Яхромский мост: Крах «Тайфуна»

Армейское командование разрешило часть проблемы управления «стандартным» способом, распределив лыжные батальоны по бригадам.

В результате последние стали иметь по четыре батальона. В 44-й сбр пошли еще дальше. Там роты 8-го отдельного лыжного батальона разделили между остальными батальонами бригады. Что из этого вышло, мы увидим в дальнейшем.

В армии не хватало оружия. По словам ее командующего, «снижала боеспособность армии нехватка винтовок (около двух тысяч штук), автоматического оружия, особенно ручных и зенитных пулеметов. Малочисленна была армейская артиллерия (12 орудий 107-мм калибра). Недоставало автотранспорта и конского состава. Лыжные батальоны совсем не имели своих хозяйственных подразделений и транспорта»[78].

Нехватка винтовок не кажется слишком существенной. Она составляла примерно 9 % от штатного количества. Однако «недостаток» не был «распределен» равномерно по соединениям и в этом состояла главная проблема. Так в 29-й сбр был даже избыток стрелкового вооружения. Та же картина была в 55-й и 56-й сбр. Но зато в 50-й не хватало 1392 винтовок (45 % от штатного количества). Перераспределить вооружение, вероятно, было можно. Но для этого уже не было времени, и 50-я сбр вступила в свой первый бой недовооруженной.

Относительно артиллерии надо сразу уточнить, что речь в цитате идет о той ее части, которая подчинялась непосредственно армейскому командованию и то, что В. И. Кузнецов допустил ошибку: всего орудий в 701-м пап было 18[79]. Помимо указанной полторы дюжины пушек, артиллерия была и в составе стрелковых бригад. По штату 1941 г. бригада должна иметь 12 орудий калибра 76 мм и 12 противотанковых пушек калибра 57 мм. На вооружении армии находилось также 490 минометов. Если говорить о нехватке артиллерии, то речь должна идти, прежде всего, о недостатке орудий большого калибра и гаубиц. Но, конечно, укомплектованность артиллерией была неполной. К моменту окончания сосредоточения в армии было 145 полевых орудий и только 35 противотанковых[80]. Число последних явно меньше штатного. Все это сказывалось на боеспособности армии. Ей противостояли хоть и потрепанные, но все же танковые дивизии вермахта, а тяжелая артиллерия могла очень пригодиться при штурме опорных пунктов противника. Большим недостатком было отсутствие зенитных пулеметов.





Командир Курсантского полка С.И. Младенцев.



Каждая из бригад должна была иметь по штату 15 танков, но не имела ни одного. Поэтому все танки армии были сосредоточены в двух танковых батальонах, имевших по штату 35 танков: 5 КВ, 10 тридцатьчетверок и 20 танков Т-60[81]. Но и это было немало. В 7-й тд немцев было меньше 60 машин. Та же 8-я тбр с меньшим числом танков смогла оказать серьезное сопротивление противнику.

Сосредоточение армии проходило с запаздыванием на несколько дней. Многие бригады и части усиления (в том числе танки) еще не прибыли, а в этот же день, по воспоминаниям В. И. Кузнецова, он получил весьма конкретный приказ Верховного Главнокомандующего.

«Мне было предложено изложить соображения о возможном использовании прибывших соединений армии для наступления в направлении Яхрома, Федоровка с целью освобождения войск группы Захарова из окружения и упрочения положения на стыке 30-й и 16-й армий.

Доложив о том, что участок Дмитров, Яхрома к вечеру 27 ноября будет занят и подготовлен для обороны частями 29-й стрелковой бригады, я одновременно высказал свои опасения, что переход армии в наступление до полного сосредоточения без танков и достаточного количества артиллерии может привести к поражению ее по частям и не только не улучшит, а, возможно, ухудшит общее положение на правом фланге Западного фронта. Однако Главком все же потребовал оказать помощь Захарову и предложил самостоятельно решить вопрос о выделении сил и средств для выполнения этой задачи; срок начала наступления был назначен на 27–28 ноября»[82].

