Гремучий ручей

Ольга шла к дому, когда увидела решительно шагающего в сторону ворот фон Клейста, на плече у него висел автомат, а рядом трусили все три его пса. Выходит, не соврал Григорий про охоту. Выходит, фон Клейст и в самом деле решил в одиночку изловить ту тварь. На взгляд Ольги, это был в равной степени бесстрашный и безумный поступок, но что-то подсказывало ей, что немец прекрасно понимает все риски.

Она отступила в тень дома до того, как фон Клейст успел ее заметить. Сейчас, когда в усадьбе царит легкая паника, самое время заняться поисками. Пойди туда, не знаю, куда… Найди то, не знаю, что…

Что же натворила баба Гарпина, заставив ее забыть самое важное? Какой смысл помнить, что ты владеешь ключами от ящика Пандоры, но не понимать, что это за ящик, и где его искать?!

Ящик… Все-таки нужно проверить один. Тот, что в сарае. В таких перевозят произведения искусства или дорогую мебель. Или снаряды… В таких можно перевозить все, что угодно, но она должна убедиться.

Григория в сарае ожидаемо не оказалось. Ольга подозревала, что и в оранжерее его сейчас тоже нет. Тем лучше, никто не станет путаться под ногами, никто не станет ей мешать.

Ящик стоял там же, где и раньше – в дальнем углу сарая. Она попыталась сдвинуть его с места, но у нее ничего не получилось, таким тяжелым он был. И навесной замок просто так не открыть. Если попробовать сбить, то потом могут возникнуть ненужные подозрения, а вскрывать такие замки умеет только…

– …Тетя Оля! – послышался за ее спиной сиплый голос.

– Григорий, прекрати меня пугать, – сказала Ольга, не оборачиваясь.

– Вы должны мне помочь! – Григорий взял ее за руку, крепко сжал. Даже сквозь толстую ткань пальто она почувствовала, какие ледяные у него руки.

– Что случилось? – Ольга обернулась, посмотрела на Григория снизу вверх. Он был смертельно бледен, от недавней его бесшабашности не осталось и следа. Что-то и в самом деле случилось. Что-то очень страшное. – Митя?… – спросила она шепотом.

– Я нашел место, где его держали. Это водонапорная башня.

– Держали? – Сердце Ольги, которое только-только начало успокаиваться, снова кинулось вскачь. – Его больше…

– Я не знаю! – Оборвал ее Григорий с таким отчаянием в голосе, что стало совсем уж жутко. – Я не нашел его самого, но я нашел… – Он замолчал, сжал ее руку с такой силой, что сделалось больно.

Ольга осталась стоять неподвижно. Ничего, она потерпит, если ему так легче.

– Кого ты нашел, Гриня? – спросила она мягко.

– Девочек.

– Девочек?..

– Тех пропавших девочек, про которых рассказывала Шура.

– Они…

– Мертвы! – он не дал Ольге договорить. – Убиты они, тетя Оля!

– Тише! – Свободной рукой Ольга коснулась его небритой щеки. – Тише, не кричи. Где ты их нашел? Как они убиты?

– В башне. Там старый паровой котел, огромная такая махина! А в котле – люк. Я открыл люк, я ведь должен был убедиться…

Да, он должен был убедиться, что все тщательно осмотрел. Ольга его понимала, она бы тоже открыла люк…

– А они там. Все три. Их туда запихнули, как ненужный мусор. Вы слышите меня, тетя Оля?

– Я тебя слышу, Гриня. И ты меня услышь. Возьми себя в руки, успокойся. Я постараюсь тебе помочь, но ты должен рассказать мне все.

Как это у нее получилось? Зачем давать обещания? А если это несбыточные обещания? А если воспоминания вернутся, и ей станет не до помощи Григорию? Но они ведь еще не вернулись! А Григорий очень полезный, очень надежный союзник. А Григорий умеет управляться с замками и запертыми дверьми.

– Там была Лиза? – спросила она твердым учительским голосом. – Среди тех мертвых девочек была Лиза?

– Да. – Григорий кивнул, взгляд его сделался наконец осмысленным.

– Как она погибла? У нее были раны на… на запястьях?

– На запястьях. – Он снова кивнул. – И на шее, как у моей Зоси. У них у всех были такие раны.

Значит, не примерещилось. Значит, дело обстоит еще хуже, чем она предполагала. Лиза пропала вчера, а с момента исчезновения и, вероятнее всего, смерти двух других девочек прошли недели. Потеплело только сейчас, тела могли пролежать в башне месяцы. Можно было бы предположить, что их растерзала тварь, которую держали в подземелье. Но тварь уже несколько дней на свободе, а Лиза еще вчера была жива… Непонятное все, запутанное, темное…

– А Митяя моего держали в башне. Я это точно знаю. Понимаете, тетя Оля? Моего сына держали в одной башне с этими мертвыми девочками. Он знал, что они там… в котле. Я даже представить себе боюсь, что он чувствовал.

Ольга тоже боялась. Зато легко представила на месте этих несчастных детей свою Танюшку… В висках тут же зашумело, и голосу Григория пришлось прорываться сквозь этот шум.

– Тетя Оля, я вот подумал… Если их убили так же, как мою Зосю, то и они могут… могут вернуться.

Могут. С большой долей вероятности. Вот только возвращались ли?

– Люк был заперт? – спросила она, глядя Григорию прямо в глаза. Ей проще узнать самой, он уже мог забыть из-за шока. А она сейчас попробует прорваться сквозь этот его… туман.

