Искупление грехов

— Такой вариант не хуже и не лучше других, — поддержал меня Нож. — Сидеть на одном месте с нежитью под боком страшно.

— Да, чем дальше от них, тем лучше, — согласился Эр-нори. — Я поддерживаю.

— Я тоже, — сказала Пятнашка.

— Ну тогда поднимаемся и уходим.

Отряд вышел из башни и направился вглубь Пущи. Впереди шёл Кирри и разведчики, затем три наших десятка, за ними толпой — ааори, а замыкали процессию ещё два наших десятка и нори Лысого. Пуща была темна и пуста. Даже змеи и те попрятались вблизи от нежити. Только к полудню появились первые следы зверей. Справа от нас то и дело появлялись каменистые холмы, но они поросли лесом и для нового убежища не подходили.

Есть хотелось всё больше и больше. Повезло нам только во второй половине дня. До заката оставалось ещё часа три, когда деревья справа расступились, открывая совершенно лысый каменный холм — да, к тому же, увенчанный руинами очередной башни.

Башня была точной копией предыдущей, когда была цела. Шагов тридцать в основании — и постепенно сужалась к верху. Первый ярус башни уцелел, но дверь на втором была засыпана обвалившейся кладкой. Войти удалось через узкий пролом с другой стороны. Половина второго яруса была завалена каменными обломками до третьего яруса — а вторая половина более или менее ровная. Из кусков дерева немедленно соорудили костёр и приступили к готовке. Рядом с башней из основания холма бил ключ, и бойцов послали пополнить запасы воды.

У стены обнаружилась лестница вниз — на первый ярус. Я засветил огонёк и спустился, оказавшись в треугольном помещении с двумя проходами в углу. За первым проходом обнаружилась полукруглая зала с отсеками по внешней стене. Подойдя поближе, я понял — это были тюремные камеры. Прутья решеток окислились и покрылись налетом, а деревянные нары, крепившиеся к стене, сгнили — их остатки лежали на полу. На стене болтались цепи, которые когда-то их удерживали.

В помещении, где в старые времена сидели тюремщики, ничего интересного не было — только кучки трухлявой древесины, оставшейся от лавок.

— Шрам, ты тут? — голос Пятнашки донёсся от лестницы. Девушка спускалась с факелом в руке, и я вышел ей навстречу. — Нашёл что-нибудь интересное?

— Там была тюрьма. Целых пять камер, — сообщил я. — Больше ничего, всё давно в труху рассыпалось. А вон там ещё не смотрел. Идём вместе?

— Ага.

Первым в проход прошёл я, за мной — Пятнашка. И не успел я оценить обстановку, как под моей ногой что-то громко хрустнуло. Девушка сообразила раньше меня и выдала удивлённое «Ой!». В комнате лежали скелеты — самые настоящие. На многих сохранились элементы брони, оружие и какие-то клочки одежды. Человеческий скелет — вещь здесь невиданная, потому что мёртвые становятся нежитью, и скелет у неё совсем другой. Здесь скелеты были именно людские — в этом не было никаких сомнений. Все пропорции сохранены, никаких изменений — нет.

У дальней стены застыл их убийца — скелет странной твари, каких я ещё не видел в своей жизни. Подойдя ближе, я рассмотрел мелкие полупрозрачные чешуйки вокруг костей.

— Что это? — удивилась Пятнашка, останавливаясь рядом.

— Что-то очень древнее. И очень-очень страшное, — ответил я. — Совсем другое. Я о таких никогда не слышал, а ты?

— Я тоже…

— А вот я слышал… Когда были Приливы, — раздался за спиной голос Пуза. Обернувшись, мы увидели его и Зенку, входящих в комнату, — главной силой изменённой армии были наездники на ящерицах. Ящерицы были здоровые. Может, это она?

— Может, — согласился я и начал отодвигать костяк. — Сейчас узнаем.

У стены обнаружился ещё один человеческий скелет, но вот тут уже никаких странностей — деформированные ноги, руки, челюсти. Явно изменённый.

— Как он сюда пробрался? — удивилась Зенка.

— Через дверь, скорее всего, — пожала плечами Пятнашка. — Должен был пролезть, даже с его размерами. А может, и через крышу — кто знает. По лестнице он бы точно прошёл.

— Шрам! Ты тут? — по голосу явно Нервный.

