Извращенные сердца

Она сверкнула глазами, но ничего не сказала.

— Держись, — приказал я, затем поднял ее бедра на свои плечи, раскрывая ее для меня, прежде чем погрузиться обратно. Она застонала, покачивая бедрами.

Мне нравилось, что она не пыталась приглушить свои стоны. Она давала мне понять, как сильно любит, когда я ее облизываю. Я лизал ее сильнее и быстрее, глубоко погружаясь с каждым движением. Она начала дрожать и задыхаться, ее тело напряглось как тетива лука за мгновение до того, как она закричала. Ее бедра отчаянно задвигались в моей хватке, и я ухмыльнулся, прижавшись к ее разгоряченной плоти. Она попыталась опустить ноги, когда перестала дрожать, но я удержал ее.

— Ох, нет, Джем. Стой спокойно и дай мне мою награду. Это самая лучшая часть, — прорычал я, и, как и ожидалось, она задрожала; и еще больше ее похоти просочилось наружу.

Я легонько лизнул ее, стараясь держаться подальше от ее сверхчувствительной точки. Вскоре напряжение покинуло ее конечности, и она снова начала двигать бедрами, приоткрыв рот.

Я внимательно наблюдал за ней, не желая подходить слишком близко. Хотя она все еще была неопытна, она могла кончить прежде, чем я успею отступить.

С последним долгим поцелуем я отодвинулся и одарил ее своей самой высокомерной улыбкой. Она даже не отреагировала, слишком ошеломленная тем, что только что произошло. Я видел вопрос в ее глазах, возможно, почему я остановился.

Я вытер подбородок и выпрямился. Джемма опустила руки, но продолжала стоять, прислонившись к клетке.

— Так есть ли у меня причины быть самодовольным?

— Есть, — призналась она, задыхаясь.

Я поцеловал ее. Джемма всегда была честной, вот что я всегда ценил в ней.

— Хочешь еще? — спросил я.

Прикрыв глаза, она кивнула. Я сбросил шорты и приподнял Джемму повыше, прислонив ее спиной к клетке. Затем медленно опустил ее на свой твердый член, не отрывая глаз от ее лица, смотря, подходит ли ей сейчас эта поза. Она все еще была тесной, и мне пришлось двигаться медленно, но на ее лице не было никаких признаков боли.

— Боже, Савио, — выдавила она, когда я полностью погрузился в нее.

Я дерзко ухмыльнулся, и ее губы сжались.

— Я не называла тебя Богом.

Я заставил ее замолчать своим первым глубоким толчком, прижав ее спиной к клетке. Голова Джеммы откинулась назад.

— Нет, — прорычал я. — Ты будешь смотреть, как я тебя трахаю.

Она встретилась со мной взглядом. Она никогда бы не призналась в этом, но она была возбуждена моей доминирующей стороной. Вскоре я установил более быстрый ритм. Я переставил ноги, занимая более удобное положение, мои пальцы впились в ягодицы Джеммы, когда я вошёл в нее с глубокими, жесткими толчками, которые заполнили спортзал грохотом клетки.

Когда мы оба кончили, я опустился на пол с Джеммой на коленях. Она безвольно повисла в моей руке.

— Это то, что я называю хорошей тренировкой, — сказал я.

Джемма рассмеялась.

— Я просто рада, что никто не пришел.

— Даже если бы мои братья пришли сюда, они бы знали, что это не звук сражения.

Джемма застонала, прижимаясь лицом к моему горлу. Я погладил ее по спине.

— Ничего не болит?

— Завтра я буду вся в синяках.

— Это желаемый результат боевой подготовки.

***

Вернувшись домой, мы устроились на диване, чтобы провести еще один вечер в кинотеатре. На этот раз квалификационная гонка Адамо стала самой крупной гонкой года. Мой брат, как всегда, вел машину как сумасшедший.

Я мог сказать, что Джемма о чем-то задумалась.

— Почему у тебя проблема с проявлением настоящих эмоций? Как и то, что ты чувствуешь ко мне.

Блядь. Я не отрывал глаз от экрана. Эмоции были обузой. Мое прошлое доказывало это снова и снова.

— Я показываю тебе, что чувствую к тебе. Сегодня уже дважды.

Джемма потянулась к пульту дистанционного управления и убавила громкость.

— Я не это имела в виду.

— Ну же, Джем, не порть этот вечер эмоциональной ерундой. Я женился на тебе, чего еще ты хочешь?

Я взял у нее пульт и снова прибавил громкость.


Джем повернулась к экрану с каменным выражением лица.

— Ты говоришь так, будто сделал мне огромный подарок, женившись на мне. Словно я должна быть благодарна тебе за то, что ты соизволил покончить со своими мужскими похождениями ради меня. Ты никогда не прикладывал к этому никаких усилий, — она подняла палец с обручальным кольцом. — Если это твой способ показать, как сильно ты заботишься обо мне, то ты идиот.

