Янтарь на снегу

Он обернулся, и на его грустном лице обозначилась слабая улыбка:

— Но я нас в обиду не дам! Мы будем бороться!

В это время раздался стук в дверь.

— Лорд Браггитас! — послышалось в коридоре. — Явился лорд Вардас, срочно требует вас к себе!

— Чтоб его… — досадливо проговорил кузен. — Не мог явиться попозже!

А потом крикнул:

— Пусть немного подождет!

— Он сказал, если вы не явитесь, придет в комнату к леди сам!

— Этого еще не хватало… Передай ему, что я буду сию минуту!

— Хорошо!

Послышались удаляющиеся шаги. Браггитас быстро подошел ко мне.

— Послушай, Гинтаре, сейчас сюда придут твоя горничная и две служанки, приготовят тебя.

— И, может быть, никто из них не захочет удавить меня корсетом или заколоть гребнем? — попыталась я отогнать мрачные мысли. — Будет допрос, так ведь?

Спросила то, о чем и так знала.

Вардас житья мне не даст за злую насмешку.

— Постарайся быть сдержанной, говорить уверенно, не запинаясь. Мне допрос вести нельзя — ты моя родственница.

С этими словами Легарт поспешно вышел из комнаты, а я осталась сидеть на постели, растрепанная, как чучело, пребывая в ужасе от произошедшего. Называется, приехала, а тут такое невыносимое радушие, такой убийственный прием, хоть подол подбирай и беги обратно! И вот честно, я бы побежала, только направление правильное надо выбрать. Поражаюсь сама себе: меня чуть ли не на заклание вести собираются, а я еще и иронизирую. А что же, лапки сложить, голову повесить и со слезами ждать своей участи? Вот уж дудки!

В раздумьях я не сразу обратила внимание на вошедших служанок. Одна из них бросилась ко мне.

— Ну, ты и быстрая! — возмущенно уперла руки в бока дерзкая девица. — Только приехала, а уже столько шума вокруг себя понаделала!

— И тебе добрый день, Людвика, — отрешенно заметила я. — Смотрю, ты совсем освоилась на новом месте, хотя только что прибыла.

— Гинта, очнись! — на этот раз серьезно произнесла Людя. — Сегодня пошел третий день, как я в замке.

Ну да, ну да! Это я тут спящей красавицей прикидываюсь с перерывами на кошмары. А Людя — свежа, как майская роза! Готова к свершениям и подвигам покорения благородных сердец.

Она стащила с меня одеяло.

— Вставай уже! Хватит разлеживаться!

Служанки переглянулись и захихикали.

— Сейчас вон пойдете! — одернула их моя личная горничная. — Лорду скажу, что вы тупые, криворукие и ничего делать не умеете. Вас после этого даже в прачки не возьмут. А болтать будете лишнее — вообще выгонят пинками, поняли?

«Наглые девицы» побледнели и начали бойко выполнять Людины приказы. Что-что, а приказы отдавать она умела мастерски. Попутно ввела меня в курс событий, которые я благородно проспала.

Тело Ренаты нашли рядом с моим, к счастью, не бездыханным. Весь замок судачил о моей мести тетке за высылку и изгнание из Дома. Людя была бы и не против того, чтобы я удавила старую каргу, но знала, что я на такое не способна…

Это сделали явно для того, чтобы вывести меня из запутанной игры, правил которой я не понимала, и цена за ошибки в которой стоила жизни.

Кроме всего прочего, Людя сообщила, что овдовевший граф Паргит, владеющий обширными владениями на востоке, подыскивал себе супружницу, готовую согреть его осиротевшее семейное ложе. Но, к сожалению, при всех своих достоинствах, был уже в летах, в отличие от молодого барона Жижеля, прославившегося своими победами на рыцарском ристалище. Был он прекрасно сложен, благообразен и, самая главная новость на сегодня — не женат. Похоже, хищник, точнее, хищница полной грудью вдохнула ветра свободы в открывшихся для нее охотничьих угодьях.

