Королевство

Мартинсен сдержалась и с непроницаемым видом на меня посмотрела.

– Расскажите, – попросила она.

– На низких передачах звук очень четкий, ревет, как крупная кошка, как… да, полагаю, как ягуар.

Казалось, Мартинсен потеряла терпение, но я потянул время, зная: один неверный шаг по этому минному полю – и меня ждет неумолимое наказание.

– Но когда я окончательно проснулся, звук пропал. Я отодвинул шторы и отчасти ждал, что «ягуар» увижу. Еще темно было, ни одной машины я не увидел. Вот и решил, что мне это приснилось.

Мартинсен и Курт вновь переглянулись. Сулесунд, судя по всему, в этой части расследования не участвует, он ведь эксперт-криминалист – так это называется. Поэтому я еще не понял, зачем он сюда с ними приехал. Но у меня было ощущение, что скоро это выяснится. Что ж. По крайней мере, рассказанная мной история выдержит проверку на прочность, в том числе если они найдут «ягуар» в Хукене. Тогда со стороны картина такая: утром после убийства Поуль Хансен поехал сюда – возможно, чтобы снова попытаться выбить из нас деньги, – с летней резиной на Козьем повороте он не удержался и соскользнул с обрыва в Хукен – и этого никто не видел. Я задержал дыхание. Подумывал встать и принести кофе – по ощущениям мне это было нужно, – но не тронулся с места.

– Спрашиваем мы потому, что потратили время на поиски мобильного телефона Хансена, – сказала Мартинсен. – Вероятно, из-за профессии на свое имя он мобильный телефон не регистрировал. Но мы смотрели данные местных вышек сотовой связи: за последние несколько суток они приняли только один сигнал от телефона с датским номером. Мы проверили, какие вышки принимали сигнал от этого самого датского номера, – со свидетельскими показаниями о «ягуаре» данные совпали. Странность в том, что, если брать время до и после убийства, то есть примерно с того момента, как он у вас побывал, телефон находился в строго очерченной зоне неподалеку от одной конкретной вышки. Этой. – Мартинсен начертила в воздухе круг указательным пальцем. – А кроме вас, здесь никто не живет. Как вы это объясните?





57




Наконец-то сотрудница Криминальной полиции – впрочем, у нее более официальное звание есть – добралась до сути. Мобильный телефон. Разумеется, мобильный телефон у датчанина был. Когда мы составляли план, я о нем просто-напросто забыл, а теперь он привел Мартинсен к небольшой территории вокруг нашей фермы. Все как и тогда с телефоном Сигмунда Ольсена. Как, черт возьми, я одну и ту же ошибку два раза допустил? Теперь они точно знают, что телефон головореза находился неподалеку от Опгарда до, во время и после убийства Виллумсена.

– Ну, – повторила Мартинсен, – как вы это объясните?

Как компьютерная игра: на тебя с разной скоростью и по разным траекториям движется куча объектов, и ты знаешь, что с одним из них обязательно столкнешься и игра закончится – это лишь вопрос времени. Понервничать меня еще надо заставить, но моя спина покрылась потом. Я пожал плечами и сделал отчаянную попытку изобразить спокойствие:

– А как вы это объяснили?

Мартинсен сочла мой вопрос, что называется, риторическим, пропустила его мимо ушей и впервые, сидя на стуле, наклонилась вперед:

– После приезда Поуль Хансен отсюда не уезжал? Он здесь ночевал? Из тех, с кем мы беседовали, в доме его никто не принимал – ни гостиницы, ни еще кто-либо, – а печка в старом «ягуаре» не особо греет, и той ночью спать в машине было холодно.

– Он в отель вломился, – сказал я.

– В отель?

– Шучу. Я вот про что: он поехал к пожарищу и пошел в рабочий барак, они же сейчас пустуют. Если он так здорово замки вскрывает, с этим он легко разберется.