Она вскочила на ноги и зашагала прочь. Застонав, я откинулся на подушки. Вот почему я никогда не утруждал себя отношениями. Глядя, как Джемма исчезает наверху, я не мог оставаться на диване. Когда другие девушки убегали ранеными, мне было наплевать, но с Джем все было по-другому, и не только потому, что мы были женаты.

Я встал и последовал за ней наверх, где обнаружил ее на своей стороне кровати. Дрожание ее плеч было хорошим показателем того, что она делала. Чувствуя себя самым большим мудаком, я вошел внутрь и скользнул на кровать позади нее. Джемма могла быть крутым бойцом, но ее сердцевина была очень мягкой. Обняв ее сзади, я поцеловал ее в шею.

— Не плачь, Джем. Я ненавижу видеть твои слезы. Они словно бьют меня прямо в сердце.

Она ничего не сказала, только упрямо смотрела вперед.

— Наш отец не проявлял никаких эмоций. Вероятно, у него их не было, как и у Нино. Только мой брат не садист… ну, для тех, кто ему дорог, — я сделал паузу. Путешествие по полосе воспоминаний было тем, чего я избегал любой ценой. — Римо и Нино никогда не были детьми, которые любили прикосновения, но я ужасно обожал обниматься и был слишком чувствителен для того окружения, в котором родился. Немного как Адамо, только я очень быстро избавился от этой раздражающей черты.

Джемма перестала плакать и теперь была вся во внимание.

— Проблема состояла в том, что мой отец скорее убил бы меня, чем проявил хоть какую-то привязанность, а моя мать действительно пыталась убить меня… Римо и Нино сражались с собственными демонами, и как только мы оказались в школе-интернате, окруженные незнакомцами и потенциальными врагами, я быстро научился скрывать от них свои эмоции. Они сообщили об этом нашему отцу и, вероятно, другим членам нашей предательской семьи. Позже, когда мы с братьями находились в бегах, скрывать свои эмоции за сарказмом и юмором было хорошим способом помочь Римо. Он не должен был беспокоиться обо мне. У него и так было достаточно забот, поэтому я использовал свой сарказм как броню. Таким образом, он мог сосредоточиться на том, что было действительно важно: отвоевать нашу территорию обратно. Это стало моей второй натурой, Джем. Используя сарказм и шутки, чтобы выйти из эмоциональных ситуаций. Это не значит, что у меня нет эмоций. Просто значит, что я плохо умею их показывать.

— Да, это так, — она повернулась в моих руках и посмотрела на меня своим опухшим лицом. Я поцеловал ее в красный кончик носа, как делал это до того, как она действительно стала моей. — Значит, у тебя есть ко мне чувства?

Я притянул ее ближе.

— Да, у меня есть чувства к тебе. Их очень много.

— У меня тоже есть чувства к тебе, — поддразнила она.

Я поцеловал ее.

— Когда-нибудь я возьму себя в руки, я обещаю.

— Все чего-то боятся.

— Как и ты моего члена.

Она прищурилась, потом со смехом покачала головой.

— Хорошо.

Я погладил ее по щеке.

— Не пойми меня неправильно, и я знаю, что сейчас не самый подходящий момент, чтобы перекинуть эту тему, но…почему ты боишься делать мне минет?

— Я не боюсь, — упрямо сказала она.

Я приподнял одну бровь.

— Кто сейчас лжет о своих эмоциях?

— Я не лгу! — она села с милым рычанием, хмуро глядя на меня. — Ты меня дразнишь, чтобы я это сделала, да?

— Никогда, — ответил я.

Она потянулась к моим спортивным штанам, и я помог ей снять их. Мой член вырвался на свободу, уже ожидая своего особого обращения. Джемма придвинулась чуть ближе, и я чуть не рассмеялся, увидев выражение сосредоточенности на ее лице.

— Заткнись, — пробормотала она.

— Я ничего не говорил.

Джемма опустила голову и уставилась на мою татуировку.

— Не уверена, что мне это нравится. То, что за мной наблюдает этот бык, выводит меня из себя.

— Нам с ним нравится видеть тебя так близко к члену.

Джемма закатила глаза.

— Если ты боишься, то не…

Ее губы сомкнулись вокруг моего кончика, и мои слова замерли в стоне. Видеть пухлые губы Джеммы вокруг моего члена было почти достаточно, чтобы заставить меня кончить. Неопытность Джеммы быстро проявилась, когда ее зубы встали на пути, попытавшись сосать меня. Я сдержался, не желая ставить ее в неловкое положение, давая указания, но вскоре стало слишком много зубов.

Я зашипел, когда зубы Джеммы снова поцарапали меня, и мягко надавил ей на шею, чтобы она повернулась под другим углом.

— Только не жуй его. Я не прочь поиграть в какую-нибудь грубую игру, но мой член не кость.