— Тут! — отозвался я.

— Поднимись, тебе надо это видеть! — прокричал тот и, судя по звуку шагов, убежал наверх.

Все вчетвером мы устремились по лестнице вверх. Наш отряд столпился у бойниц с юго-западной стороны. Я протолкался к одной из бойниц, оттеснив Оруна и Ос-ини, и тоже посмотрел. На расстоянии трёх переходов над лесом поднимался густой чёрный дым. Он валил из трёх мест, что хорошо было заметно в лучах заходящего солнца.

— Когда появился? — поинтересовался я.

— Совсем недавно, — ответил Орун. — Сначала была вспышка, и появился первый, потом ещё одна — второй…

В этот самый момент в лесу что-то вспыхнуло, и из-за деревьев повалил четвёртый столб дыма.

— Не знаю, что это… но оно приближается, — проговорил я. — Лучники, к бойницам! Одну, что повыше — для дозорного! Нож, Хохо, Эр-нори — готовьте оборону у пролома. Лысый, раскидай своих. Девушки, заканчивайте с ужином. Только быстро!

Пока заканчивали с ужином, пока закидывали в себя обжигающую пищу — в небо потянулись ещё два дымных столба. Последний в темноте уже было не разглядеть — но вспышка была видна хорошо. А ещё было видно, что в Пуще от подобных вспышек начался пожар. Багровое зарево в тех местах наводило на мысли, что так быстро пожар не закончится.

— Ну… могли бы и раньше догадаться, — заметил стоявший на дежурстве Кирри, когда я подошёл к нему. — Лес-то сухой стоит. В Форте у нас за всё время один дождик был… и сюда, кажется, не добрался.

— Ну видишь, я догадаться не смог, — огрызнулся я. — Но вот что могу тебе сказать — если ветер не переменится, мы станем жертвами этого пожара. Пламя-то идёт на нас.

Я немного лукавил. Пламя несло не прямо на нас — пока оно распространялось чуть в сторону. Но я почему-то был уверен, что пожар будет становиться шире, и нас зацепит.

После еды меня потянуло в сон, и я пристроился на каменной осыпи, подложив под голову рюкзак и приказав будить меня в любое время, что бы ни произошло.





— Касан!


Главное — не оборачиваться сразу. Мальчик в чёрных брюках втянул голову в плечи и продолжил идти. Мимо неторопливо плыл сетчатый забор спортивной площадки. Слишком неторопливо. И слишком далеко до автобуса.

— Касан! А ну стоять!..

Мальчик, которого звали Касан, перевёлся в эту учебку только в начале года. Всего месяц назад! Он искренне недоумевал, как за один месяц к нему уже успела прицепиться местная шпана. В трёх предыдущих учебках удавалось продержаться хотя бы три сексты занятий. Но в этот раз его невзлюбили почти сразу.

Касану очень надо было дойти до остановки автобуса, где могли быть взрослые — но он не успел. Сзади подбежал парень постарше и сбил его с ног.

— Касан, ты чё, оглох? Я те сказал — стоять! — парень остановился и лениво пнул лежащего на земле Касана. Рядом остановились двое его дружков.

— Слышь, Нойги, да он просто тупой! — проговорил один из них. — Смотри, как в свой рюкзак ткнулся!

— Ты тупой, Касан? Или глухой? — спросил Нойги.

— Нет, — выдавил из себя Касан, поднимаясь и ссутулив плечи.

Он непроизвольно сделал шаг к решётке спортивной площадки, прижавшись к ней спиной — и трое хулиганов из учебки, ухмыляясь, окружили его. Как стая хищников — беззащитную и очень глупую добычу.

— Чё нет-то, Касан? Не тупой? Или не глухой? — не унимался Нойги.

По мнению Касана, если он уже ответил, то точно — не глухой. И значит, отвечая на вопрос Нойги, говорил он только о своей тупости. Но объясняться — это гарантированно получить по лицу.

Касан тоскливо проводил взглядом стайку девочек, прошедших по дорожке в сторону остановки. Они с интересом глянули на происходящее, но вмешиваться не стали.

— Он глухой, точно! — заметил всё тот же дружок Нойги. — А может, просто больной? Смотри, пялится в пустоту!

Все трое рассмеялись.

