Где наша не пропадала

Да рыбы-то еще нет, смеемся мы.

И он смеется, не все, мол, сразу, ночь длинная. Хмыкнул, пукнул и поковылял отдыхать.

Будет или нет, это еще под вопросом, и решили мы на всякий случай закидушки поставить. До моря от протоки пять минут ходьбы, я вроде говорил, что коса узенькая.

Пошли. Поставили. Минут двадцать провозились, не больше. Возвращаемся и слышим – действительно в ладушки заиграли. Точно так же и коровьи лепешки на асфальт падают: хлоп, хлоп, хлоп…

Вовка быстренько натягивает бахилы и – в воду. Даже садок забыл. Одну селедину на берег кидает, вторую, третья в воду упала, пришлось за садком возвращаться.

И понеслась кривая в баню. Ладушки эти иногда в аплодисменты переходили с нашими бурными овациями.

Никому не доводилось видеть живую селедку при лунном свете?

Она аж синевой отдает! Красавица-рыба!

Вместе с селедками попадались и красноперки. Радость невелика, но и беды никакой. А вот когда в сеть запутался бычок – мы немножко струхнули. Он такую прическу из лески на своей башке накрутит – пока выпутаешь, всю рыбу распугаешь. Ладно – один, пусть себе барахтается, а если целая стая? До утра бы проковырялись.

Но нам повезло. Отделались легким испугом. Зато после этого обормота забрели в нашу сеть кунджи. Три штуки или четыре, я точно не помню. Но дело не в этом. Жадность нас обуяла. Что ни говори, а кунджа – это уже деликатес, такой рыбкой и похвастаться можно перед бывалыми добытчиками.

И решили мы этих кундж утаить от деда. Он себе еще наловит, а нам когда такой случай подвернется? Слаб человек.

Закопали мы их в песок, чтобы потом положить сверху и убрать, перед тем как разбудить деда.

После кунджечек и селедочный ход начал спадать. Тогда и про закидушки вспомнили. Пусть и много селедки добыли, но раз уж снасти поставили, так и проверять надо.

И, представляете, на каждой закидушке по одному, а где и по два окуня. Перла масть, как говорят картежники. Окунь пусть и некрупный, но кучка приличная получилась. И самим на уху хватит, и деда угостить сможем, чтобы зажиленные кунджи поперек горла не встали.

Наживили новых червей, настроили закидушки и назад, к сетке. Не рыбалка, а конвейер. Вовка по дороге духарика вспомнил, который нас тайфуном пугал. Вот бы действительно поверили! А здесь уж куда ни кинь, а все благодаря Вовке, если бы с женой не поругался, могли бы и слабину дать.

Подходим, значит, к протоке, но ладушек уже не слышно. Значит, закончился ход. Уже и рассветать потихоньку начало. Глянули на воду – что за чертовщина… колья, к которым сетка была привязана, исчезли. И сетка вместе с ними. Барахло наше на берегу, а снасти – нет. Куда она могла деться? Никого рядом не было. Правда, Вовка видел, когда мы окуней вытаскивали, фары на том берегу озера светились. Но это же на том берегу. Чтобы все провернуть, лодка нужна и, главное, надо знать, где стоит сеть. Такие чудеса, аж дыбом волоса. Как деду на глаза показываться? Кто украл, на том один грех, а кто потерял, на том сто.

Вовка в протоку полез. Хотя какой смысл искать? Не акула же утащила? С какой стати акуле в озере гулять? Поневоле прапорщика с генеральшей вспомнишь. А Вовка все равно бродит. Лазал, пока в яму не ухнул, едва бахилы не потерял. Выскочил на берег, зубами стучит и чуть не плачет.

Ну что оставалось делать?

Пошли с повинной. Невеселенькие вести, петушок пропал с насести.

А денек славный такой разыгрывался. Солнышко начало припекать. Подходим. Старик уже поджидает нас, сидит на крылечке, щурится, бороденку свою ногтями скребет – ну вылитый леший.

Мы с рыбы начали: вот, мол, мешок селедки, вот окуньки на ушицу. На окуньков, смотрим, глаза загорелись. Мы все готовы отдать и от селедки отказываемся, краснеем, как девицы, – зачем нам полмешка, нам и пяти штук хватит…

Но сколько ни скромничай, сколько ни оттягивай, а признаваться когда-то надо.