Скорее всего, если данный разговор и имел место, то значительно позже. 24 ноября в районе Федоровки (на Рогачевском шоссе) никакой группы генерала Захарова не было. Как мы видели выше, в сводке Генштаба от 24 ноября не отражен даже факт сдачи Клина накануне и ничего не сказано о ее судьбе. Часть войск, входивших в нее, вела бои в окружении, но значительно западнее Рогачевского шоссе, южнее Клина. В районе же Федоровки на тот момент не было ни наших полевых войск, ни немецких.

Пока сюда отошел 3-й батальон 1-го мсп ОМСБОН, а затем прибыл и 1-й батальон 2-го мсп ОМСБОН. Вместе с приданной ротой 244-го саперного батальона они сразу приступили к устройству инженерных заграждений и закладке фугасов на Рогачевском шоссе. Уже к следующему утру был заминирован и готов к взрыву мост на Рогачевском шоссе у Клусова, а на самой дороге были вырыты шурфы и заложены 12 фугасов[83].

Здесь же находились группа 250-го зап из артиллерии ПВО Москвы. В нее вошел сводный артиллерийский дивизион (20 орудий – 3, 17, 19, 23 и 25-я батареи полка) и пять зенитно-пулеметных установок. Орудия предназначались для борьбы с танками, а пулеметные установки – для обороны от пехоты[84].

Эта местность пока оставалась тылом, и поэтому у Сталина не было никаких причин именно 24 ноября ставить Кузнецову задачу выйти в этот район. В тот момент Ставка еще не рассчитывала в полной мере на части 1-й Уд А и проводила совсем другие мероприятия для восстановления фронта. Далеко за Волгой, в деревнях около Калинина, уже началось движение войск, которые оказались в районе Федоровки гораздо раньше, чем 29-я сбр.





25 ноября. Покровское

«Надо контратаковать их, пока не развернулись»




Прибытие 133-й сд на правый фланг 16-й А. Обстановка на Ленинградском шоссе. Положение на фронте группы Захарова. Противник продолжает наступление против левого фланга 30-й А. Образование бреши между 16-й и 30-й армиями. 7-я тд и 14 мтд немцев получают задачу выхода на канал Москва – Волга. Г. К. Жуков просит удержать Рогачево.



Чтобы парировать угрозу, возникшую в результате прорыва противника, на Дмитровское направление перебрасывались части с других участков. Вновь, как и в случае с 8-й тбр, источником пополнений стал Калининский фронт. Западному фронту была передана 133-я сд (командир – генерал-майор В.И. Швецов). Соответствующее указание Ставки было передано командующему фронтом И. С. Коневу еще в ночь на 23 ноября[85], и выбор этого соединения был не случайным. Эта кадровая дивизия была сформирована до войны в Сибири и хорошо показала себя в боях под Ярцево и Андреаполем. Ее пытались отправить под Москву еще в октябре, но немцы перехватили железную дорогу, и проскочить успела только часть эшелонов. В них было по одному батальону от каждого полка и некоторые вспомогательные части. Несмотря на такое резкое сокращение численности, соединение генерала Швецова вновь отличилась в боях за Калинин. Поэтому 24 ноября И.С. Конев посетил командный пункт дивизии, лично поставил задачу по отправке на новое место и поблагодарил войска за храбрость [86]. На этот раз дивизия перевозилась автотранспортом, большая часть которого была прислана из Москвы. Всего было использовано 778 машин, которые смогли взять весь личный состав дивизии с вооружением, боеприпасами и прочим имуществом. Только конский состав (более двух тыс. лошадей) двинулся своим ходом, и этот переход занял почти неделю[87]. Напротив, передислокация основных сил произошла очень быстро.





Положение на правом фланге Западного фронта 25 ноября 1941 г.



Выехав из района Кушалино (30 км северо-восточнее Калинина) уже в 2.35, 25 ноября голова колонны главных сил дивизии прошла через г. Кимры[88]. Ак 15.00 25 ноября 681-й сп, следовавший впереди, начал сосредотачиваться в районе Федоровки на Рогачевском шоссе[89]. Остальные части дивизии подходили к этому району. Конечно, перемещение такой массы войск не обходилось без стояния в пробках, дорожно-транспортных происшествий и просто остановок. Но в целом переброска 133-й сд произошла своевременно. Ей предстояло сыграть важную роль в дальнейших событиях.

