Калинка-малинка для Кощея

Она все же зажмурилась. Оскаленные лица змеелюдов и полные мрачной решимости человеческие. Мечи в руках, развевающиеся на ветру знамена. Даже слышно заунывный и низкий клич боевого горна.

Дивислав внезапно ухватился за руку Калины. Я не сразу понял, что пошло не так. А когда сообразил, то на лбу выступил холодный пот.

– Дурак, – прошипел, соображая, как выкручиваться. – Не смей, тебе же нель…

– Хуже не будет, – хрипло шепнул Дивислав.

Удар невероятной силы сшиб меня с ног. Спиной я впечатался прямо в широкий ствол дерева. По телу прошла волна боли, на миг ослепив и оглушив.

А потом вдруг раздался мерзкий незнакомый хохот.

– Нет! – слабый вскрик Калины подхватил ветер и унес далеко-далеко, смешав с собственным диким завыванием.

Магия не слушалась, не выходило даже шевельнуть пальцем. Сделал усилие, однако вместо этого к горлу подкатила тошнота, а разум ушел в небытие…

…каждый вдох давался с болью. Да, с болью. Но ударился я спиной, а тут беда с ребрами. Вывод: странно.

Прохладная ладонь легла на мой лоб, провела по волосам.

– Не верю, – прожурчал самый прекрасный на свете женский голос.

– Что бы ты понимала, – проворчал я, чувствуя, как в тело влилась сила. Боль исчезла.

Я открыл глаза, но принимать сидячее положение не спешил. Прислушался. Так, птицы поют, ветер… обычный вполне, не тот, что был совсем недавно. Даже речка миролюбиво журчит. Все вроде бы почти хорошо.

Возле меня сидела Доля. Красивая и немного строгая. На миг даже залюбовался, позабыв, что мне сейчас совсем не положено думать о красе Доли, а лучше бы задуматься над произошедшим.

– Понимаю, – не смутилась она. – Жалею, что вовремя не успела. Не думала, что может что-то пойти не так. Неужто ты не смог контролировать силу?

– Я контролировал, – буркнул, поднимаясь и садясь.

Так, магия снова на месте, поток силы восстановился – Матушка Земля и волшебство Долюшки творят чудеса.

– Я заметила, – сурово сказала она. Голубые глаза потемнели, стали словно июльское небо в безумно жаркий день, когда и тень облачка не смеет коснуться даже края горизонта. – Что произошло?

Я медленно поднялся и посмотрел на реку. Прелестно. Волны текут спокойно и размеренно, на берегах ни следа от произошедшего. Чудны леса межи, однако. Какой бы сильный выплеск чудесницких сил ни случился, все красиво спрятано. Я даже невольно позавидовал. Попытался прочувствовать хоть отголоски – ничего не вышло.

Доля подошла ко мне. Не глядя мне в глаза, снова задала вопрос:

– Что здесь произошло?

– Непредвиденная ситуация, – доверительно сообщил я. – А еще младший Кощей явно не страдает переизбытком разума.

Она нахмурилась.

Я понял, что стоит переходить к делу, как бы мне этого ни хотелось.

– Кое-кто решил погеройствовать и сбил все, что только можно было.

Чуть не вздрогнул, когда вспомнил, как тыльную сторону моей руки обожгла кровь Кощея. А потом и началась неразбериха.

– Дивислав решил помочь супруге и добавил своей кровушки на Калинов мост. Мало того что я не ожидал такого, так и… мост тоже не ожидал. Все снесло в один миг, а меня отшвырнуло боги знают куда.

Я потер поясницу, наглядно показывая, какое место при этом еще и пострадало. Доля почему-то не прониклась моими страданиями. Вот же жестокая женщина.

– Хуже всего то, что я теперь понятия не имею, куда делись Калина и Дивислав. И кто так мерзко хохотал, когда…

– Хохотал? – уточнила Доля и наконец-то посмотрела на меня.

– Да, – кивнул я. – И при этом я не смог разобрать, был это мужчина или женщина.

– Придумали уже, что скажете Кощею-старшему и Раде? – раздался за спинами хриплый голос. Достаточно противный и скрипучий, словно разламывали старую сухую ветку.

Мы обернулись одновременно. У ствола дуба стояла женщина без возраста. Черные волосы спускались до талии. Мешковатое льняное платье невзрачного серого цвета скрывало фигуру, оставляя обнаженными только щиколотки да босые ступни. Узкий обруч из почерневшего и поцарапанного серебра удерживал волосы, оттеняющие бледную кожу некрасивого лица. На узких губах была недобрая улыбка, ехидная такая. Черные глаза, словно ягоды терна. И когда смотрит, даже немного не по себе делается. Хоть со змеиным взором мало кто сравнится.

– Нет, – честно ответил я. – Вот по дороге и придумаем. А ты поможешь. Правда, Недолюшка?

Она сделала вид, что не услышала. Вот вечно так. Перевела взгляд на сестру, чуть прищурилась. Доля спокойно выдержала ее взгляд. Она, в отличие от меня, никогда не испытывала такого раздражения при виде своей темной половинки.

С давних пор повелось, что Доля и Недоля неразлучны. Ибо не может быть все время хорошо или все время плохо. Поэтому сестры следят за гармонией в мире. И периодически то одна сыплет щедроты и божественные дары, то другая – недуги и невзгоды.

