Хрустальные Звёзды

А Макс успел-таки от души пихнуть сестру кулаком в спину.





Глава 2




Ноябрь – самый тяжёлый месяц в году. Не успеешь глаза открыть, как стылая темень падает на голову беспечному человеку, расслабленному коротким индейским летом, будто ночной восьмикилограммовый кот. Так говорила мама, и у Лисы не было причин с ней не согласиться.

Мама стояла на пороге, и с её волос стекала дождевая вода. А ведь только вчера ещё сияло, грело, звало на улицу, и птицы, сбитые с толку, с первыми лучами солнца пели так громко, что никакого будильника не было нужно. Лиса посмотрела на небо за мамиными плечами – застиранное до невнятно-серого цвета, оно опустилось ниже низкого: того и гляди, дом раздавит. Оставалось лишь надеяться, что сильный ветер, разгулявшийся с ночи, всё же прогонит эти противные тучи, и солнце ещё раззолотит засыпающий лес.

– Ли-и-иса!! Зачем ты меня напугала? – заныл Макс. – Ма-а, Лиса меня напугала…

– Молчи, ябеда, – Лиса даже головы не повернула, но сделала шаг назад, впуская маму в дом. – Мам, а ты купила лимонад?



– Зачем ты его напугала? – устало спросила мама, снимая куртку. – Дети, вы кроликов покормили?

– Он разрушил мою крепость, – спокойно ответила Лиса. – Как ещё можно было показать, что преступление будет наказано?

Максим снял очки и потёр глаза. Он уже был готов что-то возразить сестре, но та решила поставить точку в дискуссии:

– Учти, у нас гуманные законы. А кое-где тебе бы и руки ещё отрубили, – зловеще прошипела она.

– Господи! – выдохнула Стелла. – А этому ты где научилась? И чем пахнет в доме? Что за запах, словно кто-то умер?

– Видимо, это моя душа. – Лиса бросила гневный взгляд в сторону брата и прищурилась. – Мамуль, у тебя свидетельство о рождении на Максима осталось?

– А тебе для чего?

– Сдать его в агентство по усыновлению. Там без документов не принимают.

Тут Максим окончательно забыл о мужской гордости: свёл брови, скривился и уже собрался завыть от бессильной обиды на сестру, но Стелла вовремя обхватила его за плечи и крепко поцеловала в щеку.

– Нашёл кого слушать! – и продолжила, уже обращаясь к дочери: – Так ты кроликов покормила?



– Я даже покормила твоего сына. – Лиса откинула чёлку со лба и скрестила руки на груди. – Сделала уроки. И сейчас отсыплю корм лошадям. А от этого ботаника какая польза?

Польза от «ботаника» тоже была: он никогда не забывал полить цветы в доме. Растения Макс любил. Кроме них любил он кота Боба: тот, вопреки бандитскому характеру, не казался мальчику таким опасным и непредсказуемым, как лошади. И бодучим не был, как коза Мэгги, и, играя, не прыгал на грудь, демонстрируя отменные клыки, как собака. Боба тем не менее уважали в доме все, включая собаку и отца, и Макс усвоил: иногда, чтобы тебя воспринимали всерьёз, не обязательно быть большим и сильным, достаточно быть смелым.

Стелла, зайдя в свою спальню, выяснила, что источником омерзительного запаха оказалась голова белки, которую собака Шеверсов, Шинук, нашла на улице, три дня пыталась пронести в дом, и вот наконец, воспользовавшись отсутствием родителей и халатностью старшего подросткового населения в лице Лисы, притащила-таки добычу в родительскую спальню. В кровать. Прямиком на подушку хозяйки.

Стелла ругалась, отчитывала собаку, а та лишь потешно виляла не только хвостом, но и задней частью туловища, светилась от глубинного собачьего счастья и заглядывала в глаза: ну посмотри, посмотри, какая я добытчица, со мной вы с голоду не умрёте. Стелла невольно усмехнулась, глядя на неё, и, вздохнув, потрепала «кормилицу» по голове. С этой собакой вечно приключались какие-то истории, пора бы уже и привыкнуть. Глава семейства, Джон Шеверс, давно говорил, что ещё одна выходка, и за Шинук приедет «собачий ящик», но все в доме знали, что его угроза означает лишь одно: наведите порядок, уберите за этой глупой собакой, и закроем тему.

При всей её безалаберности вредной Шинук всё же не была, преданно любила всю семью, и большего счастья не было для неё, как лежать вечерами у разожжённого камина, время от времени поднимая голову и по очереди оглядывая всех своих обожаемых людей. Хотя Шеверсы были уверены, что с таким же обожанием она смотрела бы на забравшихся в дом воров. Ещё бы показала, где деньги лежат – только бы приласкали.