— Больной! Скажи сразу — шизик! — рассмеялся молчавший до этого хулиган. Звали этого мальчика Снети, но все звали Рыжим. Потому что такого оттенка волос больше ни у кого не было. И учился он с Касаном в одном классе.

— Точно, шизик! — обрадовался Нойги. — Слышь, шизик, ты куда шёл?

Касан решил не отвечать. Иногда это помогало, и его отпускали, иногда не помогало — и тогда его били или отбирали деньги. Сценарий везде, где он учился, был похож. Отец и мать в детстве всегда ругали Касана за драки, и он не дрался. И он всегда не понимал — неужели таких, как Нойги, не ругают родители?

— Шизик! — в хилую грудь прилетел чувствительный удар. — Ну-ка вернись к нам! Ты куда шёл-то?

Больше молчать было нельзя. А может, убежать? Касан раньше всегда старался убежать, пока в одном из таких побегов его не догнали. Об этом ему напоминала ноющая во время холодов нога — двойной перелом. Тогда на его проблему впервые обратил внимание отец, и его в первый раз перевели из одной учебки в другую. Но вот, что Касан понял — ему нельзя было молчать.

— Домой…

— Домо-о-ой! — заржала шпана. — К мамочке и папочке под крылышко. Да, шизик?

Ну вот и новое прозвище. Кем он только ни был. Как же хочется домой… закрыться там в комнате, почитать книжку, залезть в новую игру на приставке… про отряд героев… Как же это всё далеко…

— Слышь, ты отвечать будешь, шизик?

— Зачем?..

Сорвалось само! Он не хотел!.. Глаза Касана сразу стали испуганными, но слово вылетело, и назад его не вернёшь.

— Слышь, Нойги… Он думает, что нам не надо отвечать! — удивился Рыжий.

— А нам отвечать надо, шизик! — Нойги зло посмотрел на Касана. — В отличие от тебя, мы ребята серьёзные!

В доказательство серьёзности он врезал Касану по носу. Мальчик схватился рукой за лицо и почувствовал струящуюся по верхней губе кровь.

— И чтобы ты не забывал об этом… — новый удар, теперь в живот, — …ты нам теперь должен, шизик!

Касан увидел заносимый над ним кулак и понял, что сегодня терпеть не будет. Изо всех сил он рванул в сторону остановки, сбивая с ног удивлённого Рыжего. Рванул как умел, а умел — неплохо. Тренеры в учебках всегда хвалили его быстрые ноги. Сзади раздался топот преследователей. Очень уж Нойги хотел объяснить Касану, сколько тот им должен — и какой график платежей будет. Но не сегодня. Всё не сегодня. Сегодня Касан успел к автобусу и заскочил в салон. Дверь за ним закрылась, и шпана осталась снаружи, отстав от него на сотню шагов.

Оплатив проезд, Касан достал платок, прижал его к носу и пробрался в конец салона — где на него не будут кидать любопытные взгляды. Вышел он через две остановки, неподалёку от дома. Затравленно огляделся, пытаясь понять, нет ли поблизости местной шпаны, быстро прошёл через двор и юркнул в парадную. Надо было пробраться в ванную, чтобы не увидела бабушка — смыть следы стычки и спрятаться в своей комнате. А потом придумать план, как прогулять пару дней, пока Нойги не успокоится. Плохо, что Рыжий в его классе. Всегда знает, что Касан пришёл учиться.

Стоило мальчику подойти к двери ванной, как вокруг всё затряслось — и сверху донёсся голос: «Шрам, тут у нас гости!».



Я открыл глаза, прогоняя остатки очередного странного сна. В нём я понял чуть больше, чем ничего. Но там были шикарные самодвижущиеся повозки — «ав-то-бу-сы»! Никого в них запрягали, внутри люди сидят… Шумные только.

— Шрам! — оказывается, разбудил меня Нож. — У нас гости. Поднимаются к башне.

Костёр уже потух, но внутри башни было тепло. Бойцы сидели тихо, стараясь не выдать себя. Растирая отлёжанные на камнях бока, я подобрался к бойнице, к которой привёл меня Нож, и несмело выглянул наружу. Пока я спал, ситуация изменилась, Пуща продолжала гореть, но теперь пожар раздался вширь — как я и предполагал. На границе леса и холма появилась группа из трёх десятков человек. Троих тащили на импровизированных носилках.

Когда группа добралась до стены, я услышал их разговор: