Картина маслом

Фигуры в оранжевых, гремящих комбинезонах и противогазах споро растащили, размотали брезентовые рукава. Они тут же раздулись, наполнившись водой.

Люди в белых халатах надели респираторы, чтобы идти в дым, в пожар, чтобы спасать… Откуда их столько?

Белые халаты мелькают среди оранжевых роб и фигур в камуфляже и касках. Стрельба почти стихла. Быстро они сломили сопротивление боевиков.

— Ушел с дороги!

Не церемонятся военные ни с бандитами, ни с гражданскими — всех под одну гребенку, потому что — бой!

Кто-то налетел, толкнул плечом зазевавшегося «инвалида», да так, что тому пришлось упасть.

Мимо пробежали санитары, крича что-то сквозь маски. Но почему они промчались мимо инвалида? Ему же нужно помочь? Почему не обратили внимание? Помчались искать более тяжелых пациентов — истекающих кровью бойцов? Инвалид может подождать.

Топот, крики, команды, снующие туда-сюда люди. Нельзя, невозможно сосредоточиться! Мелькнула какая-то важная мысль и исчезла. Не успел ухватить…

Почему, откуда все эти пожарные и санитары так быстро прибыли? Стояли заранее на исходных? Ну да, конечно, как иначе. Все готовились. Но почему их пропустили во время боя?

Или это обычный бардак? Или, напротив, правильно, что пропустили, потому что каждая секунда дорога. Каждая минута — это чья-то жизнь. Но почему многие санитары пробегают мимо стонущих людей?

А может, так и должно быть: нельзя всем толкаться в одном и том же месте? Потому что там, дальше могут быть более тяжелые…

Вот показались люди с носилками. За ними другие. Да, верно. Там дальше раненые, может быть, умирающие. И люди в белых халатах поступили правильно, по инструкции, выискивая и вытаскивая вначале «тяжелых» и лишь потом «средних» и «легких». Как с поля боя.

Медбратья прошли мимо «инвалида», тяжело ступая по полу. На носилках несли людей, накрытых с головой простынями. На носилках трупы? Но почему выносят «груз двести», когда есть еще раненые? Как-то не логично.

Может, это такой хитрый ход? И спасают не раненых, а… живых террористов, накрыв их простынками? Похоже на то. И тащат их из зала, где не было заложников, но слышалась стрельба.

Тогда понятна вся эта нелогичность! Понятен приоритет трупов над живыми! И ясно, почему они бегут мимо, туда, в другие залы. Они выносят своих через заградительные барьеры, через полицейских. Теперь ясно, почему их так много и такая суета. Много людей с носилками, потому что террористов много!

Носилки с «трупами» вносили в зал, ставили рядами в углу. Убегали за новыми.

Нужно что-то сделать… Но что может сделать инвалид? Расшвырять их всех и… раскрыться? Нет, но можно закричать, привлечь внимание.

Трое полицейских с автоматами на плечах. Дотянуться, ухватить за ногу ближайшего. Цепко, не отпуская!

Парень замер. Наклонился:

— Чего надо?

Закричать ему в лицо, чтобы доходчивее:

— Там, на носилках, не заложники, а бандиты!

Полицейский понял, кивнул. Крикнул кого-то из своих. Всё, теперь они проверят, увидят… И даже если погибнут, придут другие. И канал будет перекрыт.

Полицейские подбежали к только что подошедшим санитарам, окружили их, крикнули, приказали им поставить носилки на пол, ткнули в лица стволы. Санитары, тревожно переглядываясь, подчинились. Полицейские притиснулись к носилкам…

Что же они так! Что же подставляются?! Ведь лежащий под простынями боевик может легко выстрелить в упор. И не промахнуться. Конечно, выстрелит! Что за детское поведение?

Полицейские приподняли простыню, заглянули… И выругались.

На носилках, прикрытая по шею простыней, лежала девушка, кажется, без признаков жизни. Не боевик — девушка! Как же так? Ошибка? Случайность? Но что на других носилках? Ну же, соображайте! Сообразили! Подошли, чуть приподняли вторую простыню. И на этих носилках была женщина. В возрасте.

Это заложницы — не боевики!

Теперь совсем ничего не понятно. Где тут логика? Ум за разум! Или, проще говоря, паранойя…

Полицейские недовольно оглянулись на «инвалида», выматерились, кивнули санитарам, побежали куда-то дальше.

Что-то здесь не то… И не так, как должно быть!

Надо подумать…

Санитары? Все как на подбор, крепкие, словно с конвейера сошли. Морда к морде. Неразговорчивые, но расторопные. Ну и что? Скорее всего, это курсантов из Военно-медицинской академии. Их постоянно используют при военных операциях. Здесь — мимо. Что же их сразу под выстрелы? Так они же военные! И это не проходит.

Пошли дальше… Носилки. Обычные, брезентовые… Или трупы на особых носят? Трупы… Откуда? Там в залах еще были заложники. Но почему они погибли? Сколько их?

Нет, нельзя застревать на одной версии! Ведь полицейские посмотрели, убедились. И он увидел! Открыли только головы, причем женские, не мужские…

Вот!.. Приподняли простыню увидели женскую голову. И набросили простыню обратно.