Мычим, телимся. Полслова – я, полслова – Вовка…

Зато у хозяина красноречие быстро прорезалось. Такие небоскребы выводил, любой пастух позавидует. Не только мам вспомнил, но и прабабушек.

Стоим.

Потеем.

Терпим.

Наконец уморился он, плюнул на землю и ушел березовый сок пить.

Остались одни и не знаем, что делать. Вроде бы и поспать чуток не мешало, все-таки вторые сутки на ногах. Да какой там сон. Впору садиться в машину и драпать подальше от этих духов. Да неудобно. Пошли на ручей, выпотрошили рыбу, засолили, завтрак готовим, а у самих из головы не выходит – кто же сеть уволок? Потом старик в окно постучался. Вызвал на улицу. Выходим и видим, что с ним еще два мужика, те самые рыбнадзоровцы, один неприметненький с виду, а второй, как гора, облапит такой, и пикнуть не сможешь.

Дедок нас спрашивает:

– Значит, говорите, видели фары?

– Видели, – говорим.

Оказалось, что и те двое тоже видели, они даже лодку высмотрели, которая к нашей протоке шла…

Вот и прояснилась история. Без всяких духов обошлось. И вроде как полегчало. Дед стал понемногу отмякать, между матерными словами и нормальные начали проскакивать. Потом попросил вытащить бревно из озера. Он его давно к причалу подогнал, а теперь, раз уж собрались вместе четыре здоровенных мужика, захотел к избушке прикатить. Мы с Вовкой, конечно, рады хоть чем услужить. Рыбнадзоровцы тоже не стали кочевряжиться.

Привел он нас на берег, потом вспомнил, что веревку забыл, и вернулся. Приходим, глянули на бревнышко, а там и без веревки можно обойтись. Перекурили и за дело.

Когда старик с веревкой появился, бревно уже подсыхало на берегу. А дальше – Вовка сбегал за машиной, зацепил его тросом и доставил куда требовалось. Хозяин радуется, словно и про потерю забыл, зовет всех дружненько отобедать. Но рыбнадзоровцы заторопились, дела их какие-то ждали.

Только они скрылись, старик распахивает перед нами чулан и показывает сеть, ту самую, пропавшую.


Мы в один голос: – Где нашел?

А он:

– Да тут, недалеко, под кустом у выезда на дорогу. Сходил, пока бревно ворочали.

И захохотал своим лешачьим хохотом.

А потом и рассказал. Он, не ломая головы, догадался, чьих рук дело. Но молчал, думал, пошутят и отдадут. А чтобы удостовериться – забросил крючок, сказал про фары, которые мы видели. А те сразу и лодку приплели, будто она к нашей протоке плыла. На этом и попались. Откуда бы им знать, на какой протоке мы рыбачили, им же никто не говорил.

Тогда он и придумал волынку с бревном, чтобы сеть забрать. А где у них тайник, он давно знал.

Мы спрашиваем, почему же он за руку их не схватил, не пристыдил?

А он ухмыляется – зачем, мол, пусть думают, что водяные унесли, молодежь теперь шибко суеверная пошла.

Но не этим кончилась наша история. Сетка нашлась, и только тогда мы вспомнили про кунджечек, которых в песок зарывали. Прибежали – да поздно. Протухла деликатесная рыбка. Дураки и найдут, так разделить не сумеют – правильно в народе говорят.





Пиленгасы




Помните, Утесов пел про Костю, который приводил в Одессу полные шаланды кефали?

Не Утесов, говорите? Бернес?

А какая разница, все равно одессит. Вы как хотите, а я им не верю. Видел я этих одесситов. У них же как: пиво парили в горшке, разводили в кружке, а начали разливать – и каждому по бочке досталось. Я почему так говорю – потому что пробовал ловить эту самую кефаль. В Одессе я, правда, не бывал, но не только звону, что в Звенигороде. В Приморье между прочими диковинами плавает и своя кефаль. Пиленгас называется.