Хуже всего стало от осознания одной неприятной вещи — мою маму убили, а моего появления на свет не хотели. Еще назревал вопрос: маму уберегло то, что она носила кулон, якобы подаренный моим отцом. Тогда почему он не спас ее?

Назревало столько вопросов, что головная боль стала невыносимой. Похоже, бог грома и молний — Перкунас — решил поселиться в моем черепе и время от времени напоминал мне о том, что я была не совсем почтительна к его персоне в прошлые времена.

Наконец моя «старшая служанка» смолкла и, буркнув: «Смотрите у меня тут!» — что явно относилось и ко мне тоже, пошла хлопотать о платье.

Пока серебряный гребень скользил по моим волосам, борясь с их непокладистым характером, я пыталась до допроса разложить в своей голове по полочкам открытия последних дней. Чем лучше улягутся все сведения, тем легче мне будет понять, что вообще творится вокруг меня. И тем лучше я буду знать, что говорить, а о чем умолчать, представ пред светлыми очами дознавателя. Переварить события оказалось очень трудно. Мне бы чернила да лист бумаги, чтобы все можно было записать, а потом проанализировать. Но что-то подсказывало — даже тогда окажется слишком много пробелов, чтобы составить осмысленную картину происходящего. Пыльные фолианты из хранилища в обители были в этом деле плохим подспорьем. Я многого не знала о настоящей жизни. Историю государства выучила, но в книгах не описывались личные пристрастия монарших особ, точки столкновения торговых интересов Высших Домов, не перечислялись имена всех любовников ныне покойной тетки. Да разве выдержали бы летописи поток нескончаемых интрижек и не «сгорели» бы со стыда? Ибо сомневаюсь, что дело ограничилось только теми событиями, о которых мне рассказала тетка.

Из обрывков ночного разговора я поняла одно: эта каша стала завариваться давно, еще до моего рождения, и, судя по всему, началось все с момента зачатия короля Витгерда, а может, и раньше.

Так, не будем думать о непотребствах.

Мать короля — Герда Вардас — и моя мама были подругами? Этого я не то что не знала, даже не представляла, что такое возможно. В сущности, до сего момента я избегала воспоминаний о скорбном прошлом своей матери, помнила только, что она была милой, доброй, ласковой, нежной, заботливой, а еще безмерно любящей. Она не совершила страшный грех, как утверждали окружающие — не лишила себя жизни, не выдержав позора и ярлыка распутной женщины. Ее убили из-за тайны, которую она унесла с собой в могилу. Вслед за ней и я попала в историю, где на каждом шагу меня подстерегали призраки прошлого, опасаясь раскрытия своих черных дел. Любящая мать никогда не оставила бы своего ребенка. Теперь я это понимала, но тогда мне казалось, что она сломалась и бросила меня на растерзание миру.

Спасибо, мамочка! И прости мне обиду на тебя. Обещаю, буду беречь себя от всех напастей, пока не раскрою эту тайну, и того, кто лишил тебя жизни, обязательно найду!






ГЛАВА 9




Если бы вам намекнули на свидание с дознавателем, какой бы представилась обстановка, при которой будет происходить ваша личная, очень откровенная, встреча? Правильно, подвальная сырость, кандалы на стенах, крики и стоны несчастных незнакомцев, странного вида инструменты, без заигрывания и лести способные вытянуть из вас самые страшные тайны.

Комната в башне, в которую меня привели, была гораздо уютнее той, которую рисовали мои фантазии. Обитое бархатом резное кресло у тяжелого письменного стола, удобный стул напротив, мягкий струящийся свет, проникающий из небольшого окошка у потолка. Уютненько. Никаких криков и стонов из застенков. Ни единого.

Поначалу я даже обрадовалась, что допрашивать меня будет не лорд Вардас собственной персоной, но радость быстро улетучилась, когда я увидела его сидящим рядом с Легартом на скамье у стены, справа от стола, за который меня пригласили.

