Король на горе

Все закончилось, когда Бури пустил стрелу. Не в меня. Он стрелял через воду, вдаль, и я видел, как стрела ушла с тетивы, видел синеватый след ее траектории, причем не только там, где она пролетела, но и там, куда она летит. И знал, куда она попадет, раньше, чем ее острие воткнулось в центр соснового ствола двумя метрами выше земли.

Я не провожал ее взглядом. Я видел все одновременно: выстрел, полет, попадание. Мне даже показалось, что я услышал звук удара, хотя это было невозможно. Дистанция была никак не меньше двухсот метров.

Стрела пронзила сосновую кору, и я вернулся в обычный мир. Я понял, что хотел показать мне Бури, и я должен был сказать ему об этом.





Глава 33. Виги-Вихорек. Речные заводи




– Ладога – там! – Головной кормчий каравана Звяга махнул рукой в направлении берега.

Вихорек прищурился, заслонился ладонью от солнца. Так, берег озера, на берегу какое-то селение, за ним – гряда холмов, заросшая лесом.

– Шутишь? – строго спросил Вихорек.

Кормчий мотнул головой. Плечистый, приземистый, с широченной бородищей, заправленной за пояс, он был похож на выходца из Свартальфахейма[16], Звяга тем не менее был не черным альвом, а обычным человеком, рожденным в граде Чернигове наложницей-лехиткой от отца-полянина и с малолетства ходившим по водным путям от свеев до ромеев.

В караване из семи судов, что шли сейчас по водам просторного озера, Звяга был если не главным, то самым авторитетным наверняка. Главный, гость торговый Прибыша Гвоздарь, куда более молодой и больше похожий на воина-викинга, чем на купца, не принимал ни одного решения, не посоветовавшись с кормчим.

– Там она, Ладога. За горами-лесами.

– И как мы туда попадем, старый? Перелетим? – подключился к разговору Ануд.

– Ты, может, и перелетишь, варяг, – ухмыльнулся Звяга. – А мы по-простому. Ножками. – И притопнул босой, широкой, как медвежья лапа, ножищей с желтыми кривыми ногтями-когтями.

– Там волок, – догадался Вихорек. – Длинный?

– Приличный, – кивнул Звяга. – Саженей триста.

– Да еще вверх тянуть, – огорчился Ануд. – Дня три, если не больше, провозимся.

– За день управимся, – пообещал Звяга.

– Да ладно! – не поверил Ануд.

– Спорим!

Но варяг на подначку не поддался. Фыркнул и ушел на нос.

– Вот за что я не люблю варягов, так это за спесь, – по-нурмански проворчал Звяга. – Вот ты, Виги, – благородный дан, сын ярла, а не гнушаешься и спросить, и выслушать. А эти все знают и всем указывают.

Вихорек не стал уточнять, что благородным даном он стал не так давно, а сыном ярла – меньше месяца тому назад. Совсем ни к чему об этом знать купцам, которые приняли на борт его, Ануда и Глухаря.



Так и вышло. За день уложились. Селение на берегу волоком по большей части и жило. Волок тоже был хорош, однако все равно суда пришлось частично разгрузить: иначе быкам было бы трудновато поднять их на гребень песчаной гряды, заросшей сосновым лесом.

Ничего. Разгрузили и загрузили снова.

Помимо помощи на волоке сельчане предлагали ночлег и прокорм, припасы в дорогу, помощь во всяких плотницких, портняжных и кузнечных работах, а также ласковых холопок – согреть корабельщикам постели.

Однако четверым гостям: Вихорьку, Ануду, Глухарю и Прибыше платить за утехи не пришлось. Вихорьку так даже две достались. Причем обе – свободные. Как говаривал Скиди, самое манкое серебро для девки – кольчужное.



Ладожское озеро даже в этом озерном краю – великан среди прочих. И великан суровый. Разгулявшийся еще с ночи ветер поднял волну, и кораблики черниговские шли будто по морю. Не будь ветер попутным, пришлось бы пережидать. Пузатые торговые суда – не узкие хищные драккары с множеством лап-весел. А так хорошо шли. Вихорек и варяги разделись до пояса, по привычке укрыв бронь и оружие в кожаные мешки и упрятав в ящики. Пусть пресная вода не такая едучая, как соленая, и все, что должно быть смазано, смазано, а то и лаком покрыто, а все же лучше поберечь. А дождик и ветерок свежий бодрят. Чай не осень нынче, время теплое.

Из-за дождя и волнения не сразу заметили вышедший наперехват драккар. Тот шел на веслах, с убранной мачтой, потому и прохлопали. Кинулись было к оружию, но Вихорек вовремя признал в воине, стоящем на борту в обнимку с носовым драконом, знакомца – Ульфхама Треску.

И моментально сообразил, что эти вряд ли будут грабить. А вот ему самому лучше остаться неузнанным. А следовательно, надевать бронь не стоит.

