Кровь данов

– Значит, у нас есть время, – твердо сказал Череп.

– Есть, – кивнул Тарх. – Имперцы повоевать не дураки и успеют до зимы заявиться. Но если вы успеете засесть здесь, в Скайдане, – палец уперся в дальнее село скайдов, – то перевал засыплет снегом, и до весны у вас будет время решить, что дальше.

– А вам что с того? – недоверчиво спросил Плак.

Тарх обвел их внимательным взглядом.

– Вы – это Империя. Войска, что придут с вами сражаться, – это Империя. Скайды – наши враги. Режьте друг друга. Мы постоим в сторонке.

– Хитро, – покачал головой Плак.

– А если зазимуете в Скайдене, то помните – здесь, на востоке, – он вновь ткнул в карту, – уже земли Дорчариан. Родовые владения матери дана, Столхед. Ее воины будут настороже.

– Мы поняли, – быстро ответил Череп.

– А раз поняли, то слушайте. Через седмицу-другую близко от вас пастухи будут гнать отары вниз, ближе к долине. Если вы их разорите – значит, мы не договорились. Прибьете хоть одного пастуха – нашим договорам конец. Князь долины такого не потерпит.

– Понятно, – пробасил здоровяк. – Овец с пастухами не трогаем – вы нас не трогаете. Усекли.

– А купить овец мы можем? – вдруг спросил Череп.

Тарх очень надеялся на этот вопрос. Он обрадовался, но не подал виду и нахмурился. Помолчал, а потом махнул рукой.

– Сможешь договориться – покупай. Только по-имперски пастухи наши ни гугу, – предупредил Тарх. – Так что мы им человека пошлем. Деньги нам не особо нужны, да у вас их и нет. А вот, скажем, масло… Три овцы – один бочонок, пойдет?

Череп вскинул бровь и хмыкнул.

– Сколько? Десять овец – один бочонок.

– Ты не понял меня, Коска Копон. Я не купец. Пять овец за один бочонок. Бочонки поставите там, я покажу, – и Тарх махнул рукой за поворот, где ждал его Сильный. – Мы заберем.

– А говоришь – не купец, – пробасил Плак. – Вон как торгуешься.

Тарх вдруг увидел, как помрачнел Череп. Плак тоже заткнулся, словно произнес лишнее. Коска Копон потянулся за пазуху и достал мятый лист. Забрав карту, он положил на ее место свой лист. На нем было что-то неровно написано по-имперски, а посередине виднелся кровавый смазанный отпечаток небольшой ладони.

– Что это? – разглядывая непонятный лист, спросил Тарх.

– Вира, – спокойно ответил Череп и криво ухмыльнулся.

– Вы убили кого-то из дорча? – сузил глаза Тарх.

– Все еще живы, – успокоил Череп. – Но я поклялся однажды Безносому, что больше не потерплю предательства. От меня сбежал один… купец. Его имя – Арратой, – словно выплюнув гадость, произнес Коска. – Мы выполним все так, как задумал твой вождь, Тарх. Доверимся; это хороший план. Надеюсь, весной нам станет понятно, как дальше быть. Мы поставим вам бочки с земляным маслом: одну бочку за пять овец. Мы не тронем пастухов. Но если в горах вы найдете беглого раба, отлично говорящего на дорча, по имени Арратой… Бывшего купца. То приведите его ко мне. – Кулаки у Черепа сжались. – А если, не приведи Безносый, нас к тому времени разобьют и кости наши будут белеть на дне какого-нибудь ущелья… Отдайте этого человека имперцам. И дайте им этот лист из Рабской книги Колодца. Они поймут. И тогда предатель будет наказан. – Лицо Черепа исказила злая ухмылка. – Он будет наказан так, как я и мечтать не могу!

Тарх, мало что понимая, пожал плечами, забрал лист и буркнул:

– Сделаем.





Глава 9




Горы Дорчариан. Где-то за Ойдеттой

Ултер

Долгое сидение в арбе, бесчисленные повороты и извивы сухой, неласковой дороги вымотали Ултера. Он едва дождался ночлега и наскоро перекусил тем, что принес Хоар.

Ултер лег на овечью кошму и закрыл глаза. Перед внутренним взором встала картина недавнего вечернего пира в Ойдетте. Едва Ултер, Хоар и Хродвиг уселись на почетные места за пиршественным столом, как все село стало громко их восхвалять. Под конец вечера Ултеру стало казаться, что спасенные пастухи произносят здравиц в его честь больше, чем за самого Хранителя.