Федоровка расположена в месте, где от Рогачевского шоссе начинается дорога на Ольгово и Яхрому. Соединению предстояло занять не только эту деревню, но и ряд опорных пунктов вплоть до Ольгова. Это произошло не сразу. В первый момент дивизию планировали двинуть в западном направлении.

Подход подкреплений в 16-ю А (кроме 133-й сд в на Ленинградское шоссе в район д. Ложки прибыла 7-я гв. сд) настолько воодушевил командующего Западным фронтом, что он потребовал от 30-й и 16-й армий немедленно организовать наступление для освобождения Клина и Солнечногорска[90]. Как заметил К. Клаузевиц, «энергия, когда она у места, является в высшей степени важным элементом ведения войны». Однако в данном случае одной энергии командующего оказалось недостаточно, и этот приказ Г.К. Жукова оказался слишком оптимистичным. Враг владел инициативой, и наши войска пока, в лучшем случае, успевали только парировать его удары. До широкомасштабного наступления дело не дошло.





Ф.Д. Захаров и А.В. Чапаев – сын легендарного начдива,(командир противотанкового дивизиона 511-го ran 133-й сд в период боев на Рогачевском шоссе). Фотография сделана в начале 1942 г.



Общий позитивный настрой относительно положения в этом районе отражает журнал боевых действий фронта: «Группа Шурова (126 ТБ, МСБ 1 гв. ТБр, 1077 СП) седлает шоссе южнее Пешки, успешно отражая атаки противника»[91]. Эта запись свидетельствует о том, что группировка наших войск в районе Пешек получила общее командование. Ее возглавил помощник командующего Западным фронтом по автобронетанковым войскам генерал-майор танковых войск П.Е. Шуров.


К утру 25 ноября 1077-й стрелковый полк, потеряв более половины бойцов из, и без того малого их числа, (был также ранен и майор З.С. Шехтман), перебрался на южную сторону оврага. К нему на помощь прибыл мотострелковый батальон из 1-й гв. тбр. Продвижение противника вдоль шоссе удалось задержать. Была предпринята попытка вернуть Пешки. Однако противник совершил обход наших позиций с востока через Овсянниково. В 16.24 2-я танковая дивизия доложила, что уничтожила в этом населенном пункте три легких русских танка и ведет атаку на Есипово. В 17.00 на восточной окраине деревни разгорелся тяжелый бой, и вскоре населенный пункт был занят врагом [92].

Оперативная сводка № 3 126-го тб подвела итог:

«Группа танков в количестве 14 шт. из них 1 «КВ», 3 шт. «Т-34» и 10 танков «Т-60» совместно с 1-м гвард. б-ном (это мотострелковый батальон из 1-й гвардейской танковой бригады М.Е. Катукова – Прим. автора) в 15.00 часов 25.11.41 г. атаковала пр-ка в направлении Пешки, которыми и овладела.

Противник, использовав открытый правый фланг бат-на, отрезал путь отхода бат-нов в р-не дер. Есипово. Из числа 14 танков к 18.00 27.11.41 г. вернулись экипажи 3-х танков «Т-34», танки которых: 1 взорвался на мине, 2-й засел в болоте. Судьба остальных 12 танков до сих пор неизвестна»[93].

Таким образом, батальон был полностью «израсходован» за несколько дней. Однако наши части, пользуясь оврагом для прикрытия своей обороны, продолжали оставаться вблизи Ленинградского шоссе на фланге немцев и продолжали попытки вернуть Пешки.

2-й тд немцев удалось отбить контратаки, но сама она продвинуться смогла только до Есипово и развить свой успех не смогла. Это немецкое соединение явно завязло на Ленинградском шоссе. Командование дивизии понимало, что темп наступления стал недопустимо медленным. Еще накануне в ее журнале боевых действий появляется фраза с оттенком самооправдания: «Даже если задача дивизии на 24 ноября нанести удар до реки Радомка не смогла быть выполнена, то возможно сильнейшие вражеские контратаки будут отбиваться при сильнейших потерях для противника»[94]. Таким образом, враг рассчитывал добиться перевеса после перемалывания резервов, которые советское командование вводило в бой.