– Это ладожские нурманы, – крикнул он Прибыше. – Не думаю, что нападут.

Прибыша Гвоздарь, который в отличие от Вихорька и варягов доспеха не снял, сразу повеселел и сообщил, что у них, черниговских, с князем Гостомыслом дружба.

Драккар тем временем подошел уже на бросок копья. Гребцы на румах убрали весла, и корабль теперь скользил мимо первого из черниговских судов, направляемый умелой рукой нурманского кормчего. Цепкий взгляд Ульфхама Трески скользил по сгрудившимся у борта людям, на всякий случай взявшим в руки оружие и готовым встретить нападение.

Вихорек увидел, что Ульфхам усмехается. Вся команда черниговского кораблика нурманам – на один зуб. Ну, на два, если Вихорек с варягами присоединятся к драке.


Наклонив голову, исподлобья, Вихорек разглядывал воев на румах. Незнакомых было больше, чем знакомых. И уже ясно было, что Ульфхам его не признал. Не стал присматриваться к полуголому парню позади оружных. Решил: холоп или вроде того.

Драккар миновал судно, прошел мимо других и исчез в пелене дождя.

Обошлось.



О том, куда и зачем ему предстоит отправиться, Вихорьку сообщил отец две седьмицы тому назад. Сразу после того, как ушли к морю очередные купцы – лодейщики из Плескова.

Они-то и рассказали, где теперь держит знамена Ольбард Синеус.





Глава 34. Кое-что о становлении Руси




Очень вовремя они появились. Я как раз размышлял о том, чтобы сформулировать задачу сыну: «Пойди туда, не знаю, куда…» – а тут как раз храбрые плесковские торговцы.

Причем действительно храбрые. На таком судне даже по Ладоге ходить страшно, не говоря уж о Балтике. Типичное речное корыто с надставленными бортами и немного укрепленным килем. Молодые дерзкие парни решили рискнуть: взяли кредит у соседа побогаче, но вложили его не в пушную заимку, а в чистую авантюру. Знал бы кредитор, наверняка пересмотрел бы условия займа. А скорее всего послал бы их куда подальше. В общем, доработали пацаны уже имевшуюся посудину, нагрузили воском и отправились в дальний поход, из которого, скорее всего не вернутся. Но если вернутся – станут богачами. Безумству храбрых, как говорится… И не только песню.

Парням повезло. Воск у них купил я. По демпинговым, можно сказать, ценам. Раз в надцать дешевле, чем этот продукт стоил в христианской Европе. Но я его не для перепродажи взял, а на личные нужды. Полезный материал. И не только для того, чтобы свечи из него мастерить. Заплатил за товар натурой: оружием и бронькой, которая поплоше. С еще большим удовольствием я бы сплавил плесковцам железные крицы, но совесть не позволила. Потопнет их корыто под такой тяжестью.

В общем, счастье есть. И плесковская молодежь стала тому примером. Я принес счастье им, а они – мне, ведь именно эти безумцы и сообщили мне, что Ольбард ныне правит Изборцем, крепостью и городком неподалеку от Плескова.

Крепость эту ставил Гостомысл для своего сына. Место удобное: и Плесков из нее можно контролировать, и даже Полоцк. Но сын помер, и помер давно, контроль ослаб, и в результате для усмирения Плескова в свое время понадобилось привлечь Хрёрека с дружиной, в те времена еще не соправителя ладожского, а свободного ярла. В этой акции я тоже поучаствовал еще в самом начале моего пребывания в этом интересном мире. Хрёрек-Рюрик Плесков под покровительство Гостомысла вернул и попутно обчистил. А заодно увел оттуда толпу молодежи, которую потом продал прибалтам. Случилось это сравнительно недавно, так что «любовь» к Рюрику в душах плесковцев остыть не успела.

А вот к Ольбарду, пусть он тоже поучаствовал в том знаменательном событии, плесковцы отнеслись вполне позитивно. Особенно когда узнали, что он от Рюрика ушел и теперь типа самостоятельный вождь. Насколько я мог понять из рассказа молодых авантюристов, формально Ольбард держал только Изборец вместе с десятком-другим сел и хуторов, но плесковцы моментально сориентировались и занесли варяжскому вождю приличный бакшиш.

Очень правильное решение. Дружина у Ольбарда неслабая, и одному Изборцу ее точно не прокормить. Так что лучше преподнести подарок доброму соседу, чем попозже платить выкуп грозному оккупанту.

Ну да проблемы плесковских данников меня в настоящий момент не интересуют. Мне важно узнать, где нынче базируется потенциальный покупатель большого драккара и возможный (хочется надеяться) сильный союзник.

Я узнал. И мог теперь правильно поставить задачу Вихорьку.

