Когда темные боги шутят

 * * * 


Пролог




Ненавижу такую погоду – сыро, промозгло, с прохудившегося неба непрерывно льет дождь. Порывистый ветер, то и дело норовящий стегнуть по лицу, заставляет низко пригибать голову и поднимать воротник. Под ногами мерзко чавкает грязь. Отяжелевший плащ постоянно цепляется за голенища…

Ненавижу. Но ничего не поделаешь – осенью в Верле иной погоды не бывает. Хорошо, если раз в десять дней солнце ненадолго выглянет из-за тяжелых туч. В остальное же время – дожди, туман, слякоть, а ближе к зиме еще и мокрый снег.

Услышав позади шум быстро приближающегося экипажа, я раздраженно сплюнул и, завернув за угол ближайшего дома, укрылся за первым попавшимся выступом. Через несколько мгновений мимо с грохотом пронеслась богато украшенная карета. В проулок, куда я нырнул, щедро плеснуло грязью. Громадная лужа, занимавшая почти две трети улицы, разлилась от стены до стены, и мне пришлось еще пару минут выжидать, пока плавающий в ней мусор отхлынет на безопасное расстояние.

Убедившись, что опасность миновала, я поправил шляпу и, запахнув вымокший до нитки плащ, подумал, что придется прикупить новые сапоги. Я и так с этим долго тянул – все ждал, когда удастся подзаработать. Но Верль – городок небольшой и расположен в самой что ни на есть глуши. Потому и дороги здесь не мощеные, и жителей не так уж много, и работы по моему профилю почти нет…

Да, ПОЧТИ.

Покатав в кармане одинокий золотой кругляш, я усмехнулся и ускорил шаг.

Если бы мой учитель только знал, чем я промышляю, он бы в гробу перевернулся от ярости. Но в моем положении выбирать не приходилось – чтобы выжить, я согласен был даже на такой позор, как поиски драной собачонки, которая умудрилась затеряться в доме собственной хозяйки. Престарелая вдовушка, потеряв любимицу, до того отчаялась, что, не найдя понимания ни у городской стражи, ни в Управлении городского сыска[1] в конце концов рискнула нанять мастера Смерти. Да и заплатила более чем щедро, хотя работы оказалось всего-то на четверть мерной свечи. Только и надо было, что призвать ручного духа, напугать с его помощью шавку до полусмерти. Затем отыскать ее по истошному вою, раздавшемуся откуда-то из подвала, и передать животину в руки расплакавшейся от счастья хозяйки.

Зато теперь я мог целую неделю ни о чем не беспокоиться. Есть в свое удовольствие, спать хоть сутки напролет и починить наконец пришедшую в негодность обувь.

Если бы на моем месте оказался кто-то другой, он наверняка бы сказал, что подобная удача – не что иное, как заслуга хитрюги Абоса[2], у которого этим утром было хорошее настроение. А потом обязательно заглянул в ближайший храм[3], чтобы кинуть в благодарственную чашу монетку[4]. Но верить в благосклонность богов я давно перестал, а сегодняшний заработок считал исключительно собственной заслугой. Поэтому спокойно забрал деньги и, сэкономив на подношении, отправился восвояси.

Перепрыгнув через очередную лужу, я свернул в тесный переулок квартала ремесленников, в самом конце которого стоял нужный мне дом. Добрался до него, проявив чудеса изобретательности, почти чистым, хотя и вымокшим до исподнего. Уже размечтался о горячих пирожках почтенной госпожи Одди, которая сдавала мне комнату и не гнушалась иногда побаловать гостя отменной выпечкой, а также о теплом камине, сухом белье, горячем обеде… как внезапно вынырнувший из-за крыльца мальчишка в синей униформе Управления городского сыска испортил мне все планы.

– Мастер Рэйш! – радостно закричал он издалека и суматошно замахал руками, привлекая внимание.

Я помрачнел и остановился. А пацан, словно испугавшись, что я развернусь и уйду (было такое пару раз, особенно поначалу), опрометью кинулся мне навстречу.