«Он сдержал слово!» – непрестанно орал один из пастухов и тыкал пальцем в Ултера. Окружающие шикали и пытались утихомирить буяна, но тот то и дело подскакивал. И вновь кричал, улыбаясь: «Он сдержал слово!.. Вернулся!.. Не дал обгадить меня!» Сосед горлопана поддакивал: «Мальчишка всех нас спас!»

«Я их всех спас», – повторил про себя Ултер. Мысль была сладкой и теплой одновременно. Баюкая эту мысль, Ули уснул.

Над широким лугом с густой травой низко-низко над землей плыли тяжелые тучи. Над головой застрекотала сорока, и Ули посмотрел наверх. С потрескавшейся скалы медленно-медленно падал спиной вперед брат. Ули рванулся вперед. Он точно знал, что успеет и поймает брата, но перед ним вдруг возник хихикающий Хродвиг. Ули попытался его оббежать, но ничего не получилось: раз за разом Хродвиг оказывался на пути. Разозлившись, Ули двумя руками толкнул старика и увидел, как брат врезался в землю… Ули проснулся от слез, мокрый, с грохочущим в груди сердцем. Вытерев лицо ладонью, Ули увидел Хродвига – тот полусидел напротив, в дальнем углу арбы. В ночной мгле лица старика было не разглядеть, и Ули не понял, спит Хранитель или нет.

«Везде этот Хродвиг. Нигде от него не укрыться», – подумал Ули и снова улегся на бок, спиной к старику.

Яркое солнце. Никаких тяжелых туч – на небе ни облачка. Цветущие склоны гор: маки, ромашки, колокольчики. Навстречу по лугу бежит брат, раскинув руки для объятий. Шаги его удлиняются, он подпрыгивает все выше и выше, и вдруг это уже не брат, а он сам, или они вместе как один. Гигантскими прыжками, смеясь, я-мы с братом перепрыгиваем гору, мягко опускаемся и вновь отталкиваемся, подлетая до облаков и оставляя еще одну гору позади. Потом мы влетаем в облако. Оно мягкое и пушистое, как отцветший одуванчик. Облако щекочет ноздри.


Ули чихнул и проснулся, улыбаясь от ощущения полного счастья.

– Что случилось, Ултер? – поинтересовался Хоар. Он стоял рядом с кружкой и куском хлеба в руках. – Ты так хохотал во сне…

– Брат ходить начал! – вскочил Ули и запрыгал на месте. – Начал ходить!

– Откуда ты знаешь? – покачал головой Хоар.

– Знаю. Я во сне видел! – крикнул Ули и опять засмеялся. – Мой брат теперь не калека!



Хоар

– Откуда знаешь?

– Знаю! – засмеялся Ули.

Ясный взгляд мальчика смотрел куда-то вдаль, разглядывая что-то в уходящем сне. Ули выглядел таким счастливым, что воин не стал ничего говорить, лишь сунул ему в руки кружку с горячим травяным настоем и ломоть хлеба с брынзой. Хорошо, что парень не сломался и хоть во сне повеселился. Рассказы о Городе мертвых навевали тоску даже на него, что уж о мальчишке говорить.

От недавнего звонкого смеха спящего наследника в рассветных горах Хоару было не по себе. По-прежнему кто-то кружил рядом, Хоар это чувствовал. Вчера он уже во второй раз, едва они преодолели крутой узкий поворот в теснине, оставил Третьего – присмотреть, не идет ли кто следом. Продолжать путь без Третьего не хотелось, но упустить возможность присмотреть за тылами Хоар не мог. Как и в прошлый раз, Третий догнал их к вечеру ни с чем, пожимая плечами. Но Хоара это не успокоило. Сам он, как и Третий, давно привык не снимать кольчугу даже во время сна. Жаль, что мальчишку нечем прикрыть – дом на колесах, маленькая крепость, где ты сейчас?

Подойдя к Хродвигу, охранник протянул ему тот же завтрак, что и мальчику. Ни слова не говоря, старик оттолкнул руку с хлебом и взял кружку. Сколько он уже не ел? Три дня? Четыре? Сколько еще он выдержит? Нос Хранителя заострился, щеки и глаза впали, но из темных провалов то и дело сверкали упрямые глаза. На старика было больно смотреть, и Хоар отвернулся.

