Король Хеля

— Тебя пришлось долго ждать.

Кастиль вскрикнула, поражённая неожиданной компанией. Сердце бешено колотилось в груди. Она сильней погрузилась в воду и увидела лениво плывущего к ней Дораниса. Белоснежная кожа от горячей воды раскраснелась до бледно-розовой. В прищуренных светлых глазах заискрился смех и что-то ещё, пока он приближался к ней.

— В-в-ваше величество, — пробормотала она, — вы напугали меня. Я думала, что одна здесь.

Он лениво оплыл её кругом, движение подчёркивало мускулистую спину и руку, пока он скользил по воде.

— Прости меня, Кастиль. В мои намерения не входило пугать тебя.

Она следила за его движениями, поворачиваясь так, чтобы всегда смотреть ему в лицо. Мутная вода оставляла мало места для скромности. И бесспорно, он с восторгом наблюдал, как она разделась, не подозревая, что он притаился в бассейне. Его глаза зажглись дьявольским огоньком, подтверждая её догадку.

— Вам следовало заговорить раньше, — сурово пожурила Кастиль. — Сир, — добавила она неохотно.

Доранис рассмеялся, подплывая к ней всё ближе и ближе описывая круги.

— Неужто? И зачем? Мне выпала возможность насладиться красивым зрелищем. Прекрасная женщина, спускающаяся в ванну, — это же благословение богов, Кастиль-иль-Верас.

От его слов в сердце защемило. Она знала свои сильные стороны. Умная, практичная и дружелюбная — это всё, чем наделила её природа при рождении и чем сама Кастиль гордилась. Но красота не входила в их число.

«Простая, как незаконченная дверь» — говорили некоторые из менее чутких родственников, и она смирилась с тем, что с отсутствием красоты и приданного ей уготована участь старой девы. Ибо кому из бояр захочется взять в жёны невзрачную бесприданницу-писца? Сие будущие никогда её не беспокоило. До этого мгновения.

Она посмотрела мимо короля на рябь воды и склон каменных стен в дальнем конце комнаты, и её голос зазвенел от напряжения:

— Почему вы говорите мне всё это? — Кастиль почувствовала, как волнение воды затихло.

Небольшая волна мягко омыла её, когда Доранис приблизился к ней и прижался грудью к спине. Наклонившись, он погладил её шею кончиками пальцев. Завитки белоснежных волос упали ей на плечо, вода от них побежала ручейками по её ключице. От низа живота до бёдер Кастиль с силой пожара расползалось волнующее пламя, когда его руки легли ей на плечи.

— Я говорю лишь истинную правду. Ты изящнейшая из женщин. Я желал тебя с той самой минуты, как ты перевела мои регалии. — С его руки капала вода ей на волосы, и Кастиль почувствовала влагу его щеки, когда Доранис прильнул в поцелуе к нежной коже у её виска. — Я смотрю на тебя, грежу о тебе. Хочешь, поведаю о своих сновидениях? Как просыпаюсь ночью весь в поту, а бёдра покрыты собственным семенем, поскольку я заплутал в грёзах, считая, будто нахожусь меж твоих сладких бёдер? Упиваясь вкусом твоей кожи?

Скольжение его языка по изгибам её уха вызвало обжигающий кровь жар, и Кастиль отклонилась назад, невольно отвечая на чувствительную ласку. Доранис обвил рукой её стан, растопырив пальцы на животе и удерживая на месте. Кастиль как заворожённая смотрела вниз на белоснежную руку на своей коже.

— У тебя красивые волосы, — прошептал он. Его пальцы порхали на её животе, в это же время он второй рукой зачерпнул горсть рыжих завитков и нежно поднес их к носу, наслаждаясь ароматом.

Кастиль не шевелилась, завороженная тихими признаниями и осознанием того, что Доранис занимается с ней любовью через хриплую вибрацию тембра и дыхание, дразнящее плоть. Он отпустил её волосы и свободной рукой заскользил вдоль бедра, вниз по ноге, заставляя Кастиль трепетать.

Столь пристальный взгляд, оценивающе скользивший по её телу, частично скрытому водой, тяжело давил на неё. Его прекрасные слова вызывали трепет, однако Кастиль не покидала мысль, сравнивает ли Доранис её неброскую внешность с воспоминаниями о красоте Карины или других любовниц, деливших с ним ложе.

Он положил конец её безмолвным размышлениям, проведя пальцем по спине и посылая по коже сноп мурашек.

— Мои мечты померкли в сравнении с реальностью. Ты красивее, чем я мог себе представить, — пробормотал Доранис.

