Город Х

– Мы бы с ним в театр, в галереи, он бы на ночь читал мне стихи…

– Угу, а потом бы выключал лампу со своей стороны кровати и переворачивался на другой бок ровно под девяносто градусов со словами «я спать, дорогая».

– Блин, с тобой не помечтаешь!

Мы стояли у стола с закусками, а вокруг перемешались веселые гости – кто-то с шариками в руке, кто-то с «дудочками», кто-то в конусообразных ярких шапочках. Закуски, вино, шампанское здесь лилось рекой, потому что сегодня отмечал свой день рождения некий мистер Доуссон. Обслуживающего персонала для гостей из восьмидесяти человека требовалась уйма, и потому сегодня мы впервые работали вместе – разносили и напитки, и еду, и обеспечивали «дополнительные руки» на кухне. Веселый день, шумный и очень солнечный. Слева гремела музыка, поодаль кипел обнаженными телами бассейн. Наверное, зона «Дней рождения» была единственной голой зоной, в которой почти не трахались, так как постоянно на что-то отвлекались.

– Слушай, я просто обязана с ним познакомиться. Давай, ты не будешь подходить к нему с напитками, давай только я?

Я уже было хотела ответить, что мне совершенно все равно, кто именно будет обслуживать мистера «хлыща», как вдруг из-за спины раздалось восхищенное восклицание, произнесенное хрипловатым баритоном:

– Вот это жопа, раздери меня на части!

Обернулись мы, понятное дело, вместе.

Позади нас, довольный, как нажравшийся сметаны кот, стоял колоритный мужик – невысокий, кряжистый и очень широкий. Волосы длинные, густая борода вперед топором, внизу затянутого пивным жирком пресса густая русая поросль. А в поросли елда всем на зависть.

Смотрело это «диво-дивное» на Радку.

– А сиськи! Мадам, я на этих сиськах готов спать сутками! Ластиться в них, утопать, мять, облизывать и ублажать. Я полностью сражен!

Радка аж покраснела от возмущения – мало того, что она терпеть не могла пошляков, так у субъекта напротив еще и борода была вся в крошках – вероятно, он совсем недавно чем-то закусывал.

– Увы, это не взаимно.

– Не торопись, не торопись, милочка. Один раз на моей головушке…

Я вдруг почувствовала, что начинаю хрюкать от смеха, а Радкина светлая кожа тем временем пошла красными пятнами.

– Да ни в жизнь.

– Лапонька моя, медведица…

– Медведица?

– Да ты пусти меня разок в свои кустики, и сразу…

– Кустики? Кустики?!!!

Она обрушила взгляд вниз на свой чисто выбритый лобок.

Я начала тихонько икать.

– У меня там нет кустиков! Хам!

– Я – Свен.

– Свин!

Взвизгнула подруга, круто развернулась на каблуках и понеслась по направлению к кухне.

– Ух, какая бой-баба!

Бородач счастливо передернулся, причмокнул губами и сделал вид, что играет своими «сиськами-шарами»:

– Эх, хороша! Всяко хороша!

К кухне следом за Радкой я возвращалась, сотрясаясь от хохота.



Он являлся антиподом ее мечты – всем тем, чего она НЕ желала видеть в своей жизни. Слишком низким, слишком плотным, слишком пошлым, слишком раскованным, слишком хамоватым и слишком несдержанным – то есть веселым. Вдобавок имел тату в виде медведя на плече, густые русые космы вперемешку с дредами и развязный, как шнурок, язык. В общем, он был тем, кого она совершенно неласково величала «быдло».

И еще он намертво приклеился к Радке.

Попадался ей в толпе, умудрился трижды прилюдно хлопнуть ее по заднице, зажал у стола с тортом и получил за это по морде. Сделался еще довольнее, раззадорился пуще прежнего и прямо при «хлыще» пообещал, что эта «кобылка» будет его.

Радка исходила яростью. Мало того, что ее обозвали «кобылкой», так еще и «хлыщ» благодаря Свену в ее сторону не смотрел.

