Любимая женщина маньяка

— Это у которого, у Алекса, что ли?

— Ты прекрасно знаешь, что провального агента, которого ты эвакуировала из Европы, не так зовут, — Генка зачем-то перешел на шепот.

— Во-первых, я привыкла именно к этому имени. Во-вторых, эти новости даже ты по своим каналам узнать никак не мог, куда уж мне.

— У меня есть возможности, — загадочно протянул Генка, — а ты можешь быть в курсе лишь в одном случае, — полковник многозначительно замолчал.

— Если сам Алекс попросил меня о помощи? — озвучила я мысль, написанную сейчас на его лице крупными буквами. — Ты меня за этим звал? Чтобы почву пробить?

— Нет, я только что узнал, а о встрече мы на прошлой неделе договорились.

— Хорошо. Ты, наконец, выскажешь свои опасения или я должна сама догадаться и просчитать?

— Да, собственно, чего просчитывать! Я и так уже раскрыл все карты. Женька, Алекс может обратиться к тебе за помощью, и ты, как всегда, ввяжешься в авантюру, чтобы помочь не чужому для тебя человеку.

— На психологическом уровне телохранитель, как правило, всегда привязывается к своему подопечному. Сам знаешь, мы в ответе за тех, кого спасали, и все такое прочее. Тем более что Алекс вовсе не пузатый, пропивший остаток мозга бизнесмен без реакции, беззащитный перед любой внешней угрозой. В той командировке мы стояли плечом к плечу, отбили множество атак, и не только его жену спасли, но и выжили оба, что дорогого стоит и сближает навсегда.

— Боевое братство, значит?! — зло хмыкнул Генка.

— Откуда столько яда? — искренне изумилась я. — Когда-то это и для тебя было не пустой фразой!

— Прости, Жень, я просто злюсь.

— С чего бы это?

— Ты подтвердила мои опасения. И сразу ожил мой самый большой страх.

— Это какой же? — насупилась я.

— Потерять любимую женщину, разумеется, — говоря это, Генка, в свою очередь, внимательно всматривался в мое лицо. — Вот, я так и думал! Ты разозлилась, как, впрочем, всегда, когда я упоминаю о своих к тебе чувствах.

— Давай об этом потом, ладно?

Генка молча кивнул.

— А сейчас я должна прояснить один момент, раз ты так переживаешь. Только это строго между нами.

— Согласен.

— Алекс не просто с головой на плечах парень. Он гений, способный заткнуть за пояс многих, если не всех в своей конторе. Так что начинать полномасштабную войну без уверенности в победе он не стал бы никогда. Более того, парень приехал из командировки не с пустыми руками, а с парочкой тузов в рукаве. Точно знаю! Так что я в него верю. И если Алексу понадобится помощь, размышлять долго не стану.

— Пожалуй, этот момент мы уже прояснили, — буркнул Генка.

— Более того, я прошу тебя не оставить мальчишку без поддержки, если так станется, что я буду вне пределов досягаемости.

— А вот это, Женечка, уже запрещенный прием!

— Тебе не нужно ввязываться в бой, идти против смежного ведомства или как-либо еще рисковать жизнью и карьерой. Я сейчас говорю о посильной поддержке. Информативной, агентурной, или что там ему может понадобиться.

— Ладно, вы связь поддерживаете?

— Есть канал на самый пожарный случай.

— Дай ему мой личный контакт, тот, который экстренный. Если надо будет, пусть обращается.

— Спасибо, Геночка, — широко улыбнулась я.

— Веревки ты из меня вьешь, — усмехаясь, фыркнул приятель, — кстати, сорока на хвосте принесла, что в том лагере у тебя полно фанатов.

— В каком смысле?

— Жена Алекса сегодня родила сына.

— Анна? Какая чудесная новость! Слушай, Генка, с этого надо было начинать! А еще, пожалуй, за них стоит выпить!

— Само собой, сейчас закажу. Знаешь, как мальчика назвали? Евгением! Это ли не признание в любви, детка?!

— О! — я немного помолчала. — Надо им послать что-нибудь. Лично контактировать нам сейчас не стоит, но инкогнито. Подарок малышу-тезке. И Анне цветы и корзину с фруктами!

