Граница лавы

Медицинская помощь также потребовались капитану-пулеметчику. Как оказалось, его башенку прошили навылет бронебойной мини-ракетой, и бедняге досталось броневой крошкой в правое плечо и часть шеи.

Теперь на помощь Брейну пришли двое камрадов и с помощью компактного сканера сумели просветить раненому капитану пораженные области. Как оказалось, в них засело не менее полусотни мелких осколков, и обычной хирургией там было не помочь, но на этот случай в спецаптечке имелся гравитационный гель – черная масса, которая поддавалась лепке, словно сырая глина. Ее располагали в центре пораженной мелкими осколками области и оставляли на сутки, и за это время все посторонние тела выходили из биологической среды и внедрялись в гравитационный гель. Так что капитану приклеили к шее кусок геля размером с небольшой мяч, замотали медицинским скотчем, и Брейн порекомендовал ему поспать, предварительно приняв пару таблеток электронного снотворного.

Уладив дела с ранеными, Брейн стал наблюдать за обстановкой через смотровые щели, и, несмотря на сгущавшиеся сумерки, ему удавалось рассмотреть много интересного.

Например, полноценную полосу обороны – с бетонированными дотами, с площадками для артиллерии, контейнерами с аппаратурой энергообеспечения, жилыми блоками и даже спортивными площадками, теперь занесенными снегом.

Вскоре оборонительный рубеж остался позади, и четверть часа за бортом не было видно ничего, кроме заснеженной равнины. А потом снова доты, жилые комплексы и спортивные площадки, и опять снежное безмолвие и почти сгустившиеся до состоянии ночной темноты сумерки.





66


Так они миновали три необитаемые линии обороны, и только на четвертой их приняли с распростертыми объятиями.

Там был яркий свет, там суетились медицинские работники с самоходными тележками, куда они сноровисто усаживали и укладывали раненых.

Там же нашелся добродушный старшина-гоберли, приглашавший всех в столовую, где была обещана «настоящая еда, а не то дерьмо, которым вас раньше потчевали».

Поначалу Брейну показалось, что все это радушие – спектакль. Но оказалось, что на переднем крае действительно рады видеть пополнение. И не только потому, что пополнение на фронте – это всегда благо, но и потому, что новички были посланниками того большого мира, где остались все служебные интриги, амурные отношения, политические новости и бытовые неурядицы вроде спора с соседом, кто в этом месяце должен стричь общую лужайку.

Но приемные церемонии закончились, и всех новичков стали распределять по подразделениям.

Брейн попросил, чтобы его поместили вместе с майором Корном, хорошо проявившим себя в их короткой контрнаступательной операции и которого Брейну пришлось лечить.

– Вообще-то у нас не принято серьезно относиться к просьбам новичков. Мы называем их, то есть вас, молокососами. Пока. И никаких просьб вроде «а давайте мы с земляком на соседних койках поселимся» и все такое прочее не принимается, – признался капитан Штайер, начальник гарнизона участка. – Однако относительно вас, майор, есть специальные рекомендации.

– Солдатская почта?

– Она самая. Относительно ваших подвигов, майор Брейн, мы наслышаны. И как вы отшлепали местных беспредельщиков в порту, и как не спасовали перед «войском дезертиров».

– Значит, мы с Корном пойдем в одно подразделение? – уточнил Брейн.

– Это меньшее, чем я могу вас отблагодарить, ведь если бы не ваша оборонительная работа, до позиции добрались бы на треть меньше новичков. А бойцы нам тут нужны.

Таким образом Брейн и майор Корн оказались на соседних койках в просторном казарменном блоке.

После того как устроились, оба были вызваны к командиру взвода – к тому же капитану, который из-за нехватки кадров исполнял обязанности еще и командира первого взвода.

– Вкратце объясню вам график выхода на дежурство. Пока будете ходить в составе более опытных бойцов, а как окрепнете, станете дежурить парой – я не возражаю. Если вопросов больше нет, можете идти. Завтра ты, Корн, спишь до девяти, а ты, Брейн, поднимаешься в шесть ноль-ноль и идешь работать с Флаем.

– Это кто?

– Сержант Флайверс. Он расскажет, что и как. Вам придется тащить на себе груз, так что твоя стать тут пригодится.

– У меня вопрос. Я понимаю, что можно подождать до завтра и замучить расспросами Флая, но это будет как-то…

– Неудобно? – усмехнулся капитан.

– Так точно.

– Ну, тогда закройте дверь, ребята, и присаживайтесь к столу. Тут за одну минуту не рассказать.

Брейн прикрыл дверь, майор Корн придвинул пару стульев, а командир гарнизона достал из шкафа бутылку солдатского алкоголя, прозванного во всех родах войск «штифт-портвейном».

