Искаженная Страна Чудес

 * * * 



ПРОЛОГ

― Скажи мне, Элиссон, ты помнишь, каково падать?

Я неотрывно продолжаю смотреть на шахматную доску.

Я ненавижу говорить на эту тему, и Эвер прекрасно об этом знает. Но вместо того, чтобы встать и выйти из-за стола, я остаюсь, потому что он единственный здесь, кто так же хорош в этой игре, как и я.

― Нет, ― бормочу я, кусаю нижнюю губу.

Я внимательно изучаю его край доски и протягиваю руку, собираясь сделать ход слоном. Королева... Если мне удастся взять королеву, то победа у меня в кармане.

― Ты лукавишь, ― подмечает он, и его тон довольно задорен. ― Я могу это утверждать, потому что ты практически доела свою губу, а это типичный признак, что ты врешь.

Я медленно поднимаю глаза и ловлю его взгляд, поражаясь тому, как спустя столько лет ему все еще удается так раздражать меня. Эвер Харт ― двадцатидвухлетний убежденный социопат с огромными голубыми глазами и черными словно смоль волосами, длиной чуть ниже ушей. Социопатия ― это то, что привело его сюда, в дом Кэрролла для трудных подростков. Он достиг совершеннолетия четыре года назад, но суды не приговорили его к тюрьме, потому что постановили, что он не осознает своей ответственности за многие преступления, совершенные в подростковом возрасте, и определили его сюда еще на десять лет.

С самого начал я не имела ничего против, так как это означало, что мой друг еще десять лет будет со мной, потому что мне, вероятно, суждено провести здесь всю жизнь. Но порой я желаю, чтобы он научился быть больше другом, чем врагом.

― Я сосредоточена и делаю так, потому что пытаюсь сконцентрироваться, ― отвечаю я, огрызаясь.

Он смеется, кивает головой и пожимает плечами. Я откидываю свои светлые волосы за плечи, прежде чем вернуть слона обратно на доску. Внезапно у меня пропало всякое желание продолжать эту игру.

То же случилось в прошлый раз.

Именно это заставило меня бежать.

Вот почему Королева решила, что я у нее в руках. Она жаждала войны, потому что я была незваным чужаком в неизведанной стране. Я отказалась посетить ее королевство, построенное на тирании и кровопролитиях. Именно тогда она и возомнила, что моя голова станет роскошным дополнением коллекции в ее розарии.

Кот... диковинный, черный и такой чертовски прекрасный. Он помог мне отыскать дорогу к зайцу и шляпнику. Человеку, в чьих венах льется ртуть, но он как-то умудряется жить. Заяц был такой же безумный, под стать ему. Они посоветовали мне обратиться за помощью к Белому Кролику, который в свою очередь, перенаправил меня к гусенице.

Тот не был забавным.

Он был неиссякаемым фонтаном загадок и сарказма.

Но потом вновь появился кот.

Он улыбнулся мне и, не произнеся ни слова, побежал.

Я последовала за ним.

Я сбежала.

Я разгневала Королеву.

И она жаждет мести.



ГЛАВА 1

На часах уже половина первого ночи, а я все еще лежу в своей постели, уставившись в потрескавшийся белый потолок над своей головой. Бессонница была одной из моих проблем, пограничное расстройство личности ― второй. Доктор Карпентер утверждает, что вдобавок ко всему у меня чрезмерно бурная фантазия, но я не согласна с ним. То, что я видела, происходило наяву. То, что я чувствовала, было реально. И мне удалось сбежать, сохранив себе жизнь.

― Алиса.

Знакомый шепот эхом раздается по пространству моей комнаты, заставляя меня улыбаться. Эвер любит называть меня Алисой, хотя меня это жутко раздражает. Я слегка приподнимаюсь на локтях, наблюдая, как он проскальзывает в мою комнату, запирая за собой дверь, а затем запрыгивает ко мне на кровать.

― Прости за то, что произошло ранее, ― шепотом говорит он. ― Я понимаю, что ты не любишь говорить на эту тему, потому что тебе никто не верит, но я то верю. Вот почему я задаю так много вопросов, понимаешь?

Я переворачиваюсь на бок, подперев щеку рукой, и понимающе киваю. Он действительно верит мне, и поэтому я должна продолжать убеждать его, что ничего не помню.

Может быть, он и друг мне, но никогда не перестанет ставить свои интересы превыше всего, и я уверена, что он станет настаивать, чтобы я отвела его туда, где это все произошло.

Дерзкий побег за территорию грозит нам продлением срока пребывания здесь.

«Если это еще возможно», ― с прискорбием думаю я.

― Кто из них твой фаворит? ― задумчиво интересуюсь я у него.

― Кот. Походу он был очень крутым. Напомни, как его зовут? ― спрашивает он, поворачиваясь ко мне лицом.


Кровати, на которых мы спим, слишком маленькие и не рассчитаны на двоих, но я всегда освобождаю ему местечко, а он делает все возможное, чтобы занимать как можно меньше пространства.

