Кель. Девочка-убийца влюбилась

– О команде нашего дорогого и любимого губернатора Адамковского! – взорвался Багрымчик, – Нам всё отлично известно! Про Пацукова, который загрёб себе все санатории и бывшие пионерские лагеря, даже те, что в руинах. Про сталиниста Щура, которого на милицию поставили. Он дурак дураком, конечно, но есть ещё и Зарецкий. И именно Зарецкий всем командует. В обход областного совета!

– Ну, я в эту команду не вхожу, если что. Должность пока маленькая.

– Ваша должность называется «сын генерала»?

– А что плохого в том, что мой отец генерал?

– То, что вас, особистов, за версту видно.

– А разве вы, следователь Багрымчик, в министерстве спорта и туризма работали? – осведомился Гобзема.

– Я – бывший следователь. Работал в следственном комитете. Теперь ушёл в политику. И я узнаю особиста, какие бы документы он не показывал. Вы что думаете, мы ничего не знаем? И на Пацукова, и на Щура, и на Зарецкого можно при желании знаете какие дела завести? Даже в Москве дым пойдёт.

Барсучонок слышал эти фамилии. Должностей, правда, не знал. Люди власти казались ему примерно одинаковыми фигурами в пиджаках. Эти люди сидят на совещании слева и справа от губернатора и внимательно его слушают.

К тому же, его совершенно не волновали их должности. Их фамилии его не волновали тоже.

Его волновала одна-единственная фамилия. Кирунина.

Во-первых, потому что так называли Диану. А Диана значила для него больше, чем все Самди и Пацуковы вместе взятые.

Во-вторых, потому что он вспомнил, где слышал эту фамилию.

И как только вспомнил, начал медленно, чтобы никто не услышал, отходить в сторону. Подальше от лавочки. Поближе к продуктовому магазину.





5


Продуктовый магазин «Крендель» занимал первый этаж кирпичной пятиэтажки. Позади него зелёный забор огородил небольшой закуток. В закутке громоздился целый лабиринт деревянных ящиков. Рядом – два ряда гаражей.

А за магазином улица Ланькова обрывается пустырём, заросшим дикими деревьями.

Этот пустырь тянутся до самой реки. Из-за деревьев торчит полуразрушенная водонапорная башня. Но пространство там открытое. Спрятаться не получится.

Поэтому Барсучонок отступал к закутку. Там будет можно либо нырнуть в магазин, либо прошмыгнуть за гаражами.

Он не знал, что делать потом. Главное, уцелеть. А там что-нибудь придумаем.

Уже возле зелёного забора он оглянулся. И понял, что скрыться не получится.

Диана шла за ним. Она двигалась бесшумно и быстро, как положено профессионалу.

А те, кто на лавочке продолжала свой спор. Под механическое пульсирование немецкой электронной музыки они сыпали генералами, особо уполномоченными и бывшими вторыми заместителями районного исполнительного комитета. Они так и не заметили, что их подопечные разбежались.

Диана бросила назад быстрый взгляд. Болтают. Потом обвела взглядом окна. Всё чисто. Кто хотел, уже насмотрелись на Ламборджини и вернулись к обычным делам.

Кель достала из-за полы пистолет, и, не сбавляя шаг, сняла с предохранителя.

Барсучонок побежал.





6. Запрещённый ролик




Это случилось год назад.

Надо сказать, что в 1998 году Интернет в нашем городе был очень медленным. Чтобы скачать две-три песни в mp3, нужно было сидеть целый вечер. А дисководов для записи CD-R не было даже в элитной тринадцатой гимназии.

Впрочем, в обычных школах тогда не было и интернета.

Поэтому большие файлы носили по-старому, на дискетках.

И вот однажды зимой Геннадию Степановичу потребовалось срочно передать в двадцать первую школу что-то очень большое и важное. Это что-то занимало шесть дискет. А нести должен был Барсучонок. Его как раз утвердили лаборантом.


Дискеты были трёхдюймовые и разноцветные: жёлтая, красная, зелёная, ещё зелёная… Геннадий Степанович убедил директора, что именно яркие, разноцветные дискеты нужны для педагогики будущего.

Барсучонок отправился в путь.

Стоял промозглый зимний день. Снег подтаял, ботинки прилипали. Барсучонок, однако, был абсолютно счастлив.

Выходные он обычно проводил за компьютером. Но пользовался любым шансом, чтобы побродить по городу вместо школьных уроков.

Вот и кольцо перекрёстка с замёрзшей клумбой посередине. Здесь заканчиваются Тигли и начинается Московский район. На той стороне дороге – сплошная застройка девятиэтажками.

Нужная школа спряталась там, во дворах. Барсучонок зашлёпал через пешеходный переход. Вчерашний снег казался серым, словно газетная бумага. И таким же серым, газетным было всё вокруг – небо, дома, машины и люди в тяжёлых куртках.