Однако немецкие высшие инстанции не устраивал такой метод ведения боевых действий, поскольку он мог привести к перемалыванию собственных сил, и к тому же не сулил быстрого результата. А время работало против вермахта. В район Ленинградского шоссе стягивались подкрепления, и путь противнику здесь был перекрыт. Однако, между Ленинградским и Рогачевским шоссе располагалось огромное пространство, где никаких наших войск практически не было. Этот факт таил в себе грозную опасность. Ее прекрасно сознавало и командование 16-й А, и Западного фронта, но ни то, ни другое не имело свободных резервов, чтобы закрыть эту брешь. Можно было только перебросить войска с других участков фронта, положение на которых было чуть менее напряженным. Но эти меры были либо недостаточными, либо запаздывали, поскольку враг владел инициативой и был свободен в выборе вариантов. В результате командир V-го ак генерал Руофф избрал следующий образ действий.

«В связи с сильными русскими контратаками против 2-й тд и 35-й пд командир корпуса после доклада Начальнику Генерального штаба принимает решение: 2-ю тд на ее прежнем фронте сменить 106-й пд и повернуть на восток. Дивизия должна овладеть местностью в районе Холмы и затем быстро продвигаться на Москву через Озерецкое.

Все части, излишние на прежнем фронте, следует немедленно вытягивать на восток»[95].

30-я А в отличие от 16-й никаких подкреплений не получила. Кроме того, в течение последней недели ноября на ее действиях сказывалось отсутствие соседа слева. Считается, что разрыв между смежными флангами 30-й и 16-й армий образовался после падения Клина – 23 ноября.

Однако применительно к событиям 25 ноября это не совсем точно. К этому дню, укрывшись в лесном массиве, охваченном с юго-запада рекой Сестра, а с севера и востока – Лутосней, группа генерала Захарова привела себя в порядок и организовала оборону. Целостность фронта была до некоторой степени восстановлена, и части соседних армий разделяла только р. Лутосня. На ее северном берегу около Спас-Коркодино оборонялась 8-я тбр 30-й А, а на южном – части 17-й кд группы генерала Захарова из 16-й армии. Подразделения соседних армий еще могли поддержать друг друга хотя бы огнем, но реально их возможности были ограничены. Это касалось в первую очередь 17-й кд. Численность ее боевого состава не превышала несколько сотен человек. Так, 91-й кп, оборонявший рубеж Зубово, Струбково, Ельцово, насчитывал 140 человек, при этом конники практически не имели артиллерии. Для кавалеристов серьезным испытанием стала даже атака двух рот пехоты врага[96]. Когда противник перешел в наступление против левого фланга 30-й А, кавалерия соседей ничем не смогла помочь 8-й тбр. И, хотя немецкое наступление задело 17-ю кд только «краем», ее части к концу дня были оттеснены на юго-восток и заняли рубеж Аладьино – Фоминское.

На другом фланге группу Захарова противник не атаковал. Но зато части немецкой 106-й пд успешно «протискивались» на юг между Сенежским озером и лесным массивом восточнее него, спеша воспользоваться разрывом во фронте 16-й А. Это немецкое соединение не обращало внимания на укрывшиеся за Сестрой части последней, и даже оставило захваченные там накануне Бедово и Новое. В перспективе появление противника восточнее Сенежского озера создавало угрозу прорыва через лесной массив к Рогачевскому шоссе, для противодействия которому и предназначалась первоначально вновь прибывшая 133-я сд. Однако ей вскоре пришлось обороняться фронтом на север, а других сил, чтобы прикрыть опасное направление, у 16-й А пока не было. Да и основной задачей для штаба армии в этот день оставалось восстановление обороны на Ленинградском шоссе.