— Это конечно. Ты все выбери, а я сам отправлю. Чтобы, в случае чего, на тебя через курьера не вышли. Они обычно ребятки приметливые и любопытные, как мартышки, по опыту знаю. А так шлет мужик, бывший поклонник или дальний родственник. Никто не заинтересуется.

— Спасибо, Гена, это хорошая мысль, — задумчиво пробормотала я.

— Чего задумалась? Такая простая мысль разве не приходила тебе в голову?


— Разумеется, да. То есть нет. Я просто подумала: если презенты, цветы и разные подарки оставляют прямо у дверей квартиры, это же не значит, что их не курьер принес? Просто посыльному могли дать такие инструкции специально. По крайней мере, полагаю, проверить стоит.

— Вот сейчас совсем не понял, — растерялся Генка, — ты кого ловить собралась?

— А, не бери в голову, — махнула я, принимаясь за прерванный было в пылу дискуссии ужин, — просто мысли по поводу нового расследования.

— Твоей новой подопечной шлют неприятные презенты? — хмыкнул полковник.

— И к тому же подарки пугают ее родню. Так что расследование провести стоит, но пока я объективно не вижу ничего особо тревожного или опасного. Так, согласилась, чтобы тетю Милу не расстраивать и не бросать на произвол судьбы беззащитных женщин.





* * *


Говоря откровенно, Татьяна показалась мне особой здравомыслящей, умной и способной самостоятельно постоять за себя. По крайней мере, такое впечатление складывалось после общения с ее родственницами, сестрой и матерью, исходя из слов, которыми они сознательно хотели охарактеризовать Татьяну, или из тех, что случайно, словно сами собой просачивались в беседу. И возможно, именно мать с сестрой разводили панику и преувеличивали возможную опасность.

Так что, направляя любимый «фольк» улицами города к дому Татьяны, я была готова к тому, что она меня встретит, вежливо со мной пообщается, возможно, напоит чаем с плюшками, а потом отправит восвояси, категорически отказавшись от услуг телохранителя.

Квартира, в которой жила Татьяна, находилась на последнем этаже девятиэтажного дома. Женщина сделала ремонт с перепланировкой, чтобы расширить окна в двух комнатах, превратить их в панорамные по типу французских и впустить в помещение максимум солнечного света. Обе эти комнаты она отвела под работу. Как я поняла, в одной находилась мастерская, а другая была смесью гостиной, выставочного зала и будуара на современный богемный лад. Здесь стояли два низеньких чайных столика. На одном был сервирован чай с вареньем и пряниками, а на другом валялись кисти, палитра, тюбики с краской, несколько сухих коряг, видимо, заготовки для натюрмортов, и карандашные наброски на листах бумаги. Столики окружали всевозможные разномастные цветные пуфики и узкие диванчики, на которых в живописном беспорядке были разбросаны яркие подушки. По стенам всюду были развешаны картины разной тематики, видимо принадлежащие кисти хозяйки. Вокруг стояло много цветов в обычных и огромных напольных вазах. Створки большого панорамного окна были распахнуты настежь, и ветер шевелил тонкие шелковые занавески нежного василькового цвета.

— Когда-нибудь вы обязательно должны написать эту комнату, — сказала я после взаимных приветствий, — получится занятная картина.

Татьяна рассмеялась:

— Вы словно мысли читаете, Евгения. Я думала об этом не раз, да вот все некогда, руки не доходят.

Хозяйка апартаментов пригласила меня выпить чаю и тут же проворно занялась его сервировкой. А я невольно залюбовалась красотой этой женщины. Еще в коридоре, когда Татьяна открыла дверь и, пригласив следовать за ней, двинулась в глубь квартиры, я обратила внимание на ее осанку и особенную стать. Женщина была примерно среднего роста, но казалась выше, благодаря манере держаться. Она была похожа на статую, выточенную талантливым мастером, и двигалась она невероятно грациозно. В ней все было гармонично и пропорционально. Точеная фигура, ровная спина, развернутые плечи, изящный поворот головы, тонкая талия, высокая грудь и округлые бедра. Если бы Вера с Леной не говорили о том, что Татьяна занимается танцами, я бы догадалась сама, едва взглянув на ее осанку и походку. Хотя танцами занимаются многие, а так двигаться могут лишь единицы. С этой грацией нужно было родиться, не иначе.

