Глазами волка
Часть 4 из 57 Информация о книге
– Говоришь, зло идёт… – произнесла она. – Надо же!.. Что за зло? – Царь Палак собирается укрепить царство удачными войнами. – Разве его отец не занимался тем же самым? – Да. Но Палак решил укреплять по-новому. Он обрушил свой гнев на нас, неврийцев. Увидите, скоро вслед за мной побегут и другие. – Чем ему угрожали нервиийцы? – Мы ему не угрожали. Поэтому он решил разгромить нас заранее. – Вот как… – госпожа Статира замолчала. Лик подумал, что такой способ укреплять царство ей прекрасно знаком. – Скажи, – госпожа Статира снова перевела на него взгляд, – а разве неврийцы – не скифского рода? – Да, мы все одного рода. И неврийцы, и авхаты, и тавры… – Не продолжай. Хватит с меня географии. Лик подчинился. Было обидно, что она не интересуется его знаниями. Ладно, не важно. Меньше слов – больше влезет. Приятное тепло заполняло желудок. 5 – Закончил? – спросила госпожа Статира. – Да. Благодарю вас за прекрасную трапезу. Лик заметил, что чаша вина перед хозяйкой так и осталась нетронутой. – Хватит слов, ты сказал достаточно. Лик почтительно поклонился – насколько это было возможно за столом. – Ты ищешь себе работы, скиф? – продолжала хозяйки. – Да, госпожа Статира. Моё имя… – Твоё имя мне ни к чему. Тех, кто на меня работает, зовут так, как я этого хочу. Понятно? – Я понимаю, госпожа. Статира. Дело в том, что я знаю кое-что, что может быть вам интересно. Старая женщина молчала. – Смотрите, – продолжил Лик, – Царь Палак укрепляет своё царство. И он непременно захочет его расширить, по примеру отца. Захватить всю Таврию, Киммерию и Меотию. И начнёт – с Херсонеса! Разве можно оставить богатый вольный город в двух днях пути от столицы? Я уверен, война начнётся через несколько месяцев. А ваше прекрасное поместье стоит прямо возле дороги… – Когда мне понадобятся твои советы, я тебя спрошу, – госпожа Статира поднялась и двинулась прочь из дворика, – За мной, скиф. Ходила она с трудом, припадая на левую ногу. Привратник шёл за ней, готовый в любую секунду прийти на помощь. Почему она такая странная? Лик поразмыслил и решил, что она слегка помешанная. Со стариками такое бывает. Он помнил, что безумие безумию рознь. Священное безумие охватывает человека и рвётся наружу по воле богов. Человек словно пронзён страшным знанием. Для этого есть специальные церемонии. А есть безумие другого рода. И это уже не знание, а глупость. Человек ведёт себя так, словно на голову ему надели чугунный горшок и лупят по нему палками. Безумец что-то говорит, прыгает, машет руками, но всё без толку. Он больше не видит мира и слышит только гул. От таких безумцев никакого толку нет, им даже церемонии не помогают. Лик надеялся, что в горшке госпожи Статиры ещё достаточно трещин и дыр, чтобы хоть что-то соображать. Они вышли за дом, в тесный садик. Там тоже было душно. Наверное, приближалась гроза. За деревьями – высокий, в полтора человеческих роста, частокол. По левую руку можно разглядеть невысокий деревянный помост со ступеньками. – Знаешь, что это? – спросила госпожа Статира. – Загон для быков?.. – Сейчас ты узнаешь, что это. Привратник открыл калитку, неотличимую от основного частокола. Лик зашёл внутрь и огляделся. Внутри это место было намного меньше, чем казалось снаружи. Просто квадрат, земли, двадцать на двадцать, огороженный частоколом и присыпанный светлым песком. Похож на миниатюрную крепость, но оборонять здесь нечего. Госпожа Статира поднялась на помост и уселась на мягкую скамеечку. Оттуда, сверху, весь белый квадрат был как на ладони. – У нас есть работа для волков, – произнесла она всё тем же негромким голосом, – Вот увидишь, есть. Потом госпожа Статира повернулась к привратнику. – Выпускай. Тот