– Мастер Рэйш! Стойте! Меня послал за вами господин Норриди́!

Естественно. Кто еще, кроме Йена, мог заставить тебя торчать под моей дверью в такую погоду?

– Что там у вас? – без особого интереса спросил я, не торопясь продолжать путь, которому мешала разлившаяся поперек улицы глубокая лужа.

– Пока не знаю. Меня прямо из Управления выдернули! – запыхавшись, доложил мальчишка. – И еще господин начальник просил передать, что это очень важно!

Я тяжело вздохнул.

Вот тебе и пирожки…

Городской сыск, как и обычную стражу, я недолюбливал, но, согласившись на должность внештатного сотрудника УГС, отказываться от работы было поздно. Особенно когда она хорошо оплачивалась. Вызовов, правда, уже давненько не случалось, но теперь, видимо, придется надолго забыть о комфорте и до самой ночи проторчать в какой-нибудь подворотне, любуясь на роскошные пейзажи местных трущоб или наслаждаясь видом очередного выпотрошенного бедолаги, убийцу которого предстояло найти.

Похоже, занятный будет вечерок. В самый раз для такой погодки…

Надеюсь, за мной хотя бы пришлют экипаж?





Глава 1




Забрызганный грязью кэб довез меня до Главной площади, остановившись почему-то не возле входа в Управление городского сыска, а почти напротив, перед воротами единственного в городе храма. И это само по себе было настолько необычно, что я поначалу усомнился, правильно ли понял мальчишку извозчик. Но потом увидел ошивающихся возле храма зевак, которых не смущал даже непрекращающийся ливень, толкущихся возле распахнутых дверей парней из городской стражи, заметил мелькнувшую среди них знакомую синюю униформу и с удивлением понял, что ошибки нет: в храме действительно произошло что-то плохое.

Интересно, какой дурак додумался грешить в обиталище богов?

Не то чтобы меня это как-то волновало, но большинство жителей Алтории, включая поклонников Малайи[5] и Рейса[6], не сомневались в неотвратимости божьей кары. И не без оснований. Так что храмы издревле считались неприкосновенными, и только безумцу могло взбрести в голову осквернить один из них убийством. Да еще посреди белого дня.

То, что здесь кого-то убили, было очевидно, иначе городская стража разобралась бы с происшествием самостоятельно – банальные кражи, вымогательство, мошенничество, разбой и все то, что могло быть расследовано без применения магии, находилось в их компетенции. Но раз позвали сыскарей из УГС, значит, без крови не обошлось. И для меня наконец нашлась достойная работа.

Отпустив извозчика и проводив глазами умчавшегося прочь мальчишку-посыльного, который одновременно работал в Управлении и писарем, я без особой спешки добрался до дверей и едва заметно кивнул мгновенно подобравшимся стражникам.

– Проходите, мастер Рэйш, – хмуро бросил один из них, почтительно посторонившись. – Вас давно ждут.

Даже не подумав снять шляпу, с полей которой то и дело срывались тяжелые капли, я отряхнул полы плаща и вошел внутрь, радуясь уже тому, что не придется работать на улице.


В храме было тепло, довольно светло и вполне себе уютно, несмотря на то что с благовониями жрецы явно перестарались. Из-за обилия курительниц воздух казался сухим и колючим. Ноздри то и дело щекотали ароматы трав и пахучих масел. Под убегающим ввысь стрельчатым потолком лениво плавали клубы сизого дыма. Огромный зал, заполненный многочисленными статуями, возле которых терпеливо ждали подношений богато украшенные алтари, просматривался целиком. И только дальние углы тонули в густой тени, до которой свет подвешенных к балкам масляных лампад практически не доставал.