– Но по мобильному телефону…

– Стройка прямо за холмом, – сказал я. – Сигнал та же вышка ловит, верно же, Курт? Ты же в свое время здесь тоже мобильник искал.

Курт Ольсен пожевал усы – в его взгляде читалось нечто вроде ненависти. Он повернулся к коллегам из Криминальной полиции и коротко кивнул.

– Значит, в таком случае, – заговорила Мартинсен, не спуская с меня глаз, – когда он поехал убивать Виллумсена, телефон остался в том бараке. И до сих пор там лежит. Соберете людей, Ольсен? Кажется, нам нужен ордер на обыск бараков, а обыск будет долгим.

– Удачи, – сказал я, вставая.

– А мы еще не закончили, – улыбнулся Курт.

– Хорошо, – ответил я и снова уселся.

Курт поерзал, как бы показывая, что он поудобнее устраивается.

– Когда мы спросили Риту, могли ли у Поуля Хансена быть ключи от двери в подвал, она ответила отрицательно. Но я увидел, как дернулось ее лицо, а я ведь долго служу в полиции, и лица я немного читать умею – я надавил, и она призналась, Рой, что в свое время ключ был у тебя.

– Ну да, – просто сказал я. Я устал.

Курт снова подался вперед, опершись на локти:

– Вопрос в том, передавал ли ты ключ Поулю Хансену. Или же сам побывал у Виллумсена в то утро, когда он умер.

Я с трудом подавил зевок. Не потому, что устал, а потому, что, полагаю, мозгу понадобилось побольше кислорода.

– И откуда, черт подери, у вас такая идея?

– Мы только спросили.

– Зачем мне Виллумсена убивать?

Пожевав усы, Курт посмотрел на Мартинсен – она дала сигнал, что можно продолжать.


– Грета Смитт как-то рассказывала мне, что вы с Ритой Виллумсен путались на пастбище. И когда я предъявил это Рите Виллумсен, когда она рассказала мне про ключ от подвала, в этом она тоже призналась.

– И что?

– И что? Секс и ревность. Во всех развитых странах это самые распространенные мотивы убийства.

– Это, если я не ошибаюсь, тоже из журнала «Настоящее преступление». – Сдерживать зевоту я уже не мог. – Нет, – сказал я и зевнул, широко раскрыв рот. – Виллумсена я, увы, не убивал.

– Не убивал, – сказал Курт. – Ты ведь нам только что рассказал, что дрых, когда убивали Виллумсена, то есть между половиной седьмого и половиной восьмого.

Курт опять затеребил чехол телефона. Как будто суфлер. И тут я все понял: мои перемещения они тоже отследили.

– Нет, я уже встал, – сказал я. – Потом поехал на пристань у Будалсваннета.

– Да, у нас есть свидетель: незадолго до восьми он видел, как оттуда выезжал «вольво», похожий на твой. Что ты там делал?

– Подглядывал за купающимися нимфами.

– Прошу прощения?

– Когда я проснулся и решил, что услышал «ягуар», я вспомнил, что Шеннон и Рита собирались купаться, но где именно, я не знал. Вот и предположил, что это где-то между домом Виллумсена и озером. Припарковался у сараев, искал их, но было темно, и я их не нашел.

Я видел, как сдулась рожа Курта – как будто из мячика воздух выпустили.

– Еще что-то? – спросил я.

– Мы хотели бы на всякий случай проверить ваши руки на предмет следов пороха, – сказала Мартинсен – лицо ее по-прежнему было почти застывшим, а вот тело заговорило по-другому. Ушли напряжение и повышенная чувствительность – наверное, чтобы такое заметить, надо заниматься борьбой или драться на улицах. Может, даже сама того не зная, в глубине души она сделала вывод, что я не враг, и теперь почти незаметно расслабилась.

Эксперт-криминалист Сулесунд раскрыл сумку. Достал компьютер и какую-то похожую на фен штуку.