Дознавателем оказался пожилой мужчина с совершенно седой бородой и почти добрыми глазами. В них как будто скользили тепло и доброта. Но сами по себе дознаватели добрыми не бывают. Нельзя. Дознаватель должен быть холодным и расчетливым, так всегда говорила вайдела Ингельда, и при этом выпучивала свои глаза. Мол, ироды эти хоть часть души и не отдают богам, как безликие, но те еще кровопийцы. Нельзя верить их спокойным речам, потому как под внешней тихой гладью омута скрывается йодас, сгубивший не одну душу, выводя на чистую воду. В общем — любой дознаватель, когда проводит расследование, роет землю носом и готов замучить допросами не один десяток людей.

Думаю, наставница была предвзятой. Что и говорить, не любят в народе дознавателей, а все потому, что извели они в свое время не одну сотню люда за использование дара не по назначению. А теперь, если хоть один кто-то на все село родится с истинным даром — счастье чуть ли не на всю провинцию.

Так вот, пожилой дознаватель, представившийся Иганом Ортисом, уселся напротив и стал задавать вопросы. Поначалу вопросы были разъяснительные, потому простые и глупые, будто бы я не знала, как меня зовут, когда и где родилась. Неужто за десять лет память о моем существовании стерлась со всех грамот и надо заводить новые метрики? Хотя, кто знает, может быть, тетушка Рената подчистила за собой следы, а приют давно сгорел вместе со всеми бумажками.

Застопорилась я на вопросе о моем отце. Но никто на этом зацикливаться не стал. Сказала, что имени не знаю, и Ортис, черкнув пером, перешел к другим вопросам, как будто это вполне естественно для избранницы в невесты короля — не знать имя своего родителя. Мне пришлось припомнить пожар в Сунагере, рассказать, как и почему я попала в обитель. Никакой каверзы я не ощутила, вот и расслабилась, а потом почувствовала, что мне отчего-то становится неуютно. Не выдержав, посмотрела в ту сторону, откуда повеяло холодом, и наткнулась на непроницаемый взор лорда Вардаса. Смотрел он на меня так, будто я у него задолжала денег и не вернула. Мне бы скромно отвести взгляд, да только я не смогла. Правду говорят, что безликим лучше в глаза не глядеть, потому что нет в них ничего человеческого, одна черная бездна. Да и как можно оставаться человеком, отдав часть души ради темных знаний?

Под этим взглядом вдруг так захотелось стать невидимой, ну или хотя бы маленькой и незаметной, как мышка, которая может быстро юркнуть в подпол. Однако не судьба.

А потом прозвучал вопрос, неожиданный и резковатый. Я даже не сразу поняла, что именно у меня спросили.

— Какие тайны леди Лаускалитас успела вам поведать в предсмертный час? — холодный голос Вардаса разрезал тишину. До меня дошло только окончание вопроса.

Ортис напрягся, но встревать не стал, да и кто хочет перечить канцлеру королевства? Если у Легарта до этого была просто хмурая физиономия, то сейчас она окончательно скисла, но он мужественно молчал. Оно и правильно, съешь меня Вардас на завтрак, кузену же меньше проблем.

У меня от страха слова из головы вылетели, и я чуть было не сказала вслух то, что застряло на языке: как он догадался?! Откуда? Я сама смутно помнила события той ночи, даже от Браггитаса не услышала внятного рассказа. Кое-что из слухов мне рассказала Людя, но это была несколько раз пересказанная история, всю ценность которой представляли красочные и ужасные подробности моего злодеяния — плод фантазии сплетников.

— Я… не поняла, о чем вы… — Ума на другую фразу у меня не хватило.

— Бросьте, леди Браггитас. — Вардас встал и подошел ко мне. — Когда вас нашли, было ясно: вы явно успели побеседовать с тетушкой перед ее трагической кончиной.