Командование 418-го сп 133-й сд. Слева направо: комиссар Гордеев, командир полковник Мультан, командир группы поддержки пехоты (511 ran) капитан Портянников.



Между тем вслед за походными колоннами 106-й пд на Ленинградское шоссе выходил последний резерв врага – 23-я пд. И с ее действиями будут связаны самые трагические часы существования группы Захарова.

Пока же основные события на правом крыле Западного фронта происходили в 30-й А. В своих воспоминаниях Д.Д. Лелюшенко утверждает, что на ее левый фланг давило около двухсот вражеских танков, которые действовали на направлении Рогачево – Дмитров двумя группировками[97]. Это же количество немецких танков указано и в мемуарах А. В. Егорова. Но у него источником информации является командующий армией.

«– Идите сюда, Егоров, – зовет меня Лелюшенко и подает руку. – Здравствуйте. Умело действовали ваши батальоны у деревни Окулово (видимо, ошибка, правильно Опалево – Прим. автора). На целые сутки задержали противника. Теперь задача не легче. В районе деревни Покровское немцы сосредоточили пехоту и танки. Вот-вот перейдут в наступление. Надо контратаковать их, пока не развернулись. Танки все сохранили?

– Потерь пока не было, товарищ командующий…

– Значит, два с лишним десятка у вас есть. В наше время это сила. Правда, у гитлеровцев ровно в десять раз больше. Но бить их все равно надо. Прикажите своим танкистам действовать так: один снаряд – один немецкий танк»[98].

Однако в действительности к тому моменту немецкие войска тоже были достаточно потрепаны. Группа армий «Центр» доносила 25 ноября, что в танковом полку 6-й тд имелось 17 боеготовых танков, в танковом полку 7-й тд – 40 машин[99]. Итого 57 танков в двух дивизиях. При этом 6-я тд в направлении Дмитрова так и не выступила, а впоследствии была переброшена на Рогачевское шоссе. Что касается 7-й тд, то на протяжении последующих двух недель количество танков в ней то возрастало (за счет возврата машин из ремонта), то уменьшалось, но никогда не превышало 60 шт. Дивизиям противника были приданы батареи самоходных орудий, которые тоже можно считать за танки. По штату одна батарея имела семь самоходок. С учетом потерь это ненамного увеличивает количество немецких танков. Надо заметить, что в 14-й мтд никаких танков, кроме этих самоходных орудий, не было. Впрочем, у врага имелось некоторое количество бронетехники, которую наши войска могли принимать за танки. Например, это были самоходные зенитные установки, которые могли успешно действовать против пехоты.





Зенитная пулеметная установка 418-го сп 133-й сд (командир Третьяков, 1-й номер Горемыко, 2-й Изотов).



Хотя в своем рассказе А.В. Егоров точно называет дату (25 ноября) и приводит некоторые подробности, соответствующие обстановке действительно сложившейся в этот день, само описание боя в районе Покровского явно отражает события нескольких дней и не соответствует фактам, известным из документов как наших, так и немецких. Следует отметить и общий тон повествования. Например, звучит такая фраза: «Как-то полковник Ротмистров вызвал меня на свой наблюдательный пункт…»[100]. Это «как-то» создает впечатление, что войска находятся на одном месте длительное время, хотя дела обстояли совсем не так.

Боевые действия группы Хетагурова между Клином и Дмитровом характеризуются как «подвижная оборона». Суть этого тактического приема можно изложить всего в нескольких предложениях.

Обороняющийся занимает удобные позиции на пути следования противника, стараясь эшелонировать их в глубину. При приближении противника первым вступает в дело боевое охранение. Оно заставляет врага развернуться из походного порядка в боевой и тратить время на подготовку атаки. При ее начале передовые подразделения отходят к основным силам. Потом в дело вступают войска на главной позиции. Пока противник, почувствовав серьезность сопротивления, начинает наращивать силу удара или искать решения путем обходного маневра, проходит значительная часть дня. И тогда основные силы, оставив арьергард, выходят из соприкосновения с противником, чтобы, быстро отступив на 10–12 км, занять оборону в новом месте. На следующий день все повторяется.

