И про тебя там написано

Глаза вновь исчезли за волосами. Она защелкнула сумку и направилась к двери, где пробка уже рассосалась. Моя двадцатка лежала на столе, и никому до нее не было дела, как до расплющенной трамваем бутылочной крышки.

— Эй, вы! Как вас там? Лея!

Эта тупая овца даже не обернулась.

В автобусе я сидела рядом с Петровной и рвала на тысячу клочков флаер «Недели книги», который прихватила на выходе из библиотеки. Две трети учеников, как и ожидалось, после чтений испарились. Фрау Майер обреченно смотрела на жалкие остатки класса. Пусть спасибо скажет, что хотя бы мы возвращаемся с ней в школу, — так нет, она еще рожи корчит.

— Ты слушала, что эта швабра читала? — спросила я Петровну. — Поняла, о чем там?

— Ну так себе. Развод, все такое.

— Не только. Там про девчонку было.

— Я потрясена, — зевнула Петровна.

— Нет, ты послушай. У нее все как у меня. У этой девчонки из книги.

— Офигеть. — Если она продолжит в том же духе, то скоро вывихнет челюсть.

— Нет, правда, Петровна! И говорит она то, что я всегда говорю.

— Да каждый второй несет такую же чушь, как ты.

У меня возникло чувство, что она просто не желает меня понимать.

— И имя-то какое чудное — Лея Эриксон, — зашла я с другой стороны.

— Точняк псевдоним.

— Что-что?

— Ну, на самом деле она наверняка какая-нибудь Клаудия Мышепуккер. И издательство придумало ей имечко получше. Они всегда так делают — все приукрашивают. Чтобы люди над ней не ржали, а решили: клевая тетка, надо купить ее книжку.

Ничего клевого в этой тетке не было. Но смеяться мне тоже как-то не хотелось.

Фрау Майер, покачиваясь вместе с автобусом, подошла к нам.

— Я хотела спросить, как тебе эта книга, Ким, — проговорила она. Взгляд у нее был доброжелательный, из серии «Если поднапряжешься чуток, так и быть, четверку с минусом поставлю».

— А что сразу я? — недоверчиво пробормотала я. С чего она ко мне привязалась?

— Я наблюдала за тобой. Ты слушала очень внимательно.

— Ну а что мне еще было делать?

— Я никогда не видела на лице у ученика такого выражения.

Я рефлекторно схватилась за подбородок, ощупала нос и щеки. Вроде всё в порядке.

— А вам-то книжка понравилась? — поинтересовалась я. Как известно, нападение — лучшая защита.

— По-моему, для подростков самое то. Очень жизненно написано.

У меня застучало сердце.

— Но шедевром не назовешь, — добавила фрау Майер. — Ты много читаешь?

Наверное, стоило соврать — может, она бы поставила мне оценку повыше. Но я сказала как есть:

— Да я вообще не читаю.





* * *


После школы Петровна предложила пойти в парк. В последнее время она завела моду ходить в парк и сидеть там под деревом. А раз мы подруги, я хожу с ней. Пока Петровна пялится в пространство и время от времени черкает что-то на ладони, я делаю домашку. В смысле, списываю то, что Петровна успела сделать на переменах.

Но сегодня нам ничего не задали. Ведь мы ходили на чтения. Правда, фрау Майер грозилась дать задание по тексту. Но потом, видимо, решила, что нечестно грузить именно тех, кто вернулся с ней в школу. И тут я с ней совершенно согласна.

— Но вы все-таки поразмышляйте об этой книге, — сказала фрау Майер на прощание. — Мы еще будем подробно ее обсуждать. И кстати, это повлияет на оценку по немецкому.


— Бли-и-и-ин… — протянул Франц. Его живо поддержали остальные четверо, добравшиеся до школы. — Что она там вообще читала? Кто-нибудь слушал?

— Может, придется ее даже прочесть, книжку-то, — ядовито сказала фрау Майер и посмотрела при этом на меня. Я отвела взгляд.

— Еще раз: как она называлась? И как зовут тетку, которая ее написала? — пробурчал Франц.

— «Кретинология для продвинутых», — рыкнула Петровна и взяла меня под руку.

Мы сидели под каштаном. Попы у нас мигом промокли — мы слишком поздно заметили, что трава сырая. Но вставать было лень. Подобрав с земли листок, Петровна водила острым ногтем по прожилкам. Я жевала взятый из дома перекус. Исключительный случай: мама мне что-то дала с собой — в последнее время она постоянно об этом забывает. Бутерброды из цельнозернового хлеба с сыром и салатом. Я выкусывала середину, а корочками делилась с Петровной. Ей еды с собой не давали никогда, даже в первом классе.