«Всемилостивая Мать Предков, но почему?» – хлопнул себя по бедру Хоар. Третий удивленно взглянул на него, но Хоар не обратил внимания.

«Хранитель не должен уходить так! Гордый, властный, мудрый, несгибаемый глава Хранителей как-то разом превратился в безумную болтливую взъерошенную ворону».

Хоар развернулся и отправился снаряжать лошадь. Ултер вприпрыжку побежал впереди – он по-прежнему не упускал возможности поластиться со своей кобылой.



Где-то в горах Дорчариан

Арратой

– Ну что там? – нетерпеливо спросил Пиво.

– А что? Ничего, – огрызнулся в ответ Злобный. – Ты башкой-то покрути по сторонам. Ни деревьев, ни кустиков. Травы нормальной – и той нет! Где я тебе спрячусь?

Арратой огляделся. Злобный прав. Незаметно для самих себя они забрались на такую высоту, где не росли даже деревья. Вдоль ручья вырос лишь чахлый кособокий ивняк, а склоны гор были пусты и безжизненны. Трава жесткими пучками торчала из камней. Камни, камни и камни кругом.

«И что тогда жрут эти несчастные горные козы? Неужели камни?» – подумал Арратой.

Беглецы остановились у невысокого арочного мостика над неглубоким – курица ног не замочит, – но широким ручейком. Припасы из разграбленного лагеря Дорожной стражи кончались, остался лишь дробленый ячмень, и того чуть-чуть. Гвоздь грозился поймать рыбу и теперь с помощниками ворочал камни ниже по течению, устраивая запруду. Пиво увидел стадо горных козлов с самками и детенышами и взъелся на Злобного, что столько мяса ходит рядом. А охотник зря таскает свой лук и не может принести им даже завалящего козленка.

– Где-где? – зашипел от злости Пиво. – Вон куча камней над дорогой. Там и присядь. Авось рогатые попить придут!

– Придут, придут, – заворчал под нос Злобный, разворачиваясь. – За нами скорее придут…

– Зачем? Кто придет? – разволновался Арратой.

– За тем же. Пообедать. Тобой и пообедают, Книжник. Ходит рядом кто-то, сам не пойму кто, – бросил Злобный и потопал к камням. Потом остановился, обернулся и сказал: – Только столбами-то на дороге не стойте.

– Ага. Мы под мостом спрячемся, – потер ладоши Пиво. – Ты только не промажь…

– Иди уж… – притопнул ногой Злобный.

«Не стоит нам сидеть под мостом, – шагая вслед за Пивом, подумал Арратой. – Дурное это место». Арратой знал несколько горских сказок. В них под мостом путников подстерегала Йотль, либо клиббы учиняли свои пакости. Самых невезучих поджидал Джогу-Вара.

Однако под этим мостом никого не оказалось – только журчание ручья и приятная в полуденный солнцепек прохлада.

«Может, это оттого, что мост построен не горцами, а еще Старой Империей?» – Арратой огладил потемневшую кладку. Камни столь плотно пригнаны друг к другу, что между ними не вставить даже лезвие его меча.

«Умели же строить».

Сбоку, где возились рыбаки, кто-то вдруг замахал руками, как курица крыльями, и рухнул в ручей. Раздался громкий всплеск, поднялась туча брызг. Послышалась брань Оспы и хохот остальных. Пиво дернул щекой, сложил на камень свой дорожный плащ, ударил себя по нагруднику кулаком и бросился к рыбакам.

По расчетам Арратоя, до горского золота оставалось совсем чуть-чуть. Перейти мост, немного подняться по единственной дороге, свернуть за утес – и они на месте. Вот только Пиво прав: что потом? Не будут же они жрать золото. Арратой вспомнил нарисованный одинокий домик на карте, надпись «Молчи» и привратника рядом. Наверное, провизией можно поживиться и у привратника, но много ли припасов может быть у одного горца? Поэтому затею с рыбалкой и охотой Арратой сразу поддержал.

Пиво возвращался назад, под мост, недовольно зыркая из-под бровей. Разговаривать с ним не хотелось, и потому Арратой прислонился спиной к опоре моста и прикрыл глаза. Из всей нынешней компании поговорить Арратой мог лишь с Клопом. Не потому, что тот был лучше иного отребья, что окружало бывшего купца. Отнюдь. Просто после произошедшего в Старом посту им было о чем поговорить и о чем умолчать. Впрочем, Клоп, верный своей привычке болтаться где-то в стороне от остальных, ушел назад по тропе.