Гремучий ручей

Она уверена, а Григорий ей не верит. Ему нужны доказательства. Доказательства и гарантии.

– Все три?

– Погоди…

Чтобы дотянуться до второй и третьей, ей пришлось почти по пояс нырнуть в черное чрево котла. Было ли ей страшно? Нет, ей было горько и больно за этих несчастных девчонок, которым судьба отмерила такой короткий срок.

– Все три… – Она разжала онемевшие, заледеневшие пальцы, выпрямилась, отошла от люка.

– Откуда вы знаете?

Григорий смотрел на нее с ужасом.

– Я просто знаю, Григорий, – сказала Ольга твердо. – Они никому не причинят зла.

– Не причинят зла – это значит, не вылезут из башни, не пойдут грызть остальных? – Он дышал тяжело, хватал ртом воздух, словно ему этого воздуха не хватало.

– Не пойдут.

– И они… они были такими всегда?

Ольга поняла, о чем он. С каждым часом она чувствовала окружающий мир все острее. И ощущала, что Григорий боялся, боялся даже подумать, что его сын проводил свои ночи с такими… существами. Он представлял, как Митька сидит наверху, с головой укрывшись старым армейским одеялом, а эти… девочки скребутся в железную стену котла, уговаривают открыть люк, жалуются на холод и голод, просятся на волю.

– Они просто несчастные мертвые дети, – сказала Ольга, глядя прямо Григорию в глаза.

– И вы не станете ничего с ними делать?

– Я не стану проверять, мертвы ли они окончательно. Если ты об этом.

– А если вы ошиблись? – Григорий все еще сомневался, но в голосе его слышалось облегчение. – Если наступит ночь, и они… – Он не договорил, отчаянно замотал головой.

– Мы запрем люк, – сказала Ольга решительно. – Запрем люк, закроем башню. Если хочешь, можешь прийти сюда с наступлением темноты, чтобы убедиться.

Он как-то неопределенно дернул плечом, скрежетнул зубами, а потом прохрипел:

– И они будут лежать тут? Да, тетя Оля?! Эти мертвые дети будут тут лежать пока… – Он посмотрел на нее с яростью, как на врага. – Сколько они будут тут лежать? Их нужно похоронить по-человечески.

Она это понимала, как понимала она и другое: тот, кто сотворил все это, тоже может проверить.

– Похороним, Гриня. – Ольга хотела было погладить его по плечу, но передумала, спрятала руку за спину. – Только не сейчас, а когда разберемся окончательно, когда найдем твоего сына. Сейчас холодно. А в этой башне холодней вдвойне. Нужно немного подождать…

Кажется, он понял, что она пыталась ему сказать. Когда речь заходила о Митьке, он становился расчётливым и здравомыслящим. Они должны немного подождать. И девочки тоже…

– Я проверю, – буркнул он, запирая дверь башни на замок. – Я должен убедиться.

– Проверь, – согласилась Ольга. – Это твое право. А сейчас нам нужно идти. Нас и так слишком долго не было. Это может вызвать подозрения.

Григорий ничего не ответил, сунул руки глубоко в карманы пальто и, не дожидаясь Ольги, побрел вперед. Ольга постояла возле башни несколько мгновений, подобрала брошенную Григорием осиновую палку, сунула в ворох прошлогодней листвы. Не нужно оставлять ее тут на виду.

Когда Ольга шла мимо домика для гостей, ее окликнула Шура.

– Эй, вы! – В Шурином голосе был вызов.

– Что вам? – Ольга обернулась. Ей не нужны сейчас разговоры, ей нужно побыть наедине с собой, разработать хоть какой-то план действий.

– Вас искала… – Шурин голос сделался тише, неувереннее. – Эта вас искала!

– Давно?

Плохо, если давно, точно может что-нибудь заподозрить.

– Пару минут назад. Велела, чтобы вы сразу шли к ней. – Шура шмыгнула красным от холода носом, досадливо махнула рукой и скрылась за дверью.