Тем временем Лиса, набросив лёгкий дождевик, выскочила на крыльцо – и застыла на пороге, ёжась от пронизывающего ветра. Лес шумел всё сильнее, высоченные сосны гнулись, жалобно скрипя и потрясая мохнатыми лапами. Лисе представилось, что где-то там, из глубины леса, идёт к её дому угрюмый великан Вендиго, вечно голодный, разбуженный от долгого сна; недовольно качает взлохмаченной головой, на волосах позвякивают сосульки, взгляд его стылых глаз погружает всё живое в оцепенелый сон. Вот он злится, с размаху бьёт ледяной своей ладонью по верхушкам деревьев, сосны стонут, моля о пощаде – а Вендиго всё ближе, ближе, и сердце его – кусок льда, и в глазах его – бесконечная зима…

Девочка тряхнула головой – вот же чушь! – и улыбнулась. Это Максу впору бояться таких глупостей, а она уже выросла из сказочек! Хотя… Дед классно умел их рассказывать, она хорошо помнила все эти индейские легенды в его пересказе – и помнила своё нетерпение в ожидании ежевечерней сказки, и восторг, и сладкий ужас, и тёплый дедов голос, негромко звучащий в полутёмной комнате.

Но всё это было так давно, что уже похоже на сказку. Вендиго может сколько угодно ломиться через взволнованный лес, а у неё лошади голодные, их легендами не накормишь.

Отмахнувшись от разумной мысли вернуться домой и одеться потеплее, она обхватила себя руками и припустила бегом к конюшне. Через пару минут, преодолевая сопротивление ветра, Лиса не без труда закрыла за собой тяжёлые двери. Внутри было тепло, даже душно; привычно пахло опилками, сеном и пряным лошадиным потом.

«Вот же я балда, выскочила на улицу прямо в „школьном“ плаще, – подумала Лиса. – Теперь и от него будет за версту нести».

Мать ругалась: девочки в её возрасте должны хорошо пахнуть, следить за одеждой и руками, однако Лиса не видела никакой проблемы в том, что не забивает себе голову такими вещами. Сено, навоз, опилки? Нормальный запах, естественный. Да что там запах: только неоднократное напоминание матери могло заставить её вымыть руки или сменить пуловер… или остричь ногти… Да чего их вообще стричь, отгрызть куда удобнее!

Лиса была далека от всяческих заморочек с имиджем, кокетство на дух не переносила и к одноклассницам, щебечущим лишь о бойфрендах, относилась пренебрежительно. Конечно, иногда лукавые духи нашёптывали ей соблазнительные мысли насчёт золотистых кудрей и романтических платьев, но она была увлечена слишком многими идеями, чтобы всерьёз зацикливаться на такой ерунде.

Стелла однажды возмутилась внешним видом дочери, но Лиса как ни в чём не бывало спросила, какая дочь для неё предпочтительнее: та, в голове у которой наряды и мальчики – и с перспективой неоконченной школы, или же – будущий врач.

– Ох. Тогда уже лучше ветеринар, – вздохнула Стелла.

– Я знаю, что лучше, – отрезала Лиса, – вы с отцом моложе не становитесь.

А Макс не упустил случая съязвить:


– Врач должен соблюдать все правила гигиены. А ты – ходячий разносчик инфекции.

Сейчас, набрав в подсобном помещении ведро сухого корма, девочка пошла к леваде. Полы распахнутого дождевика хлопали за её спиной на манер огромных крыльев. Лошади, увидев Лису, заволновались, принялись призывно ржать: соскучились, да и проголодались уже. Сильный ветер едва не сбивал её с ног, пока она отсыпала корм лошадям. Вороные Урано и Удерзо попытались было выяснить, кто будет ужинать первым, но победил в споре Генерал Хомяк. Игнорируя оскаленные пасти и прижатые уши (до драки дело, правда, не дошло), он протолкался к кормушке первым, опустил в неё морду и принялся мерно хрупать. Неудачливым бузотёрам пришлось ждать, пока Лиса наполнит остальные кормушки. К тому времени, когда она почти закончила, небо совсем потемнело и проливной дождь за считаные секунды превратил землю в вязкую глину.

Лиса, натянув на голову насквозь промокший капюшон дождевика, уже подбегала к дому, когда Стелла, обеспокоенно выглядывая в окно, помахала ей: мол, поторапливайся, пока погода не испортилась окончательно.

Коротко звякнул смартфон, и на экране высветился красный прямоугольник со значком молнии в левом верхнем углу. В прошлом году муниципалитет опробовал новую систему, и теперь все жители небольшого городка Ласквиля и его окрестностей получали так называемые «сигналы тревоги», если ожидались сильные морозы, снегопад, проливной дождь или порывистый ветер. Для фермеров это нововведение оказалось очень удобным. Теперь они точно знали, грозит ли их урожаю град или резкие заморозки, заводить ли скот и лошадей в амбары и конюшни на ночь.

