Кель. Девочка-убийца влюбилась

– Хватит извиняться. Сворачивает обоих, тела оставишь на Водопое или рядом. Наши заберут. По поводу…

Барсучонок положил трубку возле телефона – на салфетку, так, чтобы получилось совершенно беззвучно.

Как можно тише подкрался к Диане и сказал на ухо:

– У него приказ нас убить!

– Когда приказали?

– Только что.

Диана мягко кивнула, опустила оружие и отправилась к вешалке. Барсучонок остался стоять. Он по-прежнему держал администраторшу на прицеле.

Кель обшарила карманы белого пальто и обнаружила стандартный штатный ТТ. Посмотрела на свет, и сунула во внутренний карман пиджака своей школьной формы. Потом отошла к Барсучонку.

В коридоре затих голос Гобземы.

– Прячь оружие, – шепнула Диана.

Барсучонок спрятал.

Они опять уселись за стол и сделали вид, что дожидаются пиццу.

Гобзема вернулся. Он смущённо улыбался – как человек, который только что обманул экзаменатора.

– Еда скоро будет, – сообщил он. Подошёл к пальто, сунул руку в карман – просто чтобы поверить.

На его лице отразился ужас.

Он подумал ещё раз. Потом ещё. И ещё…

– Вы что-то потеряли? – спросила Диана.

– Кажется, да.

– Может, в автомобиле выронили? Когда сидит, из кармана постоянно что-то падает. Особенно если карманы слишком большие.

Гобзема кивнул и на негнущихся ногах зашагал к выходу.

Администраторша, Кель и Барсучонок следили за ним во все глаза.

Гобзема поднялся на железную лесенку, взялся за кованую дверную ручку…

И тут грянул выстрел.

Выстрел был действительно громкий. Такой, что у Барсучонка зазвенело в ушах и свело челюсть. Полминуты он ничего не чувствовал и не понимал. И только различил ещё выстрелы – второй, третий…

Гобзема сломался, словно тростниковый стебель и сполз вниз по ступенькам. По белой рубашке ползли кровавые пятна.

Сначала он хрипел и скрёб пальцами. Теперь затих и просто лежал бесформенной кучей.

Диана спрятала обёрнутый салфеткой Глок в кобуру. Подошла к Гобземе, наклонилась, проверила пульс.

– Практически мёртв, – констатировала она.

Барсучонок понял, что сейчас его выход.

– Мы очень спешим и сейчас уходим, – сообщил Барсучонок, – можно забрать пиццу прямо с кухни? Мы заплатим.

Диана тем временем шарила по брючным карманам Гобземи.

– Н-нет, – произнесла администраторша, – не надо. Это будет подарок… за счёт заведения.

Каждое слово выходило у неё тяжело, как паста из засохшего тюбика.

– Спасибо, спасибо вам!

Диана подошла, вытирая салфеткой край толстого кожаного портмоне. И они отправились в коридорчик с телефоном.

На кухне пахло куриным бульоном. Молодой испуганный повар поспешно вытащил из печи горячую пиццу. Над оливками и ветчиной ещё плавал растаявший сыр.

– Давайте я вам её в коробочке отдам! – пробормотал он.

– Давайте, – сказала Диана, но оружие не убрала.


Они забрали коробку и вышли к чёрному ходу. Барсучонок толкнул дверь.

Дворик уже накрывали синие тени сумерки. Там было человек шесть – двое дежурили возле выхода, ещё четверо курили возле автомобиля, а ещё один заметил ребят и пошёл к ним. Этот было слегка удивительно – внутри так пусто, снаружи так многолюдно.

– Барсучонок, тихо! – Диана взяла его за локоть, – Пока не сопротивляемся. Они ещё не нападают и у них автоматы.





19. Домой?




– Ира! Ирочка! Как ты выросла, а? Какая большая сделалась, – командир всё не мог успокоится – то отпускал, то снова сжимал Диану в объятиях, – А я тебя вот такой помню. И волосы тогда были светлые.

– Это был парик.

– Ты была с бантиками, в юбочке с широкими складками и белой блузке с таким замечательным чёрным галстуком, какие в восемнадцатом веке носили. Как он там называется? Жабка?..

– Жабо, – ответила Диана, – Но это не совсем галстук. Галстук – это шейный платок. А жабо – часть сорочки.

– Да не важно это, кто чья часть! Важно, что ты живая. А ещё у тебя был пистолет – огромный такой, сверкающий. Ты была отличная маленькая девочка-убийца! А теперь, под следствием, ты уже совсем выросла.

Когда командир улыбался, то шрам на нижней губе становился особенно заметным.

Диана выждала момент и перехватила кусок пиццы – огромной, как велосипедное колесо. И начала поедать, сверкая зубками.

Тем временем Барсучонок отправлял в рот кусок за куском. Пицца обжигала рот и грела желудок.

Из уважения к заслугам Иры Кируниной командир запретил её трогать и заказал для своих ребят ещё две пиццы, такие же огромные.

Что-то подсказывало, что ему не скоро представится случай поесть так хорошо.

– Кстати, а что у тебя за приятель? – спросил командир. – Он тоже убивает?