Теперь я понимала ревность, что сквозила практически в каждой фразе Елены, когда она говорила о сестре. Кроме точеной фигуры и выдающейся грации, Татьяна была обладательницей яркой восточной красоты. Чуть смуглая кожа, высокие скулы, темно-зеленые, большие, миндалевидной формы глаза, пушистые ресницы, яркие губы. Строгий критик, пожалуй, мог бы сказать, что рот молодой женщины был немного крупноват, но это только добавляло ей лишнюю изюминку и, как следствие, увеличивало природный шарм. Все же Елена была права, когда заявляла, что в их семье она обычная, а Татьяна красавица. Редкая красавица, хотелось мне добавить от себя.

— Вы меня так внимательно рассматриваете. — Казалось, женщина, занятая хлопотами с чаем, не обращала на меня никакого внимания, даже не поднимала глаз от стола, но от нее не ускользнула ни единая мелочь.

— Каюсь, не удержалась, — рассмеялась я, — ваша сестра очень хвалила вашу внешность и заинтриговала меня заранее.

— И как я вам? — она продолжала следить за мной из-под полуопущенных ресниц, а по ее губам пробежала мимолетная усмешка.

— Ее описание не передает и сотой доли вашей природной красоты. Вам нужно на сцене выступать, возможно, с танцами.

— Женя, вы невероятно проницательны. Я и выступаю, правда, как любитель, но достаточно регулярно.

— Серьезно? Вера с Леной говорили, только я подумала, что вы просто танцуете в группе единомышленников. Для удовольствия и поддержания формы.

— Именно, только мы с единомышленниками несколько лет назад создали танцевальную группу, «Вересковый мед» называется, и выступаем на фестивалях, корпоративах или в клубах. Собственно, везде, куда приглашают, если позволяет время, ведь все мы люди работающие.

— Как интересно! А что танцуете, в каком стиле я имею в виду?

— Трабл. Этот стиль вошел в моду несколько лет назад. Его придумала одна испанка, и он сочетает в себе элементы арабского, испанского, индийского и цыганского танца. В трабле существует два направления: АТС и фьюжн. В первом больше импровизации, а во втором упор делается на постановку.

— А музыка?

— В трабле может быть любая музыка. У нашей группы есть постановка на основе грузинской этнической песни «Белый ангел», это очень красиво. Есть постановки на тему испанских танцев, египетских мотивов, а также нами часто используются джазовые музыкальные композиции.

— Как это занимательно, — протянула я.

— Впрочем, вы ведь пришли не о танцах поговорить, — словно узрев в моих словах намек, произнесла Татьяна, — для меня это не просто увлечение, а давняя любовь, которую дано понять очень немногим, и говорить на эту тему я могу часами.

— Мне правда очень интересно.

— Благодарю, — кивнула Татьяна, но все же предпочла сменить тему: — Мама так туманно объяснила цель вашего визита, что, честно говоря, я нуждаюсь в пояснениях.

— Она просто не рискнула сказать прямо, — согласно кивнула я, — но ваши родственницы наняли меня для вашей охраны. Я племянница Милы, давней подруги вашей мамы, и последние годы работаю телохранителем.

— От какой организации? — растерянно прошептала Татьяна.

— Ни от какой. Я частник с лицензией, разрешением на ношение огнестрельного оружия и огромным опытом работы.

Несколько секунд женщина молчала, сосредоточенно помешивая ложечкой чай в своей чашке.

— Понимаю, их испугал тот злополучный букет. Но я ничего кошмарного или опасного здесь не вижу. Да, моя жизнь в последние годы круто изменилась. Значительно увеличился доход, пришла некоторая известность и, как следствие, внимание со стороны совсем незнакомых и не всегда адекватных людей. Но нанимать телохранителя, да еще не посоветовавшись со мной, это явный перебор!

— Пожалуй, соглашусь с вами. Случай беспрецедентный. Обычно меня просят о помощи именно те люди, которым грозит опасность.