Стелла же, прочитав сообщение, подумала, что особо беспокоиться не о чем: о возможности смерча в долине их предупреждают раз пять в год, но на самом деле не такое уж это частое дело. Последний раз смерч был в их краях лет двадцать назад, она тогда была немногим старше Лисы.

Лиса переступила порог и принялась стягивать мокрый дождевик.

– Ма-ам, – голос девочки звучал почти испуганно, – там такой ветер!

Едва она успела скинуть резиновые сапоги, как при очередном порыве ветра стёкла в гостиной громко задребезжали, а Шинук, жалобно взвизгнув, поджала хвост и метнулась к двери. Спавший в хозяйском кресле кот Боб тоже поднял голову и настороженно, даже с укором, посмотрел на Стеллу.

– Думаю, нам лучше спуститься вниз. – Стелла, со страхом глядя в окно, не сводила глаз с клубящихся тёмных туч, с огромной скоростью затягивающих небо.

И в тот же момент сигнал тревоги зазвенел на весь дом.

– В подвал, живо! – крикнула мать.

Она успела схватить за руку Максима, Лиса подхватила кота Боба, а собака сама бросилась за ними.

За окном раздался резкий треск, и следом за ним – оглушительный грохот. На бегу глянув в окно, Лиса увидела, что у ближней груши сломало ветром толстенный сук, молодой клён перед домом так и гнётся к земле, а в небе кружатся в шальном вихре куски черепицы, мелкие ветки и сорванные листья. Она даже остановилась, любопытство на мгновение пересилило страх. Ещё бы, такую картину можно увидеть разве что в кино, будет что рассказать менее везучим одноклассникам! В первый раз за свою короткую жизнь столкнувшись с рассвирепевшими силами природы так близко, Лиса не осознавала, чем грозит происходящее всей её семье.

В стёкла застучали крупные градины. Ещё секунда, и неподалеку от дома рухнули одно за другим несколько старых деревьев, а в небо взлетели комья земли вперемешку с листвой. Лиса представила, как сейчас в левадах в ужасе мечутся и испуганно ржут лошади, а вокруг них валятся деревья, и нет никого рядом, кто бы мог их успокоить – и уже шагнула было к двери, но твёрдая рука матери толкнула её к лестнице в подвал.

– Не мешкай! – прикрикнула на девочку Стелла, но по глазам матери Лиса поняла, что та тоже тревожится за животных.

Максим споткнулся, но Стелла вовремя удержала его, и мальчик, спрыгнув с последних трёх ступенек, вбежал в подвал. Стелла и Лиса последовали за ним. Там они забились в самый дальний угол, подальше от полупустых винных стеллажей и от узких окон. Стелла обняла детей, прижала к себе, готовясь к худшему. Лиса зажмурилась и сжала руку матери. Сейчас ей уже стало страшно, и она вдруг вспомнила, как дед успокаивал её, трёхлетнюю, после ночных кошмаров. Он сажал её на колени, напевал странную песню на незнакомом языке, и девочка быстро засыпала. Кошмары повторялись часто, но дед всегда был рядом, и песня его, как путеводный маяк, выводила Лису из кромешной тьмы потустороннего ужаса. Она запомнила песню, не понимая смысла – и пока был жив дед, часто напевала её сама, когда никто не слышал. Сейчас, впервые за семь лет, Лиса тихо запела её и крепче прижалась к матери. Всё происходило так быстро и так неотвратимо, что она чувствовала себя щепкой, попавшей в водоворот. Но вопреки её страхам буйство стихии закончилось очень быстро – резко, как и началось. В какой-то момент ветер взвыл особенно сильно, несколько тошнотворных секунд продержался на самой высокой ноте – и стих, как не было. По стеклам забарабанили крупные дробины дождя, а в руке женщины завибрировал смартфон.

– Вы в порядке? – услышала она голос мужа. – Поверить не могу…

– Да! – Стелла поймала себя на том, что кричит, и сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить: – Да, дети в порядке… – Телефон ходил ходуном, она не сразу поняла, что у неё дрожат руки. – Дом? Не знаю, я не была наверху… Кажется, тоже…

Лиса вывернулась из-под её руки и взбежала по ступеням. Стелла услышала её крик: «Всё в порядке!», а потом писк сигнализации – Лиса открыла входную дверь и выскочила на улицу. И тут же до Стеллы донёсся испуганный вопль:

– Мамочка! Ма-а-м!

