Государь

– Я понял! – воскликнул он весело. – Ты просто разминаешься, Габдулла. Скажи мне, когда начнем биться по-настоящему!

На сей раз атака была еще быстрее и еще красивее. Прямой в лицо, двойной финт правым, еще один, снизу наискось, и вторым клинком – навстречу… Но тоже финт, перешедший в точный и быстрый укол…

Но Артём их даже отбивать не стал. Просто уклонялся. Причем исключительно за счет работы ног. Экономные, точные, выверенные перемещения. Ровно настолько, чтобы сталь разминулась с целью на какой-нибудь сантиметр.

Последний удар сын воеводы Серегея пропустил вообще в миллиметрах, зато оказался справа от Габдуллы, вне досягаемости мечей, подсек его ногу и одновременно с силой толкнул плечом. Габдулла грохнулся спиной наземь, быстро, как кошка, перевернулся на живот, но вскочить не успел. Нога Артёма придавила его к истертым булыжникам. Меч, поддев бармицу, уперся в шею, надавил с силой, так, что шемаханец вынужден был прижаться лицом к грязным камням.

– Пожалуй, я победил, как, княже? – весело крикнул он.

– Пожалуй, да, – согласился Владимир.

Артём тотчас убрал меч и ногу.

Габдулла вскочил, яростный, весь перемазанный в грязи…

Зрители разразились хохотом.

Бешеный, красный от ярости шемаханец озирался, как обложенный псами волк…

– А ну молчать! – гаркнул Владимир.

Подворье притихло.

– Кто-то слышал, как смеется князь уличский? – чуть потише поинтересовался великий князь.

Никто не слышал, потому что Артём и не смеялся. Хотя и не особо печалился унижению наглого шемаханца. Даже не глядел в его сторону. Молча цеплял к поясу боевое оружие.

– Это он победил Габдуллу! – сказал Владимир. – Если кто хочет посмеяться всласть, пусть возьмет мечи и встанет против Габдуллы. Есть такие?

Таких не было. Не потому, что – трусы. Зачем ввязываться в бой, где тебя заведомо побьют. Да еще и покалечить могут, учитывая нынешнее настроение Габдуллы.

– Нет? Тогда делом займитесь! Габдулла, умойся и со мной. Князь Артём, ты тоже. Мы не договорили.

И, не дожидаясь никого, шагнул в дверь.

– Не любят шемаханца, – негромко произнес Духарев, обращаясь к Добрыне.

– И хорошо, что не любят, – ответил тот. – Князю верней будет. А твой сын – хорош! Думаю, и Владимиру с ним не совладать.

– Хочет попробовать?

– Коли захочет – я отговорю. Негоже князю мордой в грязь падать. Пойдем-ка с ними! Недоволен Владимир. Не наказал бы сгоряча…



Но Владимир никого наказывать не собирался.

– Еще раз захочешь удаль показать, Габдулла, вспомни, как тебя мордой в грязь макнули! – строго произнес он.

Шемаханец спорить не рискнул. Лишь побагровел еще больше.

– Давно я тебя в бою не видел, князь. – Владимир повернулся к Артёму. – Хорош! Не поделишься ли умением с дружинными моими?

– Пошли их в Улич ко мне, – ответил Артём. – Научу, чему смогу.

– А тебя кто учил? Вижу, что не только старый Рёрех. Еще кто-то был. Или – сам дошел.

– До многого – сам, – честно ответил Артём. – Многое еще Асмуд показал. Но был и учитель. Батюшке спасибо: купил мне наставника-ромея, Петра Бравоса.

– Однако он мне говорил: ты его превзошел, – вспомнил Духарев, который тоже брал у Бравоса уроки.

Артём пожал плечами. Ну да, есть такое слово – талант.

– Покажи отрокам моим, – велел Владимир. – Прямо сейчас покажи. А то, уверен, многие подумали: уж не волшебство ли?

Артём засмеялся. Он видел, что великому князю и самому интересно.

– Твоя воля, – согласился он. – Только учти, княже: в настоящем пешем бою от этого искусства проку немного. Оно не для сечи, а для поединков.

– Ты покажи, а я уж как-нибудь разберусь, где какая польза, – отрезал Владимир.