― Я и не спрашивала.

― Вот как.

Я вздыхаю, когда он начинает ерзать на кровати, сцепив свои руки за спиной. У него на языке вертится еще масса вопросов, но мы не можем допустить, чтобы нас засекли в одной комнате. Это грубое нарушение правил, и один из нас может оказаться запертым в белой комнате на целые сутки. Камера осознания проступков создана специально для того, чтобы заставить того, кто находится здесь, понять, что достаточно просто одной закрытой двери, чтобы реально сойти с ума. Они усаживают нас на мягкое белое кресло, пристегивают ремнями и оставляют свет включенным, чтобы мы ничего не могли видеть, кроме белых стен, давящих на нас.

Мы называем это Троном Безумия.

Они же называют это необходимостью, помогающей держать «трудных» подростков под контролем.

Я была на троне лишь один раз, в то время как Эвер побывал там уже трижды. Но это все равно не мешает нам оставаться друзьями и прятаться в одной комнате по ночам. Им еще не удавалось обнаружить нас, и теперь мы предельно осторожны, чтобы быть уверенными, что они никогда и не сделают этого.

― Чем ты хочешь заняться сегодня ночью, Алиса? ― Его вопрос нарушает тишину.

Этот вопрос он задает из раза в раз каждую ночь, когда ему удается улизнуть из общежития для мальчиков в женскую часть учреждения.

― Просто спать, ― коротко отвечаю я.

Тот же самый ответ, что и всегда.

Я прекрасно знаю, что Эвер хочет от меня большего, но я совсем не похожа на ту отчаянную девчонку, которой была когда-то в неведанной мне стране.

Сейчас я просто внешняя оболочка той девушки, которой, как убедилась, я могла бы быть.

Эвер разочарованно вздыхает, подсовывая свою руку под мое тело и притягивая меня ближе к себе. Однажды я снова стану отчаянной девушкой, и, возможно, тогда он увидит меня такой, какой я могу быть, а не той, кем я являюсь в данный момент.

И, может быть, тогда...



ГЛАВА 2

Мне крайне не нравятся мои сеансы с доктором Карпентером.

Лежать на кушетке, накрепко сцепив руки на животе и бесцельно уставившись в потолок, пока он снова и снова задает мне одни и те же вопросы. Он убеждает меня, что хочет помочь мне разобраться в себе и понять, что все это происходило лишь в моей голове, но я не верю ему.

Похоже, он тоже не верит мне.

Однако сегодня все иначе.

Он поприветствовал меня, когда я появилась в его душном кабинете, попросил меня лечь на кушетку и больше не проронил ни слова. Я понимаю, что он ждет от меня рассказа обо всем, что тревожит меня, но у меня нет особого желания беседовать на эту тему.

― Вы спали прошлой ночью, мисс Грифон? ― в конце концов, задает он вопрос, нервно пощелкивая ручкой.

― Нет.

― Вы соблюдаете предписанный вам режим? ― продолжает выпытывать он.

― Да.

Доктор Карпентер тяжело вздыхает.

― Думаю, что вы лжете. Точнее, я знаю, что это ложь. Санитары доложили мне, что вы не приходили последние пару ночей, чтобы принять лекарство. С чем это связано, Эллисон?

― Потому что мне не нравится, что происходит после приема этих таблеток, ― отвечаю я, посмотрев в его сторону.

У него жесткие рыжие волосы и глаза, такие зеленые, как сад, из которого я сбежала, а душа такая тусклая, как мои ощущения по возвращении домой. Золотая оправа очков напоминает мне о приглашении, полученным мной, на которое я ответила отказом. По моему телу пробегает дрожь, и отворачиваюсь, сосредоточившись на ясном голубом небе за окном его кабинета.

Я думаю, что одна из причин, по которой мне так неуютно рядом с доктором Карпентером заключается в том, что он пробуждает во мне гораздо больше воспоминаний о том проклятом месте, чем я хотела бы оставить при себе.

― Как ваше общение с мистером Хартом в эти дни?

Он пытается задеть меня. Мне даже не нужно смотреть на него, чтобы понять, что на его обветренных губах сейчас гостит ехидная улыбка. Каждый раз, когда я отказываюсь говорить о себе, а это случается чаще, чем я соглашаюсь, он непременно поднимает этот вопрос, пытаясь подловить меня.

Я еще ни разу не оступилась и не планирую рассказывать ему больше, чем нужно знать о моих взаимоотношениях с другом. Это только усилит его желание разлучить нас.

― Отлично.

― Я подумываю о том, чтобы перевести его, ― продолжает он.

Мое дыхание становится сбивчивым, и я тут же сажусь на кушетке и поворачиваюсь к нему лицом. Выражение его лица, когда он кивает мне, говорит мне о том, что, несмотря на всю нашу осторожность, он нас раскусил. Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и вскакиваю с места.