Он склонился надо мной, а моя душа струсила и убежала в пятки. Ну и взгляд — холодный, обсидиановый, не сулит ничего хорошего. Вардас и правда был похож на ворона, матерого, побитого жизнью. Даже возраст его сложно определить, потому что во взгляде таилась усталость старика, а в черных, как смоль, волосах застряли серебряные нити. Только стать свидетельствовала, что не так уж и стар наш канцлер — темно-серое одеяние скрадывало довольно крепкую фигуру человека, опытного в бою и знающего толк во владении мечом.

— Так что успела сказать Рената перед тем, как умерла? — настойчиво повторил свой вопрос канцлер.

Отчего-то — видимо, из-за страха перед лордом — довольно отчетливо вспомнился весь разговор с леди Лаускалитас. И что мне ему сказать? Описать неприкрытую неприязнь тетки, рассказать о боли, причиненной маме, поведать о ее вероятном убийстве? Нет, слишком много лакомых кусочков для господина Вардаса. Надо собраться и постараться скрыть свои слабости, потому что именно в них будет метить своим разящим пером дознаватель, ища брешь между доспехами воли, чтобы вонзить жало фактов. Я вздохнула, на секунду прикрыла веки и ответила, стараясь сохранить хладнокровие:

— Когда я очнулась, леди Рената сидела в кресле в моей комнате и едва дышала. Я попыталась ей помочь, но сама потеряла сознание по причине крайней усталости.

— Леди Браггитас… — Ортис попытался что-то сказать, но канцлер жестом приказал ему молчать.

— Скажите, леди, входит ли кровопускание в перечень необходимых мер при лечении отравления? В обители вас этому учили?

Я чуть не задохнулась от негодования. Такой неприкрытый намек на случайное убийство! Он меня дурой пытается выставить? Дыши глубже!

— Кровопускание предполагается только при болезни печени, для стравливания черной крови. И еще, к вашему сведению, служительницам Живы запрещается хранение любого смертоносного оружия…

— Ну, это ни о чем не говорит.

Вот так! Хотела нос утереть, да не вышло. Не из того теста сделан господин Вардас. Каменный сухарь, одним словом. Непрошибаем и целеустремлен.

— Мне бы хотелось, чтобы вы были с нами откровенны. Так сказать, откровенность за откровенность. — Острые иглы льда так и пронзали тело при звучании этого голоса. — Заходил ли в ваши покои кто-нибудь еще — до или после визита Ренаты?

— Когда я только что очнулась, была служанка. — Сухой ком в горле мешал говорить. — Но она вышла, чтобы позвать лорда Браггитаса, и больше не появлялась…

Я так и вросла в стул, а Вардас не сдвинулся с места, продолжал нависать надо мной. Как только спина не заныла?

— Что же… — Вардас выпрямился и, не торопясь, двинулся вокруг меня, подражая волку, обходящему свою добычу, изготавливаясь для удачного прыжка.

— Я понимаю, леди Браггитас, что для вас все это ново и непривычно, но существует определенная цель — сохранение целостности нашего королевства и избежание поглощения его другим государством, более могущественным и боеспособным.

— Но при чем здесь я? — не смогла сдержать вырвавшийся вопрос. — Я даже не являюсь наследницей маленькой провинции, у меня ничего нет, мне не известно имя моего отца. Думаю, что решение короля в мою пользу никак не повлияет на ход событий в королевстве, не придаст ему престижа и могущества, даже наоборот — незаконнорожденный король и его незаконнорожденная супруга — это звучит как приглашение на пир стервятников, на котором соберутся преимущественно члены Высших Домов. Тогда зачем меня сюда притащили, преодолевая огромные расстояния, ценою человеческих жизней, теряя последние силы?

— Вот как? — Вардас отстранился и посмотрел на меня с сомнением. — Вы так низко себя оцениваете?

— Я оцениваю себя ровно настолько, насколько считаю нужным. — Несмотря на то что я очень старалась говорить спокойно, мой голос дрожал от волнения. — Потому что выросла среди простых людей, и меня учили, что все равны перед богами.

— Это очень похвально, леди Браггитас, в вас нет надменности, присущей многим аристократам…