Прорвалась. Увидела все его глазами. И исполосованные запястья, и разорванные шеи, и насечки на потемневшей от времени доске. А люк был заперт. Григорий открыл его, когда падал и пытался удержать равновесие. Потом он его снова закрыл, это уже вполне осознанно. И если специально никто не откроет, не выпустит…

– А Митяя там нет. Я все обыскал. Если бы его тоже… как этих девочек, так, наверное, там бы и оставили, да?


– Да. – В голове гудело, как с тяжелейшего похмелья. Все-таки нелегко вот так… чужими глазами. Она и не знала, что так можно.

– Значит, он еще живой? Значит, его куда-то в другое место перевели?

– Живой, Гриня, живой. – Главное, чтобы не подумал о том, зачем его Митяя в этой башне вообще держали. Для чего?.. Для кого?.. Но надежда и в самом деле еще есть, раз тело мальчика не нашлось. – Гриня, я тебе помогу. Будем вместе Митю твоего искать. Только ты мне сейчас тоже помоги. Видишь ящик? Нужно вскрыть замок так, чтобы никто не заподозрил.

– Зачем? – На ящик Григорий смотрел непонимающим взглядом. Он сейчас вообще мало что понимал.

– Не знаю пока. Ты просто открой.

Он открыл. Наверное, в обычное время управился бы быстрее, но сейчас волновался, думал о другом, поэтому провозился пару минут.

– Все, – сказал и отступил, явно не собираясь крышку поднимать. Ничего, теперь тетя Оля и сама как-нибудь.

Крышка тоже была очень тяжелой, и если бы не петли, на которых она держалась, Ольга бы, наверное, ее упустила, а так ящик распахнулся как книжка. Внутри было пусто. А что она, собственно, ожидала увидеть?

– Что там? – спросил Григорий, заглядывая в ящик через ее плечо, словно маленький мальчик.

– Ничего…

Ольга уже хотела закрыть крышку, но в последний момент передумала. Что это было? Легкий сквозняк из-за приоткрывшейся дверцы воспоминаний или интуиция? Она вздохнула, уперлась ладонями в дно ящика.

…Тьма накрыла ее с головой, накрыла душным, смрадным одеялом, не позволяя вздохнуть. Она кричала, билась в агонии, обламывала ногти о крышку этого… гроба в тщетной попытке вырваться на волю. Ее страха и ярости хватило бы, чтобы испепелить весь этот мир. Ее голод был беспощадным, он рвал внутренности, полосовал на лоскуты кожу. Лучше бы она умерла…

– …Тетя Оля! – Кто-то тронул ее за плечо, а потом с силой дернул, вырвал из этого то ли видения, то ли воспоминания. – Тетя Оля, что с вами?!

– Ничего. – Она вытерла струящийся по лбу пот. – Так… померещилось.

– У вас лицо было такое… Глаза… Тетя Оля, у вас глаза были как у моей Зоси… как у той твари, что Зосей прикидывалась.

Григорий говорил, а сам пятился от нее к стене и тянул из-за пояса топор. Напуган. Смертельно напуган. А если так, то на многое способен.

– Григорий, послушай…

– Та тварь из лощины… – Топор он достал и теперь поудобнее перехватил рукоять. – Она вас тоже, да? Я же видел… Видел, да только внимания тогда не обратил. Она порвала и вас! Да, тетя Оля? Отвечайте же!

– Порвала. – Ольга стояла на месте, не пыталась ни отойти, ни приблизиться, ни дотянуться до Григория взглядом. Сейчас нужно достучаться до его разума, а уж разум сам усмирит страхи. – Только не в тот день, когда ты меня провожал, а раньше. Если не планируешь зарубить меня прямо здесь, я тебе покажу. Показать, Григорий?

Ольга говорила и медленно расстегивала пуговицы на пальто. Сначала на пальто, потом на блузке. Трех будет достаточно, чтобы он увидел.

Он увидел. Замер, закаменел, в рукоять топора вцепился обеими руками сразу.

– Вы тоже?.. – договорить не сумел.

– Померла? – Она усмехнулась. – Как видишь, живая пока. Не понравилась, видать, я этой твари, Гриня. Не пришлась по вкусу.

– А почему она вас… – Он сделал осторожный шаг ей навстречу.

– Почему не убила? Не знаю. Я сама еще многого не понимаю.

– Но знаете про тварь побольше остальных. – Еще один шаг, а в глазах – настороженность и готовность напасть в любой момент.

– Хотела бы знать. – Ольга застегнула сначала блузку, потом пальто. – Да вот не знаю. Ну что, Григорий, решил уже, как поступишь? Прямо сейчас меня убьешь, или шанс дашь?

– Я не знаю. – Он покачал головой. – Я уже ничего не понимаю.

– Я похожа на чудовище? – спросила Ольга этим своим учительским тоном. – Видел ты от меня когда-нибудь зло или беду?

– Я и от Зоси своей не видел… – проговорил Григорий. И топор отпустил. Ольга вздохнула с облегчением. – Почему она в упыря превратилась, а вы нет?

– Может быть, потому, что тварь ее убила, а меня только оцарапала?

– А если это временное все? – Григорий рассматривал ее как диковинное существо, о чем-то напряженно размышляя.

– Что временное? Моя человечность? – спросила Ольга напрямую.

– Да. Может вы потом… попозже перекинетесь?

Ольга и сама над этим думала, хотя думать о таком страшно не хотелось. «Тебе, Олька, их бояться не нужно» – звучал в голове голос бабы Гарпины. Кого ей не нужно бояться? Почему не нужно бояться? А она ведь и в самом деле не боится. По крайней мере, за себя саму.

– А может ты меня тогда и прибьешь, когда я перекинусь? – спросила она все тем же учительским голосом. – Опыт у тебя есть.

– Опыт есть, да вот кола осинового под рукой нет.