При изучении хода боевых действий при обороне группы Хетагурова на шоссе Клин – Дмитров можно насчитать три таких скачка. Первый привел ее к утру 25 ноября в район перед Покровским (передовая позиция на линии Гафидово – Спас-Коркодино, главная – около Доршево), второй, на следующий день, – в район Рогачево (передовая позиция на линии Богданово – Михалево, главная – в Рогачево) и третий, после оставления Рогачево, к району Зверькова (передовая позиция у Синькова, а главная на линии р. Дятлинка).

Для ведения такой обороны (предусмотренной предвоенными уставами Красной Армии) надо обладать определенными подготовкой и опытом (это касается и бойцов, и командиров). Естественно, что все должно быть замаскировано. Хорошо, если имеются засады, желательно танковые, и ложные позиции, занятые небольшими силами. Варианты тактических приемов могут быть довольно разнообразными. Многое зависит от конкретных исполнителей. Блестящий пример таких действий Д.Д. Лелюшенко наблюдал за полтора месяца до своего вступления в командование 30-й А под Мценском, где сражалась танковая бригада М.И. Катукова.

Конечно, подобная тактика не соответствовала пропагандистской версии о том, что под Москвой наши войска везде и всегда сражались за каждую пядь земли, поскольку описанный выше метод предполагает сдачу территории в обмен на время. Видимо, поэтому авторы мемуаров (или те, кто их редактировал) смещают хронологию событий или же, как в приведенной выше цитате, употребляют такие выражения, как «как-то».

При правильном применении этот метод давал возможность меньшими силами сдержать более мощного противника и нанести ему чувствительные потери при минимальных жертвах со своей стороны. В данном случае группировка 30-й А на Дмитровском направлении не позволила немцам воспользоваться наиболее удобной для них дорогой и развить успех, что имело большое значение в тот критический момент. Но, конечно, «шероховатостей» при исполнении избежать не удалось.

25 ноября 1941 г. полковник Г. И. Хетагуров сменил на посту командующего левофланговой группой 30-й армии полковника П.Г. Чанчибадзе. Об этом был издан соответствующий приказ, из которого, помимо фамилии нового командира группы, можно узнать, что ее штаб в тот момент находился в церкви села Рогачево[101]. Передовую линию обороны группы занимали 58-я тд (южнее совхоза Клинский), 107-я мед (в Гафидово и Русино) и 8 тбр (в Спас-Коркодино). Последняя образовывала южный (левый) фланг группы, который упирался в р. Лутосня. В этом районе река течет сначала на запад, а затем, примерно в 3 км от Спас-Коркодино, под прямым углом поворачивает на север. Здесь на западном берегу, имея на восточном плацдармы у Ширяева и Воронино, находился противник. Вторую линию обороны наших войск в районе Доршево занимали полки 24-й кд.

В 8.00 немцы перешли в атаку с плацдармов, которые они захватили накануне. Из района Воронино атаковала 14-я мтд, а от Ширяева – 7-я тд. Сначала противник продвинулся вперед, но к 10.00 его наступление застопорилось. На северном участке наши войска сумели развить сильный танковый огонь из Гафидова и перелесков возле Бабаек. Из немецкого журнала боевых действий следует, что оборона наших войск была построена тактически грамотно и оказалась эффективной. Танки стояли на опушке леса на подготовленных и хорошо замаскированных огневых позициях и препятствовали каждому продвижению пехоты вперед, так как имели отличный сектор обстрела. Поэтому немецкий батальон стал ждать прибытия штурмовых орудий, которые должны были занять позицию против этих танков, и готовиться к обходному маневру[102].

Южнее, в полосе 7-й тд, враг также отметил жесткое сопротивление. Наступление немцев на Спас-Коркодино тоже было встречено огнем пулеметов, минометов, противотанковых орудий и танков. Поэтому продвижение вперед шло достаточно медленно. Немцы пытались охватить населенный пункт с юга. Этому маневру могли бы воспрепятствовать части 17-й кд, но как уже было сказано, они были слабы, и с небольшими усилиями со стороны противника были отброшены со своих позиций.