Увидел я его на Духовом озере. На том самом, на котором русалка с водяным рыбнадзоровцам селедки не дает. Но это было уже в начале июля. Выбрались всей бригадой на выходные. Кто позагорать и покупаться, а у меня, сами знаете, одно развлечение…

В мае на озере тихо было, а летом, как на курорте, – шум, гам, звон и туристические песни. Хорошо еще народец подобрался заводной и угомонился только среди ночи, так что до обеда почти все спали. Я в этот пересменок и вклинился.

Сторож, мой знакомый, был в отгулах, а напарник его сказал, что лодка самому нужна. Пришлось ловить с берега. Клевала только красноперка. Не сказать, что совсем мелкая, но и похвастаться особо нечем.

Но красноперка – рыбина хитрая, она скучать не дает. Пришел вроде еще до зорьки, а не успел оглянуться – уже и солнышко столбом в небо прет, день жаркий сулит. Водичка гладенькая, ни морщинки, ни оспинки… И вдруг возле самого моего поплавка – чмок… и вылетает этакий упругий красавец, перевернулся в воздухе и назад – бултых. А за ним – второй. И высоко так взлетают, не меньше, чем на метр. Разведчики выглянули, а потом началось – то слева, то справа, а то и одновременно. Кручу головой и рассмотреть не успеваю – что за акробаты. Хариус так высоко не выпрыгнет, да и откуда быть хариусу в озере, которое с морем соединяется, может, думаю, лосось какой-нибудь… Меняю быстренько наживку: и червя предлагаю, и живца, и креветку – не интересуются. Прыгать прыгают, а кушать не хотят. Похоже, с жиру бесятся.

Допрыгались.

Раздразнили.

Завели.

Все утро на эксперименты угробил.

К обеду туристы проснулись. Вытеснили меня с берега. Прихожу к ребятам с работы, спрашиваю, что за прыгуны в озере завелись, и почему такие разборчивые?

Тогда они мне и объяснили, что из себя представляет рыба пиленгас. Кокетливая рыбка. Завлекать завлекает, а от приманки нос воротит. Мало того, что она ни у кого и ни на что не клюнула ни разу, так она и в невод не идет. Прыгает внаглую через верх и хвостиком на прощание делает. Но мужики с сетями – народ ушлый. Нашли, конечно, способ: стали привязывать сено к верхнему тросу, и те пиленгасы, что потрусливее, отпрыгали свое на сковородках.

Ловко придумано, но не мною.

А мне что делать? Не могу же я успокоиться. Они издеваются, а я терпеть должен? Не тот характер.

Вечером я собирался на речку за форелью – не пошел. Слоняюсь вдоль озера, слюни пускаю. Девица одна с красивым фотоаппаратом тоже пиленгасом заинтересовалась. Полет запечатлеть хочет. То на колено припадет, то на песок выстелится, а момент ухватить не успевает. Они же по заказу не прыгают. Смешно на девицу было глядеть. Да и я, наверно, со стороны не лучше смотрелся. Да что поделаешь – страсть.

Отошел я от турбазы подальше, туда, где берег покаменистей и народу нет. Думаю, может, непуганые попадутся. Закидушки поставил – никакого толку. Прыгают почти возле ног, удилищем дотянуться можно, а не клюют.

Иду дальше. Смотрю, под ногами скелет рыбий валяется. Потом еще один нашел. Допрыгались, красавчики, вылетели на камни.

И тогда меня осенило.

Не догадываетесь?

Тогда слушайте. Нашел я два кола. Воткнул их в дно возле самого берега. Протянул между ними жилку. А уже к ней на длинных поводках из тонюсенькой, как паутина, лесочки, подвесил десяток мушек из шерсти, своей и медвежьей, из цветных ниточек…

Но мушки делал без крючков, вдруг эти пиленгасы запаха железа не переносят? Просто подвязал их в метре над водой, для соблазна. Пиленгасы начнут за ними прыгать… а падать, голубчики, будут уже не в воду, а на бережок, на камушки. И мне останется только собирать.

Пока устанавливал свою хитроумную ловушку, рыбу, конечно, пораспугал, отошла от берега. Да и время уже позднее было, закруглялись игрища. Так что за остатки вечера я ничего не добыл. Но утром они никуда не денутся, в этом я не сомневался.

Перед сном еще одну детальку к изобретению придумал. Чтобы мушки веселее играли, надо привязать к поперечной жилке поводок, типа вожжи, и время от времени подергивать. Голь на выдумку хитра.