Граница лавы

– Тут вот какое дело… – выдохнул пары президент и принялся за пюре лимонного цвета. – Агент этот заставил ваших пилотов сделать прогон через нашу «трубу». И для нас, если честно, это оказалось полной неожиданностью. Здесь ведь давно никто не ходит. Он сказал, что таким образом судно должно было, в нарушение маршрута, выйти к станции Джильс, где тебя должны были принять другие агенты ИСБ.

– Очень может быть, – кивнул Брейн. – У нас такое бывает. Я знаю, ведь я сам из этой системы. Меня могли схватить и даже посадить в «холодную». Но потом бы выпустили, после разбирательства.

– Нет, дело не во внутреннем расследовании. Парень сказал, что ИСБ жутко боится, что тебя захватят агенты Стратегической разведки.

– Стратеги? А им-то это зачем? – сыграл удивление Брейн. Он допускал, что интерес к сотруднику одной службы может возникнуть и у другой. Вопрос в том, насколько силен этот интерес и на что другая служба может пойти, чтобы получить этого агента. А еще вопрос: в каком виде?

В голове замелькали обрывки мыслей – варианты догадок.

Брейн машинально налил обоим, и они, чокнувшись, выпили.

– Я, конечно, замечал, что там какая-то суета, слежка. Но это нормально, нас часто проверяют, – сказал Брейн. – Но чтобы ради меня изменять маршрут…

Он покачал головой и попробовал оранжевое пюре, полагая, что это апельсин. Но оказалось – персик.

– Парень, которого мы захватили, уверял, что из-за тебя там настоящая истерика. Службы готовы стенка на стенку пойти, лишь бы тебя заполучить.

– Да это глупости какие-то! – сыграл возмущение Брейн. – Позвольте мне самому с ним побеседовать, мы же с ним практически коллеги!

– Может, и побеседуете, это даже интересно будет устроить. Может, в твоем присутствии он что-то другое запоет, – согласился президент и в упор посмотрел на Брейна. При этом было заметно, что президент практически трезв.

Он лишь играл простака, а на самом деле старался выведать побольше – за бутылкой и задушевным разговором.

– Хорошая штука, – сказал Брейн, указывая на бутылку. – Местного производства?

– Да куда там, – махнул рукой президент. – Кое-что мы, конечно, делаем, но для узкого круга закупаем извне.

– А разве вы не в блокаде?

– Конечно, в блокаде. В строжайшей блокаде. Ведь мы, по сути, пиратское государство. Маленькое, но сердитое. Однако деньги делают чудеса, и находится немало тех, кто торгует с нами, совершает поставки.

– Ну если существуют целые корпорации, занимающиеся торговлей наркотиками, то уж поставлять выпивку или какие-то йогурты и вовсе никакое не преступление, – высказался Брейн.

– Спасибо за понимание, камрад. Давай выпьем.

Президент разлил по полному стакану, и оказалось, что бутылка опустела. Однако он крикнул кому-то прямо через дверь, и принесли еще одну, но с содержимым другого цвета.





35


Пока президент откручивал пробку у очередной бутылки, Брейн расплылся в улыбке, узнав напиток, который однажды пробовал в Гринвуде. Ах, что это был за напиток! И ох, что это были за приключения, никому не пожелаешь!

– Что, знакомый нектар?

– Пробовал однажды.

– И судя по твоей улыбке, камрад, не один, а в компании с женщиной, да?

– Не совсем так. Но с женщиной это было связано.

– Тогда тост за женщин!

– Согласен, – кивнул Брейн, и они выпили.

– Кстати, о женщинах… – вспомнил президент и, подняв кверху палец, выдержал небольшую паузу. – Так вот, о женщинах. Ты знаешь эту богачку, которую мы захватили ради выкупа?

– Так это ради выкупа? – улыбнулся Брейн.

– И ради выкупа тоже, – подхватил его игру президент, и они рассмеялись.

– Да, я знаю о ней еще кое-что, кроме того, что она богачка и у нее имелось целое отделение телохранителей: ее тело выглядит безупречно!..