– Рентгенофлуоресцентный анализатор, – пояснил он, включая компьютер. – Я только просканирую вашу кожу, и мы сразу получим результат. Но сначала надо его к программе подключить.

– Ладно. Может, мне пока сходить и привести Карла с Шеннон, чтобы вы с ними тоже поговорили? – спросил я.

– Чтобы ты сначала руки оттер? – спросил Курт Ольсен.

– Спасибо, но с остальными беседовать у нас необходимости нет, – сказала Мартинсен. – На данный момент все, что нам нужно, есть.

– Я готов, – сказал Сулесунд.

Закатав рукав рубашки, я протянул ему руку – он просканировал меня, как товар на заправке.

Подключив фен к компьютеру USB-кабелем, Сулесунд застучал по клавиатуре. Я видел, с каким напряжением наблюдает за криминалистом Курт. Я почувствовал на себе взгляд Мартинсен, а сам смотрел в окно, думая, как хорошо, что сжег перчатки и всю остальную одежду, которая была на мне в то утро. А еще вспомнил, что перед завтрашними похоронами надо отстирать от крови рубашку, которая была на мне на Новый год.

– Он чист, – сказал Сулесунд.

Думаю, было слышно, как про себя чертыхается Курт Ольсен.

– Что ж, – сказала Мартинсен, поднимаясь. – Спасибо за готовность помочь, Опгард, надеюсь, вы не в обиде. Видите ли, в случае с убийствами нам приходится слегка перегибать палку.

– Вы делаете свою работу, – сказал я, опуская рукав рубашки. – К этому нужно относиться с уважением. И… – Затолкав в рот снюс, я посмотрел на Курта Ольсена и искренне произнес: – Я очень надеюсь, что вы найдете Поуля Хансена.





58




Что удивительно, похороны Виллумсена одновременно казались похоронами «Высокогорного спа-отеля „Ус“».

Начались они речью Ю Оса.

– Не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого, – произнес он. И рассказал, как покойный, укладывая камешек за камешком, заложил основу предприятия, которое оправдывало свое положение в жизни деревни. По словам Оса, оно было и остается ответом на реальную потребность, имеющуюся у тех, кто здесь живет. – Все мы знали Виллума Виллумсена как жесткого, но справедливого предпринимателя. Он зарабатывал деньги, когда такая возможность предоставлялась, и ни разу не заключил ни единой сделки, в чью выгоду не верил. Но условия заключенных договоров он соблюдал, даже если ветер менялся и прибыль оборачивалась убытком. Всегда. И человека определяет именно эта слепая независимость, полностью доказывающая, что стержень у него есть.

Во время речи Ю Ос не спускал ледяного взгляда голубых глаз с Карла, сидевшего рядом со мной на второй скамье в битком набитой церкви Уса.

– К сожалению, не замечаю, чтобы все современные предприниматели деревни жили согласно тем принципам, которые исповедовал Виллум.

На Карла я не смотрел, но словно почувствовал жар стыда, которым полыхало его лицо.

Думаю, для уничтожения репутации моего братишки этот повод Ю Ос выбрал специально, поскольку знал: для того чтобы высказать все, что ему хочется, это лучшая трибуна. А высказаться он хотел, поскольку двигало им все то же самое: хотелось зафиксировать повестку дня. Пару дней назад Дан Кране опубликовал на первой полосе свою статью о бывших и нынешних муниципальных властях, где представил Ю Оса как политика, чей единственный талант заключался в следующем: приложить ухо к земле, осознать услышанное, а потом скорректировать свои действия – они, как по волшебству, всегда выглядели компромиссом с точки зрения всех сторон. Таким образом, он всегда добивался принятия своих предложений, тем самым производя впечатление сильного лидера. В то время как на самом деле он либо всего лишь просчитывал свою публику, либо просто-напросто плыл по течению. «Собака виляет хвостом или хвост виляет собакой?» – писал Дан Кране.