Проходя мимо воплощенных в камне божеств, я окинул статуи равнодушным взглядом: развалившийся в кресле и нежно поглаживающий пузо своей любимице-жабе Абос, могучий и суровый Лейбс[7], убеленный сединами Сойрос[8], улыбчивая и добросердечная Ферза[9], бесстрастный Ремос[10]… ни до кого из них мне не было никакого дела. Как, впрочем, и им до меня. Быть может, только пустой постамент Ирейи будил в моей душе слабое любопытство, но богиня тайн и всевозможных загадок вряд ли согласилась бы нарушить древнюю традицию и показать простому смертному свой божественный лик. Говорят, этой чести не удостаивались даже ее жрецы, так что гадать или задавать вопросы было бесполезно.

Кстати, жрецы тоже находились здесь. Все тринадцать – по числу наиболее почитаемых в Алтории богов. Безликие серые балахоны беспокойно колыхались возле дальней стены, куда служителей богов согнали, как стадо баранов, а теперь обстоятельно допрашивали двое сыскарей. Чуть дальше, остановившись возле алтаря величественного Рода[11], вполголоса спорили между собой заместитель начальника городской стражи – господин Лардо Вейс и мой непосредственный начальник – Йен Норриди.

Первому было лет под сорок. Темноволосый, коренастый и плотно сбитый, словно бойцовый пес, господин Вейс отличался военной выправкой, редким упрямством и сложным характером, который порой доставлял сыскарям немало проблем.

Норриди в плане сложения выглядел скромнее, хотя отнюдь не был задохликом, и гораздо моложе. Да что там говорить – Йен был всего на пару лет старше меня. Но упрямо выдвинутый подбородок, сведенные у переносицы брови, поджатые губы и яростный блеск в глазах наглядно доказывали, что уступать собеседнику он не собирался. Намокшие от дождя смоляные кудри, безобразной каракатицей облепившие смуглое лицо начальника Управления, сделали его черты еще более резкими, чем обычно, и подчеркивали опасно вздувшуюся вену, ритмично пульсирующую на правом виске, как всегда бывало, если Йен на кого-то злился.

Когда я подошел вплотную, они уже не ругались – просто громко сопели, буравя друг друга глазами, как заклятые враги, и явно не желали идти на компромисс. Да, разногласия между ними случались, если смерть была естественной и не требовала дополнительного расследования, но Йен в такой ситуации отступал сразу и, проведя беглую проверку, отдавал дело городской страже без лишних проволочек. А тут они сцепились на глазах у свидетелей, и это была вторая странность, которая мне совершенно не понравилась.

– Что случилось, господа? – нейтральным тоном осведомился я, по привычке обойдясь без приветствия. – Зачем я вам понадобился? Да еще так срочно?

При виде меня Лардо поморщился, будто вдруг научился чувствовать то, что обычно чувствую я, и ощутил витающий в храме сладковатый аромат смерти. После чего буркнул нечто, напоминающее «здрасти», и отступил на шаг.

– Арт! – облегченно выдохнул Йен, развернувшись в мою сторону. – Тут такое дело… нужно, чтобы ты осмотрел труп и сказал, от чего наступила смерть.

– Кто умер? – без малейшего удивления осведомился я. Конечно, для чего же еще в Управлении нужен мастер Смерти?

– Настоятель храма.

Ого. Жрецы – довольно закрытое общество, в котором имеется своя собственная иерархия. Низшая ступенька – послушники, которые практически не появляются на людях. Затем идут простые жрецы, задачей которых является обслуживание алтарей. А настоятель – весьма важная шишка в жреческом Ордене тоже. Неудивительно, что Йен так уперся.

– Это самая обычная смерть, – снова набычился Лардо, став еще больше похожим на защищающего хозяйское имущество пса. Даже порыкивать начал, потеряв всякое терпение. А его густые усы встопорщились, будто по ним провели жесткой щеткой. – Старику было далеко за семь десятков! Это не ваше дело!

– Он просил меня о помощи! – огрызнулся в ответ обычно спокойный и уравновешенный Йен. – За мгновение до того, как упал!

Хм. Интересно, сколько они уже так препираются? Да еще над алтарем Рода? И что Йен тут делал во время убийства? Неужто зашел поклониться Ремосу? Не похоже на него.