– Тело? Ты хочешь сказать, что видел ее тело? – уточнил президент Джим, и в его глазах появился стальной блеск.

– Ну конечно, видел. Здоровенные сиськи, крутые бедра, плечи… Один раз увидишь, уже не забудешь.

– То есть вы с ней… – не договорив, президент Джим замолчал.

«Спалился наш вождь», – подумал Брейн.


– Нет, ну что ты! Я, конечно, хотел бы, но при ней были охранники – они бы выпотрошили любого, кто ее хотя бы коснулся. Но она танцовщица, Джим. Она горячая, как огонь, танцовщица, и танцует она голышом.

– Голышом?! – воскликнул президент Джим, вскакивая.

– Голышом, камрад! Прикинь?!

Какое-то время президент не дышал, зависнув над стулом. Потом упал обратно и засмеялся, слишком громко и нервно. Но, спохватившись, взял себя в руки и сказал:

– Ты хороший парень, Томас, жаль, что мы тебя ссадили.

– Ну уж нет, Джим, это тебе спасибо. Неизвестно, что там на Джильсе выдумали бы коллеги, если бы их, конечно, не вычислили и не перебили «кузены»-стратеги.

– Кузены? Почему кузены?

– Ну они так друг друга называют, чтобы не использовать ругательства, – разъяснил Брейн, и президент снова засмеялся, но теперь не так громко. Похоже, он понял, что Брейн за ним тоже наблюдает.

– А скажи, ты с ней хотя бы раз разговаривал?

– С Калипсо? Да, разок разговаривал. Стояли у стойки, выпивали.

– А когда она танцевала?

– Мы разговаривали еще до танца. Потом бар закрыли от посторонних, а мне разрешили остаться – охранник сказал, что она не возражала.

– То есть она была не против, если бы вы с ней…

– Нет, она высказалась конкретно и однозначно, – перебил президента Брейн, заметив, что данный вопрос почему-то сильно волнует собеседника.

– И что она сказала?

– Она сказала что-то типа того: ты мне симпатичен, но уже староват. Мне нравятся ребята помоложе!

Сказав это, Брейн разлил по стаканам и поднял свой.

– За что пьем? – спросил президент Джим.

– За то, чтобы мы помнили, сколько нам лет, и выбирали задачи по силам.

– Хороший тост, – сказал президент, и они выпили.

Брейн стал неторопливо закусывать, определив по выражению лица собутыльника, что тот придумывает очередную тему для расспросов.

– Дерьмо это баклажановое пюре, – сказал наконец вождь, отодвигая упаковку с фиолетовым содержимым. – Надо будет сказать, чтобы его больше не производили. Ну ведь дрянь же?

– Дрянь, – согласился Брейн.

– Надо будет написать отзыв гостя – от твоего имени.

– Зачем?

– Затем, что твое мнение будет перевешивать сотню местных – для профсоюза это более важно.

– Ты имеешь в виду тот профсоюз, что чуть дальше от нашего входа? – махнул рукой Брейн, осознавая, что крепко захмелел. Но только в смысле мышечной реакции, разум же его оставался строг и расчетлив.

– Да, этот долбаный профсоюз активных домохозяек, которым не сидится на месте.

– Они сегодня неплохо пели.

– Дуры потому что… – мотнул головой президент. – Слушай, а почему ты все еще капитан, если тебе уже под пятьдесят, а?

– Дружище, мне уже давно за пятьдесят.

– За пятьдесят?! – переспросил президент, и на его лице появилось выражение легкого ужаса.

– Прикинь, столько еще живут.

– Нет, я в том плане, что военные твоего возраста давно полковники или пенсионеры.

– Совершенно верно. Но я поздно начал служить, – честно ответил Брейн.

– Поздно начал… – повторил президент. – А выглядишь прекрасно. Молодо выглядишь. У меня вот пузо, а ты просто атлет.

– Это все работа.

– Работа. А давай выпьем за работу, Томас?