По правде говоря, мне не очень хотелось отправлять его старшим, но Свартхёвди убедил. Мол, пора орленку вставать на самостоятельное крыло. Тем более что по-словенски он болтает не хуже варягов, так что вполне может косить именно под варяга, а не выглядеть ненавистным, чужим в здешних землях нурманом. Да и отправятся вместе с ним коренные варяги: Ануд и Глухарь. Справятся. Должны справиться. По здешним понятиям, такая тройка – изрядная сила. Любые разбойники зубки обломают, а с серьезными противниками им вряд ли придется схлестнуться. А если попадутся такие, с кем не совладают мои пацаны, тогда и полного десятка будет мало.

Впрочем, добраться до Изборца – цель предварительная. А главная – правильно построить общение с Ольбардом. И вот тут уже задача моя: загрузить в сына базовые основы дружеской дипломатии. Эх, самому бы сгонять, но нельзя. Я теперь типа ярл. Власть и закон. И перевесить это управленческое бремя не на кого. Медвежонок откажется, а кому другому – доверия нет. Это ж не просто мыто собирать с проходящих. Надо у местного населения авторитет укреплять, суд править, внутренние проблемы разруливать, вообще, следить, чтобы все вертелось-крутилось в нужную сторону.



Я, однако, колебался. Страшновато все-таки отправлять пусть и приемного, но сына в такой путь без поддержки. Он толковый, Виги-Вихорек, но уж больно лихой. Чтоб не сказать – безбашенный. А чего еще ждать от парня, к воспитанию которого приложил руку мой братец-берсерк?

В общем, я терзался сомнениями…

До тех пор, пока в залив не вошел целый купеческий караван. Да с портом приписки не где-нибудь, а в стольном граде Чернигове.

Чернигов! Как интересно! А ну подать сюда ихнего главнюка, бочонок пива и Медвежонка. Будем общаться.



С лидером-торговцем, сравнительно молодым парнем, прикинутым на уровне дружинного десятника и со схожей повадкой, пришел забавнейший персонаж. Вылитый гном-переросток. Гном представился Звягой. И сразу, как и положено гному, принялся наливаться халявным пивом. А вот лидер разговор охотно поддержал. Носил он говорящее имя Прибыша. Прибыша Гвоздарь, если полным титулом. Парень молодой, общительный, да и лестно ему было, что целый нурманский ярл разговаривает с ним, почитай, на равных.

Так я кое-что узнал о южной части будущей великой Руси.

Рулили там два города: Киев и Чернигов. Один с одной стороны Днепра, другой, соответственно, с другой. Днепр был осью их жизнедеятельности. Рулили, впрочем, это громко сказано. Большая часть окрестностей жила сама по себе, повинуясь мелким князькам, родо-племенным вождям и кругу старейшин. Чисто формально оба города находились как бы под протекторатом Хузарского каганата и даже платили им дань. Правда, редко, неаккуратно и не просто так, а за право свободного перемещения по Приднепровью и, буде возникает необходимость, по окрестностям Азовского моря. Там, в Приазовье, стоит некая крепость Шаркел[17], недавно построенная ромеями для хузар. И в ней теперь базируются подданные Великого хакана, которые более или менее успешно контролируют степи и пытаются гонять посторонних кочевников: угров, торков и печенегов. Последние появились в южных степях сравнительно недавно, но в изрядном количестве и немедленно создали большие проблемы хузарскому контролю над днепровской водной трассой. Посему у киевской и черниговской элиты назрел вопрос: а на фига нам при таком раскладе платить хузарам за «крышу»? Дело было лишь в одном: кто возглавит освободительную миссию? Желающих пообщаться на эту тему с хаканом хузарским пока не наблюдалось.

Мо́лодец Прибыша излагал политический расклад весьма хаотично, но я слушал очень внимательно. Слова «Киевская Русь» для меня не пустой звук. Руси как таковой я покуда не вижу, но раз имеется Киев, значит, все еще впереди. И я не прочь принять в процессе становления посильное участие.

Хотя это дело будущего. Сейчас важнее то, что черниговские торговые гости намеревались пройти сравнительно недалеко от городка Полоцка. А там где-то рядом располагался и Изборец, в котором как раз и обитает Ольбард Синеус. Что, в свою очередь, делало черниговский караван прекрасным кандидатом для сопровождения миссии Вихорька.



Договорились легко. От трех бесплатных воинов купцы отказываться не стали. Даже взялись кормить за свой счет. Я познакомил Прибышу с сыном. Парни друг другу понравились. Тоже неплохо. А вот варягов черниговские торговые гости почему-то недолюбливали. Странно. Обычно негатив шел как раз в сторону нурманов. Ну да я вникать в межплеменные распри не стал. Вихорек – главный. Ануд с Глухарем – с ним. У моего сына хватит ума и авторитета пресечь возможные конфликты.



– А я бы и сам с ними сходил, поглядел, – сказал мне Свартхёвди после.

– К Ольбарду?