— Наверное, мне нужно прочитать эту книжку, — сказала я.

— Какую? — Петровна уже обо всем забыла. Она всматривалась в крону дерева. — Представляешь, этому каштану, может, уже больше ста лет. Он тут рос, когда наших родителей еще в проекте не было.

От ее мечтательного настроя мне сделалось не по себе. Чтобы вернуть Петровну на землю, я показала ей флаер. На нем были имена писателей, принимавших участие в «Неделе книги», их фотографии и названия книг.

— Смотри, как она на фотке выглядит, эта Лея, — сказала я. — Совсем не так, как в жизни.

— Наверно, голову помыла, перед тем как фоткаться.

— А знаешь, как называется ее книжка, Петровна?

— Да отстань уже!

— Нет, не так. Она называется «То, о чем ты никогда не узнаешь». Что она хочет этим сказать?

— Фиг ее знает. Может, иначе эту книжку и назвать нельзя.

Честно сказать, дома я намеревалась пошарить в интернете: вдруг где-нибудь можно скачать книжку бесплатно. Эта Лея обошлась со мной так бесцеремонно — буду я еще деньги тратить на ее писанину! Ей наверняка достанется половина, если не вся сумма; меня душила жаба. Сколько донеров можно купить на эти деньги! Но мне уже было невтерпеж.

— Не знаешь, где ближайший книжный? — спросила я у Петровны.

— Да ты постоянно мимо него ходишь. Возле «Старбакса», — отозвалась она.





2




Петровна пошла в книжный со мной — это было и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо, потому что с ней всегда все проще. Плохо, потому что мне казалось, что такие вещи надо делать в одиночку. Ну, вроде как в туалет ходить. Хотя мы и в туалет частенько захаживаем вместе.

Рядом со «Старбаксом» и вправду обнаружился книжный — никогда раньше не обращала на него внимание. Когда мы вошли, звякнул колокольчик. Но никому до нас не было дела. На полках — книжки, на столах — книжки, на стендах — календари с котиками. Я всегда считала, что в такие магазины ходят только бабульки в больших очках. Но в углу стоял взмокший парень со спортивной сумкой, а чуть дальше, в глубине, маячила даже девчонка нашего возраста. Она с головой ушла в здоровенный том с блестящей обложкой, раскрытый на середине. Я удивилась, как это ей разрешили просто так читать книжку. Она же ее залапает, а залапанную потом кто купит?..

Но все-таки пылью здесь пахло не так, как в библиотеке. Логично, ведь книжки здесь все-таки новые — ну или уборщица меньше халтурит.

— Чем могу помочь? — к нам подкралась женщина с пучком на голове. На шее у нее болтались деревянные бусы. А на ногах были тапочки — неужели она и живет здесь?..

Я захлопала глазами. Я понятия не имела, как покупать книги. В «Тимберленде», например, называешь нужный цвет и размер. А здесь что сказать? «Мне, пожалуйста, что-нибудь в синей обложке, страниц эдак на двести»?

— Мы хотели узнать, — Петровна подтолкнула меня вперед. — У вас есть книжка Леи Как-то-там?

— Леи Эриксон? — дама в деревянных бусах понимающе заулыбалась.

Я кивнула. И откуда она знает эту Лею?

— Она что, такая известная? — Петровна, как всегда, читала мои мысли.

— Прекрасная берлинская писательница, — отозвалась дама в бусах.

— Мы были в библиотеке, где она читала свою книжку, — призналась я. Голос у меня оказался какой-то писклявый.

— А, «Неделя книги»! — просияли Бусы. — И как вам?

— Дерьмо дерьмом, — ответила Петровна. — Никто не слушал. Кроме нее, — она ткнула в меня пальцем. Я наступила ей на ногу: еще не хватало, чтобы она поведала Бусам, почему я слушала эту Лею. В конце концов, это мое глубоко личное дело.

— У вашего поколения чтение не очень популярно, — сказали Бусы.

— Я бы выразилась иначе, — вежливо ответила Петровна. Они улыбались друг другу, словно были когда-то лучшими подругами, а потом в хлам разругались и вот только недавно опять начали здороваться.

— Так какая книга Леи Эриксон тебя интересует? — Бусы повернулись ко мне.