Локумтен
Часть 42 из 43 Информация о книге
— Тут указание: «пропускать по первому требованию». Важная персона, что ли? Филь проговорил устало: — Разобьешь там столько же горшков, сколько я, и тебя станут пропускать. В полутемном кабинете секретаря Филь, едва поздоровавшись, развернул пергамент с печатью. — Мне надо такой же для Габриэль, — сказал он. — Мы с ней одного возраста, почему принесли только мне? Глянув мельком на документ, г-н секретарь ответил: — Потому что император Флав не любит тратить деньги на тупиц. А твоя младшая сестра… не очень острого ума. Качаясь от усталости, Филь был не в силах спорить. Он положил пергамент на стол и пошел к дверям. — Ты так и уйдешь? — удивленно спросил его г-н Клемент. — Это будет не самое умное твое решение! Кивнув, Филь вышел из кабинета. Теперь, что бы ни случилось, он вправе был сказать Габриэль «Я сделал всё, что мог». Г-н секретарь прокричал ему в спину: — Ты не только дерзкий и неучтивый, ты еще упрямый, как баран! Оставленный секретарю пергамент вернулся на следующий день с таким же для Габриэль. Девочка, еще не решив, поедет ли, запрыгала от радости: — Ой, покажи! Покажи… Прямо любопытно до ужаса! Ты за этим и ходил в Кейплиг на ночь глядя, чтобы они не забыли мне прислать? — Ага, — ответил Филь. — Я не хотел завязывать твои косы морским узлом! * * * На второй день поля и перелески закончились, лес встал стеной вдоль дороги. Выросшему в прибрежной полосе Филю не доводилось еще видеть подобных лесов. Холмы, низины и пологие горы сменяли друг друга, синее небо становилось звездным, и снова наступал рассвет, а сросшиеся ветвями ели тянулись и тянулись мимо бесконечной полосой, всё теснее прижимаясь к дороге. Когда они спускались в низину, из чащобы тянуло сыростью и мраком. На буграх, где солнца было больше, пахло хвоей и смолой. Временами в глубине леса раздавались тоскливые птичьи крики. Дикие кабаны неспешно пересекали дорогу под носом лошадей. Ближе к ночи в лесу начинали хрустеть, ворочаться и взревывать. А ночевки за крепкими заборами редких застав с единственным одичалым смотрителем неизменно сопровождал протяжный волчий вой. К обеду пятого дня лес изменился. Сросшиеся ели уступили место соснам, между ними появились просветы, и лес превратился в сосновый бор. Скоро из него поднялся пологий холм, опоясанный мощным забором из гигантских почерневших бревен. У подножия холма текла речка. За забором виднелись дощатые крыши, обступившие сложенное из камня узкое высокое строение. Дорога пересекла возделанные поля, разбитые вокруг холма, и уперлась в феноменальной величины ворота, висевшие на петлях в пуд весом. Левая воротина была настежь открыта. На правой висела доска с какой-то надписью. Перед воротами трава была вытоптана копытами коней и прибита колесами экипажей, коих тут собралось множество. Это был поезд, с которым Филь и Габриэль должны были прибыть, но вынуждены были воспользоваться наемной каретой — Габриэль слишком долго решала, ехать ей или нет, и они опоздали. У ворот их поджидал невысокий изящный человек в кремовом плаще и в сером берете, сдвинутом на ухо. Дождавшись, когда Филь с Габриэль выберутся из кареты, он сказал с достоинством: — Прошу прощения! Габриэль и Филь Фе, как я понимаю? Пожалуйста, оставьте свой багаж здесь, его доставят отдельно, а вам следует торопиться. Габриэль немедленно завертела головой, заметила кривую надпись на доске «Тюремное поселение Алекса» и заробела. Человек в плаще взял её за руку. — Не бойся, — успокоил он, — мы просто не успели её сменить. Меня зовут ректор Иллуги, я новый начальник этого места, и, смею надеяться, вместе нам удастся превратить его в нечто, достойное нового названия. Пойдем! Оставив Габриэль с ним, Филь самостоятельно устремился вперед. За бревенчатыми стенами он увидел обширную площадь, заросшую травой, с вымощенными камнем дорожками. В глубине площади рос то ли дуб, то ли клен, необъятный, приземистый, с густой раскидистой кроной. Под ним собралось около сотни детей, слушая седого, тощего, одетого во всё черное человека, взобравшегося на деревянную колоду. К колоде был прислонен топор. Филь поспешил на площадь, но чуть не упал, столкнувшись с вынырнувшим вдруг из-за ворот босоногим парнишкой с пробивающимся пухом на подбородке. Лицо у него было круглое и конопатое, грязные льняные волосы торчали во все стороны. Руки его были также в грязи, ноги покрывала густая пыль. Одет он был в просторную холщовую рубаху с дырой на боку. Короткие штаны до колен висели у него сзади мешком, держась на одинокой лямке, переброшенной через плечо. — Куда несесся? — проговорил он нравоучительно, отскакивая в последний момент в сторону. — Под ноги надо глядеть. Торопыга. Даже лошади тут спотыкаются. Обе стороны смерили друг друга беглыми взглядами. — Сильно дурак, что не смотришь, — продолжал поучать парнишка. — Угодишь в выбоину между булыжниками, лоб расшибешь. Между полустертыми булыжниками в самом деле имелись глубокие выбоины, заросшие густой травой. Филь хотел было огрызнуться, но успел сообразить, что перед ним помощник конюха, или поваренок, или еще какой местный служка. Короче, полезное знакомство. — Спасибо за совет, — буркнул он, всё еще торопясь услышать, о чем разглагольствует господин, смахивающий на грифа. Перемежая