спустился вниз. Некоторое время Лик слышал только скрежет цикад. Потом на другой стороне частокола открылось ещё одно потайное окошко. Лик решил, что надо осмотреть частокол повнимательней, чтобы найти все тайники. Но он не успел даже додумать эту мысль до конца. Серый мешок пролез в окошко. На полпути он лопнул пополам и на песок вывалилась овчарка. Выглядела она паршиво. Покрасневшие глаза слезились. Мышцы чуть дрожали, словно в горячке. В оскаленной пасти пенилась слюна. Болезнь была даже в запахе. Бешеная. Та болезнь, которую гераклейцы зовут лисса, а скифы – страх воды. Она поражает людей, волков, медведей, львов, барсуков, но и тех животных, в которых метаморфоза невозможна. Например, нетопырей. Рассказывают, царь Харасп умер, заразившийся от бешеного воробья. Лечения от неё нет. Укус заражает кровь, и она начнёт нагреваться, бить в голову, подталкивать несчастного к смерти. Кровь закипит и человек станет безумней госпожи Статиры. В конце концов укушенный задохнётся в конвульсиях и удушье. Если не сложит голову раньше. Интересно, помогает ли метаморфоза от бешенства?.. Отравленную кровь, конечно, не заменяется, но тело же проходит через огонь. К сожалению, Лик не мог вспомнить ни одной легенды об этом. Даже если помогает – проверять на себе не хотелось. Собака зарычала и поднялась на лапы. Неясно, опознала ли она волка. Даже если и не опознала – у бешеных с головой всегда плохо – это мало что значило. Собака учуяла врага и собиралась на него накинуться. Лик бросил взгляд на помост. Госпожа Статира продолжала смотреть. Привратник уже занял место возле неё. Развлекаются… Милые развлечения у этих гераклейцев! Собака приближалась. Под чёрным лбом горели больные безумные глазки. Голова уже не держалась прямо, а свалилась набок, так, что слюна капала на песок. Мышцы задних лап напряглись. Всё, сейчас бросится… Лик действовал, не задумываясь, положившись на память мускулов. Он много раз был собакой, пусть большой и дикой – а значит, тело помнит, как ведут себя собаки, и умеет нападать и защищаться. Бросок! Он увернулся и нырнул вправо. Человеческие руки были мучительно длинными и беззащитными. Влажные челюсти собаки клацнули в пустоте – а Лик уже ухватил её за хвост и швырнул в частокол. Овчарка, попыталась вцепиться в беззащитную руку. Но было поздно, она уже катилась по песку. Хрусь! Прямо в ограду. Дальше Лик действовал как человек. Он подскочил к собаке, опять увернулся от сверкнувших белых зубов, подхватил её за шкирку и прижал к частоколу мордой. Овчарка была тяжёлая, как бурдюк с вином. Но даже сейчас – намного опасней. – Прости меня, – прошептал он по-скифски, – Ты умираешь. Я дам тебе лёгкую смерть. На дне слезящихся алых глаз сверкнуло понимание – крошечная искорка в потоке безумной злобы. Белые зубы бессильно царапали дерево, высекая щепки. Лик набрал побольше воздуха – и рванул собачью голову на себя. Тонкой, еле слышно хрустнула позвонки. Тело собаки продолжало трепыхаться, когтистые лапы били по воздуху. Лик тянул всё дальше и дальше. Глотка продолжала скулить, а парализованные лапы обвисли, словно тряпичные. Сильные пальцы неврийца сдавили горло и не отпускали, пока тяжёлое, пахучее тело не перестало конвульсировать. Ядовитая слюна капала изо рта на побелевшие от напряжения запястья. Лик оттащил собаку от ограды и швырнул её под помост. Потом наклонился, зачерпнул песка и начал стирать с запястий следы проклятой слюны. Теперь овчарка сама была похожа на лопнувший старый мешок. Передние лапы ещё дёргались, но глаза были мёртвые. – Что ты сделал? – произнесла госпожа Стратрира. Её лицо было полно отвращения, – Ты убил мою собаку. Ты понимаешь, что ты наделал? – Она была бешеная. – Ты убил мою собаку!