Во дворе опять образовали круг. Артём взял учебный меч и учебный же, увесистый щит. Отрока в пару брать не стал. Кивнул тому десятнику, что подбирал ему мечи. С хорошим воином лучше работать.


– Руби меня, – велел Артём.

Десятник рубанул. И еще раз. И еще. Грамотно. Аккуратно. Умело прикрываясь щитом от встречного удара.

Артём не отвечал. Передвигался маленькими шажками, и даже вроде не быстро, но десятник всё равно не мог его достать. Как-то так получалось. Более того, Артём то и дело оказывался от него сбоку, причем не со стороны щита, а справа.

– Довольно! – скомандовал Артём, и десятник с облегчением остановился. Легко ли – всё время рубить, и всё время – мимо?

– Теперь я атакую! – объявил Артём, и на десятника посыпались удары. Не слишком быстрые и не слишком сильные, но на ответную атаку у того возможности не осталось. Только и мог, что отбиваться. Но стоял твердо. Ни на полшага не отступил. Наконец Артём, связав его клинок, с силой толкнул щитом.

Десятник был намного крупнее и тяжелее улицкого князя, но всё равно его отбросило шага на два. Впрочем, он тут же ринулся вперед… И нарвался на точный укол в горло. Причем, если бы Артём не отдернул меч, десятник даже от тупого клинка получил бы серьезную рану.

– Ты зачем вперед полез? – спросил его Артём укоризненно.

– Ну я… – Гридень не мог объяснить своего необдуманного порыва.

– Ты решил, что ты – в строю?

Десятник кивнул. Верно, рефлекс. Отступил – вернись на место.

Артём жестом отослал его и, оглядев отроков, выбрал одного, показавшегося подходящим. Тому подали оружие… И Артём немедленно атаковал. Чисто по-нурмански: показал удар в шею, а сам резко увел меч вниз. Отрок подпрыгнул, пропуская меч под собой. И тут же присел, когда железо пошло по верхнему уровню. И снова подпрыгнул. И опять присел. Клинок мелькал быстро и так, что щитом прикрываться было неудобно, а мечом отрок просто не успевал.

– Не запыхался? – участливо поинтересовался Артём после минутной «гимнастики».

– Не-а! – весело крикнул отрок. – Я так долго могу!

Артём остановился.

– Долго, говоришь? Ну-ка, бегом к бревну! А теперь: вспрыгнул – соскочил. Начали!

В углу двора были вкопаны столбики, на которых горизонтально, на разной высоте лежали бревна. Отрок выбрал не самое низкое.

Упражнение тоже было всем знакомо, поэтому отрок довольно бодро отпрыгал еще минуту. На бревно – с бревна, на бревно… Прыгучий юноша. Именно такого Артём и выбирал.

– А теперь – к бою!

Он сам легко вскочил на бревно, перебросил щит в правую руку, а меч – в левую и атаковал. Отрок умело парировал… И, получив щитом в щит, чтобы удержать равновесие, вынужден был перепрыгнуть на соседнее бревно… И оступился. С грохотом шмякнулся на землю. Впрочем, здесь булыжники были устелены толстым слоем соломы. Как раз на такой случай.

– Довольно! – скомандовал Артём. – Ты оступился, потому что устал.

– Я не устал! – возмутился отрок.

– Тогда – обратно на бревно! А теперь закрой глаза – и прыгай на соседнее.

Отрок прыгнул – и опять свалился. Встал, совершенно сконфуженный.

– Это не ты промахнулся, – успокоил его Артём. – Это твои напрыгавшиеся ноги. А теперь скажи: зачем тебе было прыгать?

– Так приказали же!

– Нет. Когда я тебя мечом рубил, ты зачем прыгал?

– А что еще делать?

Да. Ловок, но туповат.

– Свободен. Ты! Иди ко мне.

– Я тебя рублю мечом по ногам, – сказал ему Артём. – Что ты делаешь?

– Прикроюсь, – тут же ответил новый кандидат на колотушки. – Щитом или клинком.

Он твердо знал, что прыгать нельзя.

– А зачем? – поинтересовался уличский князь.

– Зарубят иначе, – лаконично ответил отрок.

– Думаешь? Ну-ка руби меня!

И история с десятником повторилась. Отрок рубил похуже гридня, но с тем же результатом.

– Что я делаю? – спросил он.

– Убегаешь! – пропыхтел отрок.