В принципе, ничего страшного в делах Недоли не было. Не могут же все быть богами добра и радости. Но все же я ее недолюбливаю. Исключительно из благородных порывов и чувства прекрасного, которое вещало, что все люди братья и жить надо в мире… Ну хорошо-хорошо, просто она мне не нравится.


– И что ты в нем нашла? – поинтересовалась Недоля своим неприятным голосом. – Слов много, дел мало. Или тебе мало людской болтовни, что еще и на змеиную потянуло?

– Ну, уж все равно получше твоей будет, – оскорбился я.

– Перестаньте оба, – мрачно велела Доля. – И так уже неприятностей полное лукошко, еще тут надо думать, что сделать, чтобы вы не подрались.

– Ни за что! – ответили мы хором с Недолей и недовольно переглянулись.

Повисла тишина. Слышалось только, как пели птицы. Доля вздохнула и направилась к тропке, по которой мы шли сюда с Кощеевой четой.

– Идем, все равно нет смысла стоять, будто идолы на капище.

– Значит, Дивислав устроил самодеятельность, – цокнула языком Недоля, следуя за сестрой.

– М-да, а новости распространяются быстро, – философски заметил я, шагая за богинями.

При этом не оставалось ничего другого, кроме как заложить руки за спину и идти с совершенно невозмутимым видом. И откуда только узнала? Про себя я, конечно, восхитился расторопностью слуг Недоли, но в то же время отметил, что надо бы тогда и со своими что-то делать. Ибо так дальше не пойдет. Может быть, Темнозару предложить вывести каких-нибудь существ, которые смогут мотаться со скоростью света и чуять всякие недобрые вести за множество верст? Он оценит, запрется в своих подземных покоях и будет днями и ночами напролет работать. А я уж помогу с материалом и…

– Хорошая весть под лавкой лежит, а плохая по дорожке бежит, – проворковала Недоля. – Поэтому пора бы уже давно перестать удивляться.

– Еще бы без тебя бежала, вообще б замечательно было, – заметил я.

Недоля улыбнулась, повела плечом. Правда, получилось не кокетливо, а… жутко.

Некоторое время мы шли молча. Мне не давало покоя место, куда могли исчезнуть Калина и Дивислав. Вот же ж… Нехорошо, конечно, будет, если с ними грохнулась и часть моста. Его потом вообще не собрать. Хотя такое вряд ли произойдет, но надо быть готовым ко всему. Будучи в Межанске, мы не сумеем выяснить ничего толкового. Значит, хочешь или нет, а надо обращаться к тому, кто все видит и все знает. За это по головке не погладят, но дело и впрямь серьезное.

Не хотелось признавать, что у меня такого провала еще не было. Но факты говорили сами за себя.

– Что примолкли? – подала голос Доля, останавливаясь и глядя на виднеющийся невдалеке дом Кощеев.

– Думаем, – мрачно ответил я.

Недоля качнула головой; звякнули длинные серьги из почерневшего серебра.

– Если с таким лицом думают, то тогда я богиня любви.

– Сестра… – начала было Доля.

– Ну, готовьтесь. Сейчас Рада будет нас убивать, – осветил я ближайшие события.

А дальше… дальше можно и к Богатырю-Солнцу наведаться. Если, конечно, матушка Дивислава и Темнозара оставит на мне живые места.





Глава 3. Лель и Ткачиха




Сказать, что я не ожидала такого поворота событий, – ничего не сказать. Там, у моста, соображала весьма туго и не могла никак контролировать процесс. Чего только стоил огромный поток безумных чудесницких сил, прошедших через тело! Выглядевшие как призраки, древние воины – на самом деле вместилища огромной энергии, спокойно дремавшей, пока Змеиному царю не пришло в голову ее разбудить.

И все вроде было даже не так плохо. Я понимала, что ритуал все же непростой и малой кровью не отделаться, но тут Дивиславу взбрело в голову проявить благородство. А может, что-то другое – не знаю.

Сейчас, глядя на его порезанную ладонь, обагренную темной кровью, поняла, что произошло на самом деле. Поэтому молча перемотала руку супруга оторванным от нижней рубахи лоскутом ткани, затушила в зародыше устроить скандал на предмет: «Ну и какого лешего?» и стала думать думу.

Потому что со светлого, пусть и полного стихийных сил, берега реки мы переместились в мрачное, сырое и крайне неприятное помещение. Окон нет, дверь одна, и та почему-то – решетка. Свет доносится откуда-то из коридора. Звуков нет, запахи… пыль, мокрый камень, подгнившая солома. Хотя не разобрать же. Высохшая трава какая-то, даже я так сразу не пойму.

– Где мы?

– Видимо, в темнице, – озвучил очевидное супруг. – И довольно мерзкой. Но даже тут и с растрепанной косой ты выглядишь очень мило.

– Нашел время сладкие слова рассыпать, – фыркнула я, но все же неосознанно поправила волосы.

И только сейчас сообразила, что без проблем сделала Дивиславу повязку. Да и неплохо разглядела стены. А ведь света почти нет…

– Что-то не так? – мягко поинтересовался он, положив руку на мое плечо.

Я поколебалась, не зная, что сказать. Но потом решила, что таинственным молчанием только навлеку беду.

– Ты не поверишь, но я стала видеть в темноте, – пробормотала, еще раз покосившись на решетку.

– Почему не поверю? – В тоне Дивислава прозвучало такое неподдельное удивление, что я посмотрела ему в глаза.