Господин Вейс чуть не сплюнул.

– Да у него просто прихватило сердце! Даже ваш маг это подтверждает!

– Хог уже здесь? – удивился я.

– Да! Его заключение: естественная смерть от самых что ни на есть естественных причин! – зло подтвердил Лардо. – А твой начальник вместо того, чтобы со спокойной совестью отдать нам дело, до сих пор утверждает обратное…

У Йена на скулах заиграли желваки.

– Арт, я хочу, чтобы ты осмотрел тело, – твердо сказал он, взглянув мне в глаза. – Хотя бы потому, что инструкции знаю не хуже некоторых. Мастер Хог провел предварительное обследование и сказал свое веское слово, но… сам понимаешь: я должен знать точно.

Ну да. По закону в сомнительных случаях дать окончательное заключение о причине смерти может только маг Смерти. А поскольку в городе я такой один…

Я пожал плечами и, приметив светлую макушку помощника городского мага, склонившуюся над лежащим возле одного из алтарей телом, отправился выяснять подробности.

Настоятель лежал на левом боку, почти уткнувшись носом в основание алтаря. Левый локоть, придавленный весом его собственного тела, до сих пор оставался согнутым, а ладонь – прижатой к груди и плечу, словно старик хотел от чего-то защититься. Его правая рука бессильно упала сверху, запутавшись пальцами в разноцветных кисточках подпоясывающей рясу веревки. Обутые в сандалии ноги были чуть согнуты в коленях… ну, насколько позволял алтарь, конечно… темно-коричневая ряса смялась. Но ничего подозрительного, что могло бы навести на мысль об убийстве, я не заметил.

Когда мои грязные сапоги поравнялись с головой мертвеца, Гордон Хог – опытный маг Жизни и по совместительству внештатный сотрудник обоих наших Управлений – неприязненно буркнул:

– Рэйш, опять ты? Тебя-то зачем позвали?

– Откуда узнал, что это я? – флегматично отозвался я, присаживаясь рядом с телом на корточки. – Ты даже головы не поднял. Или успел отрастить глаза на затылке?

– Только у тебя хватило бы наглости завалиться в святое место, не вытерев как следует ноги, – хмуро ответил коллега, отбросив назад лезущую на лицо прядь светлых волос. Недоброжелательный взгляд серых глаз на мгновение оторвался от трупа и задержался на моей мокрой шляпе. – Да еще и находиться здесь в головном уборе. Рэйш, у тебя что, совсем нет ничего святого?

– Причина смерти? – не удостоив его ответом, поинтересовался я.

Хог скривился, словно отхлебнул прокисшего пива, и с явной неохотой, но все-таки поделился информацией:

– Сердце у старика прихватило. Ничего необычного. Не твой профиль.

– Не возражаешь, если я проверю?

– Да пожалуйста, – фыркнул он, вставая. – Норриди совсем с ума сошел, если на такое пустяковое дело прислал тебя. И не лень было сюда переться с другого конца города, а?

– Мне за это платят. А теперь заткнись и отойди. Я должен сосредоточиться.

Не обращая внимания на ворчание быстро удаляющегося коллеги, я снял перчатки и, щелкнув пальцами по массивному серебряному перстню на правой руке, едва слышно шепнул:

– Просыпайтесь, лентяи-и… для вас есть работа…

И вплавленный в серебро крупный рубин тут же вспыхнул, осветив мое лицо кровавыми бликами.

– Что?! Опять?! – возмущенно всколыхнулся воздух перед моим лицом, а мгновением позже над телом настоятеля материализовался полупрозрачный силуэт в неопрятных лохмотьях. Морщинистое лицо, глубоко посаженные глаза, искривленный в злой гримасе рот, гневно вскинутые кулаки… Грем, как всегда, был в своем репертуаре. – Арт, мне почти двести лет, едрить тебя за ногу! И я, между прочим, еще не отошел от визга той мерзкой собачонки! Чтоб ее двадцать раз об угол табуретки! Имей совесть и оставь старика в покое!