Веки Кастиль опустились, её способность рассуждать здраво, даже говорить, исчезла с прикосновением его рук к её телу, шепотом Дораниса на ушко.

Охваченная страстью от столь умелого обольщения Кастиль вздрогнула, когда его руки обхватили её бедра и крепко притянули к себе. Все её сомнения относительно его желания к ней испарились. Его эрекция прижалась к её ягодицам, как безошибочное доказательство отчаянной страсти, столь же неиссякаемой, как её собственная. В ответ она раздвинула ноги и потерлась об него. Доранис протяжно застонал, сильней впиваясь пальцами в её плоть.

Дыхание Кастиль стало прерывистым, когда одна из изящных рук скользнула вверх по рёбрам, чтобы погладить одну из грудей. Она судорожно вздохнула, выгибая спину, когда Доранис слегка коснулся соска.

Ах, матушка дорогая! Ей этого не пережить!

Медленными ласками он успокаивал её, не переставая кружить языком по внешнему изгибу ушка.

—Тише, прекрасная Кастиль. Это лишь начало.

Будь то угроза или обещание, Доранис сдержал слово, лаская её до тех пор, пока Кастиль не стала балансировать на грани экстаза, умоляя его о пощаде. Он подхватил её на руки, поднялся по ступенькам и вышел из бассейна. Ковёр под спиной был грубым, но её это не волновало. Доранис навис над ней, большой, возбуждённый. Дикое желание читалось в каждом изгибе тела и в каждой точёной чёрточке лица. Морщинки у уголков губ стали глубже, а бледные серебристые глаза заблестели как раскалённая ртуть. Её губы инстинктивно приоткрылись, стоило ему наклониться к ней, молчаливо приветствуя горячий язык, скользнувший ей в рот, вторгаясь, кружа, лаская, даже когда Доранис прижался своими бёдрами к её.

Кастиль скорее почувствовала, чем услышала, тяжелый стон, исходящий из его груди, когда провела руками по спине Дораниса вниз к ягодицам и сжала напряжённые мышцы руками. Он продолжал терзать её рот, и Кастиль заплутала во влажном, зовущем жаре, стоило ему пососать ей язык и прикусить нижнюю губу.

Доранис прервал крадущий дыхание поцелуй и прижался лицом к её груди. Кастиль застонала, покачиваясь под ним, пока он ласкал языком соски, заставляя её выгибаться на встречу в молчаливом призыве о большем.

Его голос рисовал заклинания на её коже:

— Тебе это нравится?

Кастиль зарылась руками в его мокрые волосы, притягивая ближе к себе.

— Да, — пробормотала она, и это слово превратилось в ритмичное пение, когда он с жадностью стал сосать соски.

Доранис погрузил ее в водоворот неистового желания и сексуального безумия, где не существовало ничего, кроме ощущения стройных мышц, влажного жадного рта и набухшей эрекции, движущейся меж её бёдер.

Медленно отстранившись, Доранис отрывисто и тяжело дышал. Обхватив рукой её бедра, он крепко прижал Кастиль к себе.

— Боги, — выдохнул он, — ты так хорошо дополняешь меня.


Кастиль нашёптывала его имя и молила богов, когда Доранис вошёл в неё, задавая ритм, от которого она лишь сильнее впивалась в его плечи ногтями. Их полные наслаждения стоны вторили друг другу, становясь всё громче, пока его спина не выгнулась дугой, а глаза не закрылись. Доранис не выпускал Кастиль из объятий, даже содрогаясь под силой оргазма. Чувственное трение его таза в правильном месте, и вскоре Кастиль последовала за ним в пучину наслаждения. Её ноги так сильно стиснули его бёдра, что Доранис протестующе застонал.

Задыхаясь, мокрый от воды и пота, он всем весом навалился на неё, прежде чем перевернул их обоих на бок. Кастиль откинула прилипшие ко лбу пряди и попыталась обуздать собственное дыхание. Она провела пальцем по его лицу, впервые заметив, что зрачок настолько расширился, что практически застелил чернотой радужку.

— Думаю, моя горничная, посылая меня сюда, подозревала о таком исходе, — сказала она после нескольких минут приятной тишины.

Усмехнувшись, Доранис наклонился, целуя кончики её пальцев.

— Кто эта служанка, чтобы я мог вознаградить её за мудрость и возвести до статуса знатной дамы?

Фыркнув, Кастиль прижалась к нему, наслаждаясь такой привилегией.

— Это бы заставило судачить весь двор.

Мускулистое плечо поднялось в пожатии.

— Я — король. Это моя прерогатива выбирать подданных, которых я желаю возвести в статусе.