Двадцать первая школа была самой обыкновенной. У неё не было охраны и даже калитка не запиралась. Барсучонок вошёл в сумрачный холл, сбил с ботинок снег, сдал куртку в гардероб и пошёл на второй этаж.

Урок информатики шёл полным ходом. Дети увлечённо рубились по сети в Duke Nukem. А за компьютером преподавателя сидел…

Вот это сюрприз!

…сам Алукадр Тришин!

– Ты что здесь делаешь? – спросил Барсучонок.

– Как видишь, играю.

А пока Алукард играет, у нас есть время немного про него рассказать.

Конечно, по паспорту он никакой ни Алукард, а Максим. Но Максимов много, поэтому Алукард.

Алукарду Тришину шестнадцать. Он очень готический, и знает наизусть весь «Пикник», «Агату Кристи», поздний Tiamat, The Cure и Lacuna Coil.

Правда, всё впечатление от этих познаний портит его лицо. Оно у Алукарда совершенно нетипичное для байронического героя – здоровенное и красное, оно напоминает помидор. Поэтому и кажется, что несмотря на длинные волосы, чёрную одежду и серебряную пентаграмму на груди, Алукарду всё-таки не до конца знакомы космическая скорбь и кладбищенская романтика.

Шохина как-то сказала, что в её собаке больше готики, чем в Алукарде Тришине. На что Барсучонок ей ответил, что через десять лет Алукард будет собирать стадионы или завалит прилавки своим мощным творчеством. А собака как была собакой, так ей и останется.

Барсучонок познакомился с Алукардом в музыкальном отделе нашего универмага. Никто не помнит, кто из общих знакомых связал их вместе. Может, Шохина, а может, Siouxsie & the Banshees. Шохину Алукард грозился прибить. Поэтому пусть это будут Siouxsie & the Banshees.

Тришин немного завидовал Барсучонку. Вида не подавал, но завидовал. Алукард занимался рунной магией и тоже хотел учиться в оккультной гимназии.

И вот он собственной персоной сидит за компьютером в восьмой школе. Барсучонок, конечно, знал, что юный гот живёт где-то здесь. Но о том, что он учится в восьмой, узнал только сейчас.

Пришёл учитель и прогнал Алукарда. Барсучонок вручил учителю дискеты и тоже засобирался. Вышел в коридор наткнулся на Тришина.

– Ты на уроки не пойдёшь? – спросил Виктор.

– Нет. Мне нужна твоя помощь.

– Отмазку придумать?

– Нет! У тебя есть что для обмена?

– Допустим, есть.

– Дин раздобыл диск с невероятно запрещённым фильмом. От него вся Америка в ужасе.

– Ты же знаешь, я не фанат.

– Зато я фанат. Я не успокоюсь, пока эту жесть не увижу. Поможешь?

Барсучонок решил помочь. И они отправились к Дину.

Как уже было сказано, в те времена даже записать диск было проблемой. А Youtube не существовал даже в проекте. Всё ценное сохраняли на жёсткий диск. Но даже жёсткие диски были совсем тесные, на пару гигабайт, и так и норовили закончиться.

Поэтому всё полезное обменивали. Если кто-то покупал игру, то её тут же ставили себе все его знакомые и одноклассники. Идеально, если игра шла без диска. Если оказывалось, что нет, ты играл два-три дня, а потом сохранял содержимое диска в отдельную папку. Потом ты искал сведущего человека вроде Барсучонка, и он заводил тебе виртуальный CD. Неудачники, у которых не было знакомого Барсучонка, играли два-три дня, а потом удаляли с истекающим кровью сердцем.

Дин жил в двух кварталах от школы, в новенькой жёлтой высотке. Она считалась престижной, несмотря на соседство с тюрьмой.

Это был невысокий, ниже Барсучонка, деятель лет двадцати трёх. По паспорту он был Денис Петров, но все называли его Дином. Денисов много, Дин – уникален.

Никто толком не знал, чем на самом деле он занимается. Мама Барсучонка помнила, что раньше, когда он ещё был без пирсинга, Дин учился в нашем университете на факультете иностранных языков. Он проучился целых три года. Сам Дин не отрицал свою учёбу, но и не предавал ей большого значения.

Он нигде не работал. Поэтому у него было много времени на пьянки и творческие планы.

Все друзья знали, что Дин – человек знаменитый. Например, он вместе с известным клавишником-раздолбаем Рыжим создал группу Б. У. К.А. (Безумные Ублюдки Крушат Аппаратуру). Барсучонок посоветовал им назвать первый альбом «Дурное влияние Дина и Рыжего». Дин согласился и заранее объявил, что на альбоме будет только одна песня, плюс двадцать бонус-треков.

Уже второй год они вроде бы что-то записывали, хотя ни одной записи так никто и не услышал. Не было даже ни одного концерта.