Стелла ринулась на крик. Максим мудро рассудил, что оставаться одному в полутёмном подвале не дело, и побежал за ней. Оба они выбежали на крыльцо перед домом и остановились. Стелла охнула и прижала ладонь к груди. Смерч прошёл от дома и конюшни в сотне метров. Широкая просека пролегла через лес, огромным следом великаньего сапога деля его на две части. Деревья в яблоневом саду вырвало с корнем. За оградой метались и ржали перепуганные лошади. В ближней леваде тоже повалило много деревьев, но, подбежав к воротам, Стелла с облегчением увидела, что все животные целы. «Виноградник! – пронеслось в голове. – Только бы не задело виноградник».

Добраться до виноградника Стелле не удалось – тропу к нему завалило деревьями. Их голые надломанные ветки, торчащие копьями, угрожали любому, кто попытался бы перелезть через бурелом. Нетронутыми остались лишь несколько елей.

Снова завибрировал смартфон. Перезвонил Джон, встревоженный внезапно оборвавшимся разговором. Стелла, стараясь, чтобы голос звучал бодро, сказала, что на улице, конечно, ужас что творится, но самое главное – дети, дом и лошади в порядке. А вот что с виноградником… «Я не могу туда пробраться, дорогой, но надеюсь, всё в порядке», – её голос всё же дрогнул на этих словах. Джон принялся заверять, что винограднику-то наверняка ничего не сталось, деревьев там поблизости немного, а повредить лозу даже сильным ветром не так-то просто. Он не хотел признаваться даже самому себе, что не особо верит своим словам – судя по тому, что он уже увидел, им крупно повезло, даже если пострадал только виноградник. Остаться без дома было бы куда страшнее. Но говорить всё это жене он, понятно, не стал, сказал, что скоро будет дома и со всем разберётся. Обещал быть минут через тридцать, не раньше, потому что трасса перекрыта поваленными деревьями, и ему придётся добираться пешком через лес. «Чёрт его знает, сколько это займёт», – пробормотал он, прежде чем дать отбой.





Глава 3




Когда накануне пришло предупреждение о штормовом ветре и шквальных ливнях, Джон первым делом убедился, что всё надежно закреплено, и убрал с террасы мебель.

В отличие от отца Стеллы, перебравшегося в Ласквиль лет тридцать назад, предки Джона жили на этой земле из поколения в поколение уже несколько веков, а сам он не мыслил себя вдали от здешних лесов. Но последние пять лет выдались настолько тяжёлыми, что он всё чаще соглашался с женой: надо перебираться в большой город. Его брат переехал года три назад, забрал к себе родителей и уже не единожды намекал, что Джону с семьёй тоже были бы рады. С каждым годом в этих краях морозы всё крепчали, зима длилась дольше, ветры бушевали сильнее, а летом стали редки дожди – помимо прочего, приходилось бороться с засухой и защищать урожай от немилосердного солнца.

– Глобальное потепление – оно во всём виновато! – сокрушался Джон, и Стелла с ним соглашалась, а дети следили, чтобы в доме лампы не горели понапрасну, и сортировали мусор по трём мусорным ящикам.



И всё же, сильные ветра в их краях были делом привычным. Не перечесть, сколько лишь за прошедший год повалило деревьев и возле дома, и в левадах, но всё это были неизбежные хлопоты, поэтому Джон особо не тревожился. В худшем случае сорвёт с крыши черепицу, не беда, бывало и такое.

Когда сегодня порывом ветра выбило дверь в офисе, и все выскочили на крыльцо – осмотреться и оценить обстановку – в первый момент они ещё шутили. Но после, проследив встревоженный взгляд приятеля, Джон поднял голову и увидел зависшую неподалёку и медленно вращающуюся воронку смерча, похожую на толстый хобот неимоверно разжиревшего слона. Сердце у него ёкнуло. Он спешно запрыгнул в автомобиль.

Однако стоило отъехать всего несколько метров, как машину Джона начало крутить и дёргать вверх, точно невидимый безумец-силач на спор поднимал её за передний бампер. Разразившийся в ту же секунду ливень обрушился сплошной, непроглядной стеной.

Длилось это несколько секунд, а затем смерч сменил направление и ушёл от дороги, поэтому оценить масштабы разрушения Джон с ходу не мог. Только через несколько сотен метров, с трудом удерживая машину на влажном «ковре» из сбитых бешеным ливнем листьев и сломанных веток, он увидел вырванные с корнем деревья, лежащие вдоль обочин.



Объехав одно поваленное дерево, Джон увидел впереди ещё одно, огромное – его тяжёлые ветви распластались на дороге как крылья гигантской подбитой птицы Рух. За пеленой дождя расплывались акварельными пятнами мигалки полицейских машин и «Скорой помощи». Здесь уже было не проехать: машины разворачивались, и Джон решил попробовать нижнюю дорогу.