— Быть монархом, безусловно, имеет свои плюсы, — поддразнила Кастиль.

— И минусы. — Доранис сжал её ягодицы и притянул к себе ближе, его лицо посерьёзнело. — Ты разделишь со мной ложе, и этой ночью нам не уснуть.

Она провела пальцем по его тонкой переносице:

— Это просьба или приказ, сир?

Доранис прищурился:

— Что с большей готовностью приведёт тебя в мои покои?

— А ты как думаешь?

Кастиль не сомневалась в ответе. Доранис не был тираном или глупцом.

На мгновение он прикрыл глаза, а когда снова их открыл, она могла поклясться, что увидела в них обещание вечности.

— Ты разделишь со мной ложе, Кастиль-иль-Верас?

— Да, — согласилась она и прильнула к его губам в коротком поцелуе. — Разделю. Эту ночь и все последующие, пока ты будешь приветствовать меня там.





ГЛАВА 4




Ранняя утренняя тьма окутывала покои Дораниса, когда он впервые пробудился от глубокого сна. Он перекатился на бок и потянулся к гладкому тёплому телу возлюбленной. Однако нащупав пустоту, резко распахнул глаза. Вглядываясь в тени опочивальни, он пытался отыскать Кастиль. Возня из уборной убедила его, что она покинула ложе, ведомая зовом природы. Доранис притянул её подушку ближе и прижался к ней лицом, довольный вдыхая аромат любимой и ожидая возвращения Кастиль.

Кто-то мог назвать его одержимым, поглощённым жаждой к простой, ничем не примечательной женщине, в подмётки не годной красоткам хеленриского двора или чужеземным инфантам, соперничавшим за положение второй жены и королевы. Доранис не обращал внимания на их недоумевающие домыслы. Кастиль-иль-Верас стала для него лучиком солнца, прекрасного и тёплого, а порой – болезненно жгучего.

Он ревниво оберегал короткие уединённые часы, отведённые для их посиделок в библиотеке, и вскоре все поняли, что тревожить короля в такие минуты означает вызвать на свою голову леденящий яростный гнев. Кастиль была отличной собеседницей, беззаботной и с лёгкостью смеющейся над его весёлыми историями или едкими, остроумными замечаниями, которые порой заставляли её хохотать взахлёб или задыхаться от смеха. Она уверенно вела себя с его знатью и подданными, так же непринуждённо, как и с каскадианскими боярами.

После страстной интерлюдии у источников их отношения приняли решительный оборот. Не существовало обратного пути к сдержанной, кипящей тоске, сокрытой на поверхности, когда они общались. Доранис знал о её постоянных посещениях усыпальницы, о тени вины, порой притаившейся в серых очах. Впрочем, это не мешало ей обнимать его с ненасытным голодом, вторящим собственной жажде Дораниса к ней.

В течение нескольких недель, последовавших после их первого соития, он множество раз овладевал ею, знакомя с наслаждениями любовных ласк. Долгие дни страстного желания сменялись ещё более долгими ночами любви. По мере того, как зимние дни удлиннялись в преддверие весны, его потребность в ней оставалась острой и неутолимой. Их связь выходила далеко за рамки физической близости, ибо он расцветал в её присутствии, радовался простому удовольствию сидеть рядом с ней в библиотеке, читая свитки. И без сомнений, Кастиль любила Джориса за то, что он славное дитя и сын Карины.

В ожидание её возвращения Доранис снова уснул и проснулся гораздо позже, когда солнце взошло часа через два. Кастиль рядом не было, и он попытался избавиться от нарастающего неприятного предчувствия.

«Вероятно, она просто вернулась в свои покои».

Его беспокойство усиливалось с течением времени, ведь он даже мельком не увидел её, выполняя ежедневную рутину. А когда Кастиль не пришла на их обычные посиделки в библиотеке, его беспокойство сменилось настоящей тревогой.

Покинув библиотеку, Доранис направился в усыпальницу, молясь отыскать её там. Однако его встретила гробовая тишина, и не единой живой души не составляло компанию мёртвым монархам сегодня.

Обе няньки дружно вскочили, когда он ворвался в детскую Джориса с полыхающими от ярости глазами.

— Вы не видели мадам иль-Верас? — рявкнул он, и женщины уставились на своего владыку в замешательстве и немом страхе.

Одна из женщин по имени Урса осторожно положила ребёнка в кроватку и повернулась к разгневанному королю с озадаченным выражением лица.

— Думала, вы знаете, сир. Мадам заходила сегодня утром, чтобы попрощаться с принцем, прежде чем присоединилась к уходящему в доки каравану.