А если предположить «двойное дно»? Или того хуже — только голову? Только голову без тела. А живой человек рядом, ниже. И тащи их в паре.


Нет, это слишком, это рискованно, это какая-то экзотика…

А если боевики не трупы, а санитары? У них респираторы на пол-лица. Ну, потому что дым пожара и можно задохнуться. И если предположить, что курсантов «разбавили» беглецами… И такое может быть. Всё может быть в этой сумятице!

Вопрос, а куда тащат носилки? И если он прав, если все это не бред, не игра воспаленного воображения, то тогда… Тогда надо с ними. Только так можно разобраться, только лично самому, чтобы вылавливать не одиночек, а вычислить схему. Значит нужно… нужно попасть на носилки, и его куда надо принесут и засветят маршрут. Можно будет поднять шум на выходе, где стоят не просто полицейские, а оцепление, которому назначено ловить и вычислять! Там и надо панику разводить!

Нужно занять носилки, пока они стоят, пока их копят. Чтобы пойти разом, толпой, потому что так проще затеряться. Одиночек будут проверять тщательней, а толпу лишь выборочно и то — первых. Надо лечь, надо прикинуться трупом. Например, вон туда. Спихнуть лежащего на носилках человека. Ну и что это дама? Без разницы. Тут не до политесов, не до правил хорошего тона. Впрочем, это уже не дама, это тело. Труп. А трупу всё равно.

Но труп — не голова! Все-таки — не голова! Оттащить его подальше, чтобы в глаза не бросался. Упасть на носилки, лечь, вытянуться, накрыться простынкой с головой. Ну, давайте, давайте, понесли, а то помру второй раз ненароком, не дождавшись медицинской помощи. Но до того, как помру, жалобу накатаю, чтобы вас наказали за неоказание мертвецу первой помощи!

Санитары притащили очередные носилки. Поставили. Но не ушли, чего-то ждут. Похоже, поток трупов иссяк. И сейчас…

Да, подхватили, приподняли, понесли…

Прислушаться к ощущениям. Всё нормально, всё как должно быть!

Санитары в масках, в халатах уже не чистых, уже заляпанных кровью. Идут, кряхтят, матерятся в полголоса. Нормальные ребята. Но говорят по-русски. Хотя мат, он на всех языках…

Несут аккуратно. Носилки качаются. Носилки, обычные, новенькие, с хрустом, чуть жестковатые, из военного медрезерва.

Что не так? Санитары… Носилки… Трупы… Спешка… А если всё суммарно? Если все выстроить в цепочку? Медбратья? Или комбинация? И санитары и трупы? И все разом, толпой, чтобы легче пробить кордон? Показать бумаги и пару покойников. В крайнем случае принять бой, потому что их много и можно прорваться.

Похоже на правду.

По крайней мере, других вариантов у них нет. А тут есть шанс просочиться. Или ударить из автоматов в полицейское оцепление, в упор уже на улице. Им ведь главное из здания выбраться, оно для них мышеловка. Все не проскочат, но часть…

А если предположить, что это не трупы, а, к примеру… фугасы, а? Черт подери! Вскрыть труп, пихнуть в него бомбу или накидать гранат и понести. А на выходе, если случится заминка, отбежать и рвануть фугас, разнося кордоны в клочья. Ведь в трупах никто не копается. В трупе пуд взрывчатки можно спрятать! На что они рассчитывают, таская мертвяков? Сколько их — два десятка, если не больше? И если предположить, что половина… И еще фугасы, тогда мало всем не покажется.

И скоро, очень скоро это выяснится. Ступеньки лестницы ведут вниз на первый этаж…





* * *


— Разрешите доложить?

— Что у вас?

— По штурму. Операция практически завершена, идет зачистка помещений.

— Жертвы?

— Незначительные. Очень много раненых и отравившихся угарным газом. Но в целом… В целом могло быть гораздо хуже. Десять — пятнадцать процентов потерь — это нормально. Это очень хороший результат!

Хотя десять процентов от двух тысяч…

— Что террористы?

— Большей частью уничтожены. Или прячутся в укромных местах — в подвалах и на крыше. Но мы их найдем обязательно. Это дело времени.

И самый трудный вопрос напоследок:

— Картины?

— Те, что были в зале, где держали заложников и в соседних, сгорели дотла. Ничего нельзя было сделать. Там фактически напалм. Пожарные прибыли быстро, потому что были готовы, но всё равно не успели.

— И что мне прикажете докладывать «Первому»?

— Доложите… что заложники почти все спасены. Что это серьезный успех спецслужб. И что ценности в Эрмитаже в большинстве своем не пострадали, так как спасатели смогли быстро локализовать пожар.

То есть всё очень неплохо. Всё хорошо. Хотя могло быть и хуже…





* * *


Лестница… Коридор… Плывут, качаются носилки. Крутятся в голове мысли, не дают покоя. Думал, предполагал и… ошибался! И прежде, возможно, и в этот раз! Хотя… Первый этаж. Парадный вход…

Голоса… Скорее всего, полицейских, потому что должны они были перекрыть, заткнуть все входы и выходы, закрывая террористам пути отступления.