– Он по технической части, – ответила Диана, – Хакерство, фишинг, кибернетический терроризм, диверсионная деятельность в Интернете.

– О, уважаю. Это сейчас очень модно и развивается. Молодец ты, Диана. Совсем молодец! Нам нужны современные убийцы. Я-то был уверен, что тебя на пять метров под землю спрятали и извести сыпанули, чтобы точно не поднялась. И вот – ты! Настоящая! Ну, дела!

– Чем вы занимались, пока я была под следствием?

– Много чем. Бурные времена, понимаешь. Я же тебя, Ира, только по телевизору видел. Каждый день мы с ребятами новости смотрели – как там наша маленькая девочка с пистолетом? Интересно было до жути. А вот в суд не ходили, нет. Там вечно мундиры тусуются, а многие из нас, наверное, уже были в розыске. Когда про тебя перестали говорить, мы целую неделю терпели, чуть с ума не сошли. Потом начали писать малявы на все колонии-малолетки области – не здесь ли сидит Ирочка? не пытаются её обижать? А нам отвечали – нет, нет, нет. Вот как с этим жить?

– Но вы же справились.

– Я, Ирочка, так справлялся, что чуть не завязал. Даже в институт поступил. А чего? Деньги были, почему не поступить? Вдруг там что полезное расскажут. На социологию – на экономику слишком дорого. И знаешь – не пожалел. Ты знаешь такую науку – социология? Очень полезная наука, Ирочка. Изучи, как найдётся свободное время. Очень много узнаёшь. Это наука о том, как все тёрки между людьми устроены. Почему, например, одни вверху – а другие низ подметают? Или ещё – почему жесткач это плохо, но без него нельзя? Или почему много бабла без пушек не заработать – и наоборот, если бабла нет, то у тебя эту пушку скоро отберут! Учёные всё это уже выяснили. И даже в учебниках написали. Сами бы давно пришли к успеху, но у них известное дело, ни бабла, ни пушек.

– Расскажите что-нибудь интересное. Что там ещё в университете рассказывали, – Диана ухитрилась перехватить второй кусочек.

– А вот посмотри! Вот есть у нас в стране, ты знаешь, отставные военные – афганцы разные, сокращённые и тому подобный хлам. Они не любят, что в стране беспорядок. Есть у нас нацболы, любят поорать и побегать. Они не любят американцев. И есть скинхеды. Они не любят кавказцев и азиатов. Про них очень любят писать всякие тупые журналисты. Типа, рано или поздно они соберутся вместе, захватят власть, установят диктатуру, погасят Солнце, захватят Прибалтику, а вместо Ленина положат в мавзолей Гитлера. Я, конечно, согласен – захватить Прибалтику это прикольно. Но если ты посмотришь на это всё дело через социологию, то увидишь, что такого не случится никогда. Потому что люди обычно дружат, чтобы вместе бить врагов. А общего врага у них нет. Скинхедам плевать на американцев, нацболам – на азиатов, а бывшим военным – на скинхедов и нацболов вместе взятых. Ну нет у них общих врагов, и даже родная милиция не считается. Потому что бывшие военные милицию уважают. И вообще, у них даже нет общих дел. Что они будут делать, даже если вместе соберутся? Водку жрать? А ещё у них нет толком оружия. Потому что оружие – посмотри-ка, Ирочка – у нас, у ровных парней! А значит, по социологии выходит, что никакого Гитлера в мавзолее у нас не получается.

– Верно. Что дальше?

– А то, что у нас сегодня очень особенный день. Люди наконец нашли, что они могут делать все вместе. И если у них получится, им ничего за это не будет. Сегодня все – и отставные военные, и действующие, и нацболы, и нацисты, и просто обычные граждане готовы мочить губернатора Адамковского. Некоторые даже из Владивостока специально приехали. Представляешь, какой день? Волнительный и эпичный!

Командир произнёс эти слова очень значительно – ведь их он тоже вынес из университета.

– И когда же это начнётся? – спросила Кель.

– Уже началось. И у них очень высокие подвязки, Ирочка, нам и не снилось такое. Вот ты слышала, эту службу оповещения? Когда всех на митинг позвали. Это же ещё советская служба оповещения на случай ядерной войны. Все думали, её давно уже нет, провода перерезаны, узлы растащили на металлолом. А твои ровесники даже не знают, наверное, что такая службы была. А между прочим именно по ней объявляли раньше всякие решения партии и правительства. Ты думаешь, почему в Перестройку так много митингов было, по сто тысяч человек, по двести? Что, всем так митинговать хотелось? Да потому что система оповещения работала! Вот люди и выходили, как на первомай. Поняла?

Задребезжал телефон. Администраторша взяла трубку, прислушалась, кивнула и спросила в зал:

– Здесь есть человек по фамилии Барсучонок? Его к телефону.

Виктор удивился, но подошёл, дожёвывая корочку. Вальяжно взял трубку:

– Алло?

– Витя, ты где? – это была мама.

– Я… в безопасности, – Барсучонок невольно покосился на автомат ближайшего бойца, – Всё в порядке, мама, мы с Дианой в полном порядке. Сидим у её старых друзей. Никуда не выходим. А что, в городе уже революция?