Фрау Ирму Ольга нашла на втором этаже в кабинете. Перед кабинетом дежурил часовой. Он окинул Ольгу подозрительным взглядом, но заступать дорогу не стал. Наверное, получил соответствующие инструкции.

Старуха сидела за своим столом перед ворохом бумаг. Вид у нее был задумчивый.

– А, фрау Хельга, хорошо, что вы пришли! – Она сделала приглашающий жест рукой, и Ольга присела на стул, посмотрела на старуху выжидающе. – Мне нравится, как вы все тут организовали, – продолжила та. – Вы надежны, собраны, на вас можно положиться. Впервые за эти месяцы я не чувствую бремя ответственности за этот огромный дом.

– Спасибо, фрау Ирма. Я очень ценю ваше доверие. – Был во всем этом какой-то подвох, вот только Ольга пока не могла понять, какой.


Старуха удовлетворенно кивнула, взгляд ее сделался цепким и пронзительным.

– Я подумала, – сказала она после небольшой паузы, – что было бы разумнее и в разы эффективнее, если бы вы, как и все остальные наши помощники, жили в усадьбе. Подумайте сами, фрау Хельга! С одной стороны, это сэкономит вам массу времени, уходящего на дорогу. С другой, ваши подопечные все время будут под вашим присмотром. И с третьей, в лощине сейчас очень неспокойно. Вы ведь понимаете, о чем я? Это животное, чудовище, на которого охотится Отто! Оно напало однажды и может напасть снова. А вы очень ценный сотрудник, фрау Хельга. Мне бы не хотелось лишиться вашего общества.

Она говорила и улыбалась, и сверлила Ольгу своим колючим взглядом. Пыталась прочесть ее мысли? Или просто ждала ответа?

– Я вам очень признательна за доверие, фрау Ирма. – Ольга говорила медленно, подбирая правильные слова. – Но, к сожалению, я должна отказаться.

– Почему же? – Старуха не выглядела расстроенной, скорее – заинтересованной. – Я готова обеспечить вам наилучшие условия для проживания в усадьбе. В этом доме много пустующих комнат, вы можете выбрать любую из свободных, обставить ее по своему вкусу. Опять же, питание… – Она прищелкнула пальцами. – Я знаю, местные жители голодают. У вас же, в отличие от остальных, будет все необходимое.

– Я не могу принять ваше предложение, фрау Ирма…

– Боюсь, вы неправильно меня поняли. – Старуха перестала улыбаться. – Это не предложение, а приказ. Вы нужны мне здесь на постоянной основе. Визит бургомистра не за горами, а работы в усадьбе еще очень много. И чтобы сподвигнуть вас на принятие правильного решения, мне пришлось кое-что предпринять. – Она потянулась совершенно по-кошачьи, а потом громко постучала костяшками пальцев по столу.

Тут же в кабинет заглянул часовой, глянул вопросительно и снова скрылся за дверью, но ненадолго, уже через пару секунд он вошел в кабинет вместе с… Танюшкой. Сердце Ольги похолодело, а кончики пальцев закололо. Вот и пришла беда, откуда не ждали.

– Бабушка… – Танюшка хотела было броситься к ней, но часовой не позволил, ухватил за руку, удерживая на месте.

– Татьяна, все хорошо, – сказала Ольга по-русски. – Не волнуйся.

– Вот видите, фрау Хельга, я обо всем позаботилась. Теперь вам нет нужды возвращаться в свой дом. Теперь ваш дом здесь, – сказала старуха, очень внимательно разглядывая Танюшку. – Надеюсь, ваша внучка говорит по-немецки?

– Не так хорошо, как я, фрау Ирма.

– Но достаточно хорошо, чтобы ее можно было понять?

– Да.

– Подойдите ко мне, юная фройляйн! – Старуха поманила Танюшку пальцем. – Подойдите, я хочу на вас посмотреть.