– Полагаю, непьющих среди вас нет? – шутливо уточнил он и, выставив стаканы, налил по одной трети крепкого напитка.

– С прибытием, камрады, – сказал капитан, и все трое выпили. Закуски здесь не предлагали, да Брейн с Корном на это и не рассчитывали.

– Ну официально все штрафники имеют право вернуться в свои подразделения с понижением в должности по истечении пяти лет пребывания на наших позициях. Но!

Капитан поднял кверху указательный палец и снова налил, после чего все выпили.

– Но! – продолжил капитан. – Мне неизвестно ни одного такого случая, а я здесь уже три с половиной года.

– Никого не отпускали? – уточнил Корн, баюкая перебинтованную руку.

– Никто не доживал, – пояснил капитан. – Но это все лирика. Возможно, просто какие-то умники просчитали, сколько живет боец в здешних условиях, и установили такой непреодолимый барьер. Однако факт есть факт.

– Что насчет войска дезертиров? – спросил Брейн, глядя, как капитан в третий раз наливает по трети.


– Ожидаемый вопрос, – кивнул тот и, подняв стакан, выпил. Брейну с Корном пришлось последовать за ним.

– Итак, «о девочках»…

Капитан выдохнул и посмотрел куда-то мимо новичков.

– Короче, это какое-то психическое поветрие, когда неожиданно срывается патруль из двух человек и убегает куда-то в ночь. А потом оказывается в рядах дезертиров.

– Сразу парой? – уточнил Брейн.

– Парой? – усмехнулся капитан. – Двумя парами с двух подразделений, а был случай, что и три пары разом убежали в пургу, как будто им откуда-то команду дали.

Брейн с Корном переглянулись.

– А не может это быть воздействием… противной стороны? – спросил Корн.

Капитан ответил не сразу. Сначала налил только себе выше половинной отметки и разом выпил. Потом поставил стакан и еще какое-то время смотрел на него с таким видом, будто надеялся увидеть там ответы на свои вопросы.

– А вы, камрады, понимаете, с чем мы имеем дело? – спросил он и, разлив остатки алкоголя, вернулся к шкафу, чтобы достать новую бутылку. Однако на этот раз вернулся еще и с пакетом солдатских крекеров и с чипсами из синтетического картофеля.

– Вот это мы, сэр, и хотели бы прояснить, – сказал Брейн, и они с Корном переглянулись.

– Да какой я тебе «сэр», Брейн? Зови меня Джоном. У нас тут этой хреновины с чинопочитанием нет, поскольку часто приходится менять персонал. Врубаетесь?

Брейн кивнул. Капитан был уже заметно пьян.

– Хорошо, Джон. В чем состоит здешняя боевая работа? Объясни, а то мы слышали только какие-то домыслы. Ну ты понимаешь.

– Понимаю, – кивнул капитан. – Сам когда-то такое же слышал, пока все это не увидел…

Он вздохнул и, посмотрев на стакан, все же решил притормозить.

– Главным у нас считается расстановка тензоров, ну и проверка тензорных сетей. Чтобы, значит, разрыва между датчиками не было и мы получали полную информацию о напряжении в лаве.

– Напряжении в лаве? – переспросил Корн.

– Да. Вот эта самая хрень, которая нас постепенно побеждает, и называется лавой. Хотя никакого жара от нее не исходит. И холода тоже – она нейтральная.

– А как же снег и морозы? – спросил Брейн.

– Ну да, раньше здесь был другой климат, потеплее. Это проделки лавы, она замораживает планеты, на которые высаживается. Если вы не знали, то те планеты, которые мы проиграли, уже похожи на сахарные шарики – белые от ледников.

– То есть здешняя служба – это как погоду проверять?

– Да, как погоду, – кивнул капитан.

– А что дает это наблюдение?

– Информацию мы передаем в центр обработки, там рассчитывают узлы напряжения, и в нужное время проводится обстрел этих узлов.

– Авиацией?

– Нет, авиация над лавой теряет ориентацию. Мы обходимся артиллерией.

– И что, артиллерия помогает? – спросил Корн, поглаживая раненую руку.

– Да, помогает. Тензоры сразу отмечают снижение напряжения в лаве.

– А если напряжение снизить не удается?

– Тогда скачок и захват, – глухо пояснил капитан и стал разливать из новой бутылки.

– Захват?

– Захват территории. Лава скачком прыгает на два-три или пять километров…

– Через позиции? – уточнил Брейн, хотя по интонациям капитана и так все было ясно.

– Да, накрывая позиции и весь личный состав… И это… Давайте выпьем, камрады!

Они выпили и молча поставили стаканы.

Капитан взял из пакетика крекер, но, мотнув головой, бросил обратно.