И теперь Радослава жрала. Прямо с кухонного стола, где я накалывала на шпажки кусочки сыра, бекона и омлета.

– Он же… сволочь! Кудлатая, невоспитанная, низкорослая! Грибок хренов! Ему бы еще шапку металлическую с рожками и кувалду в руки. Недогном! Знаешь, что он только что вытворил? Пристроился сбоку и попытался обнять меня за талию. А потом еще и языком такие движения сделал, как будто уже лижет меня «там» – лопастями вентилятора, блин…

– Может, он и правда умелец?


– Умелец? ЗАСРАНЕЦ ОН!



(Pnau – Chameleon)



С утра я боялась тягостных мыслей и тягучей хандры, но этот день согнал с меня всякую тоску – не день, а целое шоу.

Свен изводил Радку, Радка плакалась у меня на плече и изрыгала пламя, я же с интересом наблюдала за этой бесконечной баталией этих двоих.

– Убери его от меня! Убери! – орала она, и сама же смотрела туда, где он участвовал в конкурсе «кто больше всех выпьет пива».

Кто выиграл? Понятное дело – Свен (за что тут же был прозван алкоголиком). Кто победил в шоу «Пропой громче всех поздравление»? Свен. Кто теперь зажигал посреди прочих мужиков на танцполе? Свен.

Не стесняясь ни собственного могучего веса, ни низкого роста, он изумительно двигал тазом, крутил «пропеллером» спереди и, поворачиваясь задом, выводил восьмерки обнаженными ягодицами.

– Позор! Позор! – шептала Радка. – Это же не мужик… это…

Она не находила слов.

А мне почему-то казалось, что Свен забавный – это на первый взгляд. А на второй – что он гораздо серьезнее и глубже, чем видела Радослава. Он был, как бы это сказать, абсолютно самодостаточным и принадлежал к той категории людей, которые, умудрившись принять себя целиком и полностью, позволяли себе не стесняться быть собой. Что не высокий? Так это его не портило – Свена везде выдавала харизма. Пошлый? Не столько пошлый, сколько шутник, и его только таким и принимать – вместе с шутками. Разнузданный? Скорее, свободный. Быдло? Вот в этом я точно сомневалась, однако спорить с подругой не решалась – у той глаза пока были взмылены раздражением.

– Он везде, где я, понимаешь?

– Запал на тебя.

– Я ему сказала, что ни в жизнь не переключу для него медальон!

– И?

– И он ласково погладил себя по члену – мол, посмотрим-посмотрим.

– А тебе совсем его член.?..

Она едва не стукнула меня поварешкой по лбу.





* * *


Действительно. Свен умел был настойчивым.

Наш рабочий день клонился к концу, когда он вдруг незаметно оказался возле меня и проговорил:

– Хороша подружка-то. Хороша.

Похоже, Радка (уж не знаю чем – задницей, грудью или чем глубже) нешуточно покорила сердце нового ухажера. Не того, кого желала сама, но на то она и судьба – чтобы шутить.

Я благоразумно промолчала. В руках поднос с напитками, ноги гудят от усталости; уморившаяся от танцев толпа по большей части вернулась к столу – настало время новой волны тостов.

– Слушай, дай мне номерок ее браслета, а?

Я продолжала молчать. Трепал края скатертей и легких тентов теплый ветерок; плыли по небу легкие облачка.

– Думаешь, у меня нет шансов?

И я впервые на него посмотрела – на Свена, глаза которого при ближайшем рассмотрении оказались сине-зелеными, умными и пронзительными. Нет, он однозначно не был ни дураком, ни «распиз№яем», коим считала его Радка. Свен был человеком крайне терпеливым, умеющим ждать, видеть и слышать.

– Просто не сдавайтесь, – вдруг тихо выдала я то, чего не ожидала от самой себя.

Он улыбнулся мне уголками скрытых в русой щетине губ – симпатичный и похожий на медведя «недогном».





* * *