Танюшка бросила вопросительный взгляд на Ольгу, та кивнула. Сейчас с этим ничего не поделаешь, старуха хочет убедиться, хочет попытаться прочесть и ее тоже. Получится ли? Что она увидит, что поймет, когда станет копаться в Танюшкиной голове? Сумеет ли девочка закрыться? Поймет ли вообще, что нужно закрываться от этой ведьмы?

Они стояли боком к Ольге, друг напротив друга: высокая и тонкая, как хворостинка, Танюшка и такая же высокая, иссушенная старуха. Ольга бы многое отдала за то, чтобы узнать, что удалось понять фрау Ирме. Еще больше она отдала бы за то, чтобы ее девочка оказалась как можно дальше от этого места. Но сейчас ничего не попишешь. Так уж вышло, что в желании защитить внучку она сделала только хуже, привела в самое логово зверя.

А еще она упустила момент, когда старуха отшатнулась от Танюшки, с мучительной гримасой потерла виски. Что произошло между ними? Ведь что-то же точно произошло! Как плохо, что она не может видеть все своими собственными глазами, что приходится только гадать.

– Удивительная фройляйн, – сказала старуха задумчиво и посмотрела на Ольгу. – Слышите, фрау Хельга, у вас очень необычная внучка.

– Она обычная. – Ольга пожала плечами. Голос ее звучал ровно, почти равнодушно. – Но мне приятно, что вы считаете ее необычной.

– Бабушка, что происходит? – Танюшка была белее мела, зрачки ее расширились, а губы посинели от напряжения.

– Говорите по-немецки, фройляйн Татьяна! – велела старуха. – Отныне только по-немецки! Вы меня понимаете?

– Да, я вас понимаю. – Танюшка перешла на немецкий.

– Что вы чувствуете? – В голосе старухи послышалась тень участия. Этого не могло быть, но все же.

– Голова болит, – сказала Танюшка не слишком вежливо.

– У меня, знаете ли, тоже. – Старуха поморщилась, посмотрела на Ольгу. – Фрау Хельга, вы знали, что у вашей внучки есть определенные способности?

– Она тоже не поддается гипнозу? – Сейчас нужно выглядеть максимально честной, максимально искренней. Возможно, в эту самую секунду решается их с Танюшкой судьба.

– Я бы сказала, она пытается пойти дальше. – Старуха снова перевела взгляд на растерянную и напуганную Танюшку. – Она не просто пытается мне противостоять. Она пытается атаковать.

– Это от молодости и глупости. Просто она еще не понимает, кому можно противостоять, а кому нельзя. – Вот Ольга уже идет по тонкому льду лести. Поверит ли ей старуха?

– А вы понимаете, фрау Хельга?

– Я понимаю, фрау Ирма. Я, в отличие от своей внучки, прожила долгую жизнь.

– Наверное, вам хочется, чтобы и она прожила долгую жизнь? – Старуха приподняла бровь.

– Как любой бабушке. Это естественно.

– Естественно… К сожалению, мне этого не понять. У меня нет детей и никогда не будет внуков. Если только мой брат Отто женится…

Отто – брат старухи! Вот это новость. Но зато теперь все встало на свои места – вот почему фон Клейст и фрау Ирма настолько равноправны. Да – а старуха-то говорит о детях с сожалением и болью… Может такая горевать хоть о чем-то? Даны ли ей обычные человеческие чувства?

Ольга постаралась не выдать своего удивления, нахмурилась и отвела взгляд. За это время фрау Ирма успела прийти в себя, махнула рукой, отпуская часового, и деловито заговорила:

– Но вернемся к нашему незаконченному разговору. Надеюсь, вы приняли правильное решение, фрау Хельга? – На слове «правильное» она сделала акцент.

– Конечно, фару Ирма, я приняла решение. Мы с Татьяной с радостью поживем в усадьбе Гремучий ручей.