — у нас два течения религии, одно — Святая церковь, добрая религия, основанная на всепрощении и стремлении к добру, и вторая — храмовники. Это жестокие, фанатичные приверженцы идеи всеобщего поклонения единому богу, и основой их веры является борьба с теми, кто не склоняется в трепете перед их божеством. Страшные они люди. И вроде как набожные, молитвы и посты соблюдают, но безжалостны, нетерпимы, уничтожают все на своем пути к вере. Действительно все. В прошлом месяце в столице снесли два десятка домов, потому что, видишь ли, одному из храмовников видение было, что, дескать, на этом месте храм стоять должен. Вот должен, и точка.

— О чем задумалась? — спросила Камали.

— О религии, — задумчиво ответила я.

И тут же интересно стало:

— А у драконов религия есть?

— Есть, как не быть, — отозвался Хатор. — Маленький храм в каждом доме, как символ того, что для веры должно быть место в каждом сердце, и единый храм в столице.

Я смотрела на него, ожидая продолжения, но его не последовало.

— То есть храм в каждом городе? — переспросила я.

— Нет, один храм в столице, — уточнила Камали.

— Всего один храм? — не поверила я.

— Ну да. — Хатор улыбнулся: — И раз в год все драконы слетаются в него, в день зимнего солнцестояния.

Это было скоро.

Я кивнула, после вспомнила карту, которую дракон нарисовал для меня, и нахмурилась — храма там не было. Вообще.

— Он в скале, — заметив мою растерянность, пояснила Камали.

— Под дворцом Владыки, — добавил Хатор.

— В этом году Владыка первый раз будет службу вести. — Драконица улыбнулась: — Наконец-то.

Нахмурившись, я удивленно посмотрела на нее.

— Молодой еще, конечно, — сказала она, — но что делать, он последний из рода Черных драконов.

Воскресила в памяти образ высокого черноволосого дракона с зелеными, переливающимися серебром глазами и уточнила:

— Молодой?

— Да, — вместо супруги ответил Хатор. — Владыку не готовили к трону, править должен был старший из братьев, но Гаррат, он… — Дракон замялся.

Я же слушала со всем вниманием, на которое только была способна, подавшись к драконам и, кажется, даже приоткрыв рот. Потому что это были такие новости! Ну вот такие новости! Но Хатор замялся и опустил глаза.

— Никто ничего не знает, — едва слышно прошептала Камали, — но ходят слухи, что на старшего брата было совершено покушение… Он выжил, но место на троне занял Владыка. Тотчас же были перекрыты все границы, драконы-стражи поднялись на крыло, во дворец были приглашены лучшие целители… А больше мне ничего не известно.

— Пять лет службы в храмах не было, — сообщил Хатор. — Владыка все надеялся поднять брата. А в этом году, видимо, окончательно вошел в силу рода.

Надо же как…

Я сидела, размышляя о том, что же случилось со старшим драконом такого, что его пост занял младший. Не знаю, как у драконов, а, к примеру, у нас младший брат мог разве что принцем всю жизнь проходить, дети же его получали титул герцогов и не более, трон наследовали собственно дети короля и…

— Так, а я не поняла, у старшего дракона что, детей не было? — спросила я.

— Не было. — Камали тяжело вздохнула.

— Долгая история, — добавил Хатор. — И не слишком приятная.

Камали взглянула на него, потом на меня, пригнулась к столу, поманив меня, и, стоило мне к ней пододвинуться, быстро сообщила:

— Гаррат увел пару у младшего брата.

— Что? — не поняла я.

— Его девушку, — пояснил Хатор. — Камали, хватит об этом.

— За три дня до полета. — Драконица покивала, мол, «Да, ужас-ужас!»

— В смысле, до полета? — Я уже ничего не понимала.