речь латынью, тот рассказывал что-то интересное, судя по лицам собравшихся. Колода, с которой он вещал, небрежно опираясь одной рукой на блестящую рукоять топора, явно служила недавно плахой. Филь отвел глаза от зловещего инструмента, а в следующую секунду он невольно изменил направление, разглядев жидкую лепешку из-под коровы, ту самую, которая три года назад у Сенного озера с апломбом поведала ему, как делают Открывающий Путь. Успев сильно вытянуться за три года, франт стоял неподалеку от толпы в обществе двух девиц. У одной из них были жидкие светлые волосы и довольно грустное длинное лицо. А вторая была та, которая внимательно наблюдала когда-то за акробатическими упражнениями Филя в воде. Прямой осанкой она напоминала госпожу Фе, правильностью черт лица — Лентолу. Девушка пристально смотрела на стремительно приближающегося к ним Филя и, не отводя взгляда, что-то говорила, улыбаясь, склонившемуся к ней франту. Тот тоже улыбался, довольно ехидно, чем окончательно вывел Филя из себя. — Ты не над этим ли смеешься, умник? — сунул Филь ему под нос правый кулак. Его кожа была покрыта ссадинами после целого лета в Хальмстеме, но так и не загорела. — Давая советы другим, сам сначала узнай, как это делается, пустозвон! Франт ничуть не смутился. — Ты узнал, я полагаю? — вежливо поинтересовался он. Его собеседница, откинув с лица прядь прямых каштановых волос, нахмурила брови. — Ян, кто это? — спросила она, смерив Филя неприязненным взглядом широко расставленных зеленых глаз. — Ты его знаешь? — Ты тоже его знаешь, — ответил франт надменно. — Помнишь водного клоуна, который когда-то тебя удивил? Судя по его кулаку, он еще и невоспитанный драчун. Хочешь помериться силами? — осведомился он у Филя. — Давай! — с готовностью подтвердил тот. Светловолосая девица тихо заметила: — Судя по другой его ладони, эта рука у него больная. Франт недолго думал, что это может означать. — Так ведь я предлагал ему зачерпнуть, а не полоскать раковину в Сотерисе, — бросил он насмешливо. — Моей вины тут нет. — А я тебя и с больной рукой вздую! — беря его за грудки, угрожающе проговорил Филь. Тут произошло сразу две вещи: обе девицы, как по команде, придвинулись к франту, а от колоды раздался голос седого господина: — Вот хороший пример, как мы узнаем осла по ушам, — произнес он на латыни. — Обратите внимание на этих двух забияк, приехавших сюда изучать науки! После Ювеналия Петра, Филю не было нужды учиться распознавать латинские поговорки. Повернув голову, он запальчиво ответил тоже на латыни: — Смелость города берет! Он замечательно ухватился за франта, и оставалось лишь толкнуть его. — Возможно, — опять встрял седой господин со своей латынью. — Но под этим знаменем тебе не победить науку, как и твоему оппоненту. Франт, не раздумывая, ответил, словно не замечая, что его крепко держат за бока: — Пока дышу — надеюсь! Эта короткая дуэль привела «грифа» в веселое настроение. С усмешкой, он сказал кому-то позади Филя: — Ректор, если позволите, я забираю этих двоих себе. Зеленоглазая девица ойкнула и, схватив недавних противников за руки, растащила их по обе стороны от себя. — Как вам будет угодно, профессор Лонерган, — невозмутимо ответил ректор Иллуги, появившись словно из воздуха, всё еще держа за руку Габриэль. — Полагаю, вам будет проще занять их, чтобы у них не оставалось времени на рукопашные баталии. Глаза Габриэль сияли, а лицо горело от смущения, что её ведет за руку такой важный господин. Она была вся какая-то разноцветная. Покидая за ректором место стычки, она благосклонно махнула ресницами в сторону Филя, затем недобро прищурилась на франта. — Какая поразительно красивая грозная девочка, — пробормотал тот, глядя ей вслед. — Кто она такая? — Это моя сестра, — сказал Филь, расползаясь в улыбке, узнав один из взглядов, которые Габриэль весной отрабатывала на нем. — Ну, — задумчиво протянул франт, — выражением лица вы схожи, да, а вот что касается остального… Хотя кто бы говорил, — оборвал он себя, заметив, что профессор Лонерган уже спрыгнул с колоды и направляется к ним. Лицо профессора было смуглое, будто высеченное из камня, с прямым носом и широким ртом. — Как вас зовут? — спросил он. — Филь Фе, — ответил Филь и услышал, как кто-то из девиц вдруг сдавленно ахнул. Франт с недоверием покосился на него и в свою очередь ответил: — Янус Хозек. А также мои сестры Анастасия и Меттина, — показал он сначала на светловолосую, затем на зеленоглазую. — Ваши сестры мне не интересны, — произнес профессор отрывисто. — Наш император, может, и сошел с ума, устраивая здесь смешанное обучение, но я еще нет. Жду вас в своей лаборатории через час. Где она, найдете сами, а также, где вам есть и спать. Если вы решили, что мои объяснения вас не касаются, то должны быть достаточно умны, чтобы самим разобраться, где тут что и как! Он обогнул редеющую толпу, которая ручейками растекалась с площади по дорожкам, и скрылся из виду. Проследив за ним взглядом, Филь оглядел вытянувшиеся рядами трехэтажные срубы из толстенных бревен с узкими окнами, и тут услышал позади себя негромкий голос Меттины: — Гм… Значит, вот ты какой. А мы-то голову сломали, как ты можешь выглядеть с таким послужным списком. Филь оборотился и увидел, что девушка улыбается, а глаза её смеются.