Фрейлина немедленного реагирования
Часть 13 из 15 Информация о книге
Эридан посмотрел еще внимательнее. — Видимо, тебе стоит срочно поспать — ты думаешь совсем не в тех направлениях! Тебя поймают, девочка, посадят либо в золотую клетку, либо в сырую темницу, а дальше возможны варианты — либо подарками, либо пытками, но способы тебя разговорить и заставить сотрудничать найдутся! «О-оу! — Кажется, подсознание проснулось и не на шутку испугалось обрисованной перспективы. — Я в клетку не хочу! Скажи Эриданчику, что мы будем молчать и никому даже не пикнем о способностях!» — А если никому не говорить о том, что во мне проснулся дар? Ведь вы сами сказали — месяц пребывания в этом мире слишком маленький срок! Кристина и Анфиса на наш разговор смотрели квадратными глазами, ничего не понимая. Сидят тут двое, о каких-то пророчествах, пробуждениях, опасностях говорят. — Эм-м, — протянула Крис. — Может, все же объясните, с чего вдруг такой разговор зашел? Что случилось? «С чего бы начать?! — Самостоятельная шиза опять решила похозяйничать. — Начни, пожалуй, с того момента, как ты спасала Трою в больничной палате, а потом плавно перейди к тому, как нас носили на ручках и поили коньяком!» «Изыди, а! Ты со мной всего полночи, а уже порядком меня задолбала!» «Бу-бу-бу! Может, я двадцать пять лет спала и у меня дефицит общения?!» «Если бы я сюда не попала, тебя бы вообще не существовало! Интересно, а дар у всех такой доставучий и говорящий?» «Неа! — В интонациях шизы послышались самодовольные нотки. — Я у тебя уникальное!» «Так, „уникакальное“! А с родом ты когда определишься? Девочка ты, или мальчик, или что ты там такое? Меня, знаешь ли, бесит, когда в голове сидит нечто непонятное! Попахивает съехавшей крышей». «Когда определюсь, сразу скажу!» Из мыслей выдернула Анфиса, которая трясла меня за плечо: — Земля — Эльке! Прием! Ты где витаешь? Следующие полчаса я рассказывала девчонкам, не вдаваясь в детали, что же все-таки произошло. Сейчас, в присутствии герцога, в основу повествования ложилась очень цензурная версия, без подробностей, особенно про покатушки на ручках некоторых блондинов. Про это я подружкам попозже расскажу, когда ничьих лишних ушей рядом не окажется. Надо отметить, где-то в середине повествования, когда я начала рассказывать о Великих Горах и драконах, в герцоге опять проснулся джентльмен, и он наколдовал три пледа, которые тут же нам вручил, пробурчав что-то в духе: — Я потом еще двоих от простуды лечить не собираюсь! Все остальное время, пока я вела рассказ, он изучал какие-то свитки, которые, судя по свисающим печатям, телепортировал из академской библиотеки. Мужчина торопливо пробегал по строчкам документов взглядом и раскладывал на две стопки. Первая пополнялась ежеминутно, ее высота росла едва ли не в геометрической прогрессии, вторую же и стопкой-то назвать было нельзя. Так, пять-шесть свитков, на которых герцогский взгляд задержался гораздо дольше, чем на их менее удачливых соседях. По всей видимости, начальник СБ искал конкретную информацию, и выловить ее крупицы было не таким легким делом, как казалось злыдне раньше. Он хмурился и сжимал старинные бумаги так сильно, что даже костяшки на пальцах побелели. — Вы закончили болтать? — наконец не выдержал он. Я как раз подходила к той части, когда Агата выпустила меня из-под крыла, поэтому с натяжкой, да, можно сказать, закончили. Я торопливо закивала. — Сейчас почти семь утра, — констатировал он наипечальнейший факт. — Вы немедленно отправитесь в свою комнату и никому не расскажете о сегодняшней ночи. Ни о пробуждении, ни о драконах, ни об этом кабинете! Не думаю, что вам с ходу начнут задавать какие-либо вопросы, и все же — никому ни слова! — Даже Глебу? — неожиданно вырвалось у меня. Эридана едва не перекосило при упоминании зельевара. — Пока не стоит! Я не уверен, что смогу доказать до конца его невиновность, особенно если учесть все последние события! Лишние знания могут ему повредить… Правоту герцога пришлось признать. На Глеба кто-то точит зуб, и если магистра, не дай бог, заключат под стражу, которая, судя по слухам, пыток для добывания информации не чуралась, то ничем хорошим это не закончится… Боль может сломать любого… Для себя же я решила, как только угроза минует, Глебу обязательно все расскажу. Герцог продолжал, обращаясь уже к Анфисе и Кристине: — Если поймете, что с вами что-то не так — предметы начнут по комнате летать, у вас изменится цвет кожи, наступит седьмое пришествие, Савойкина начнет ходить по потолку — вы немедленно, в любое время дня и ночи вызываете меня! Все понятно? Девчонки торопливо закивали. Ну как тут не понять! Тем более если за вечер тебя предупредили, что ты в течение двух недель станешь едва ли не суперменом! — А какой у Трои дар? — Любопытная Анфиса все же не выдержала и задала вопрос, который долгое время крутился у нее на языке. Эридан призадумался, будто бы взвешивал, стоит ли нам рассказывать. — Троя — один из примеров, когда пробуждение приносит владельцу больше несчастья, чем пользы! Я не уверен, что имею право говорить об этом. Надеюсь, когда она очнется, сама все расскажет! «Ну вот, одни загадки! Эй, подсознание! — позвала я. — Троя ведь проснется?» «Пока не вижу! — в интонации мелькнула грусть. — Если увижу — скажу!» Глава 4 — А жизнь — это серьезно? — О да, жизнь — это серьезно! Но не очень… Льюис Кэрролл Зельевар не спал уже третьи сутки, и его организм уже устал требовать от хозяина хотя бы какое-то подобие сна. Все, благодаря чему еще держался Глеб, можно было описать тремя словами — упрямство и взбадривающие микстуры. Последние в лошадиных дозах. Уже несколько раз за магистром пытался прийти Арвенариус и уговорить того поспать хотя бы пару часов, но где там. Глеб плотно оккупировал библиотечную территорию, окопался в сотне свитков, книг, фолиантов, и все это ради одной цели — понять, что же произошло с Троей. Ее лечащий врач еще при первом осмотре верно подметил — ни на одну более или менее известную болезнь симптомы не походили. Признаться, у Глеба была догадка, но он старательно выметал ее из мыслей. Ибо ничего хорошего она принести не могла. Если зельевар, не приведи Господи, прав… То Трое уже ничем не поможешь. И поэтому Глеб искал, рыл носом, перелопачивал тонны литературы, исследований, научных трудов, все ради того, чтобы найти хоть крупицу информации, малейший намек, который прольет долгожданный свет… Но все без толку! Очередной свиток был отброшен к дальнему краю стола. Может быть, он не там ищет? Может быть, поиски следует продолжить где-то еще? Тряхнув головой, магистр вновь скинул с себя оковы упрямого сна. Десять минут назад он выпил очередной флакончик с микстурой, и она вот-вот подействует — подарит еще восемь часов бодрствования. Надо сказать, вид у зельевара был не из лучших. Если бы сейчас его увидела Эля, ей бы стоило немалых трудов опознать в осунувшемся, резко похудевшем и обросшем щетиной человеке своего преподавателя. От образа идеального Аполлона, коим зельевара окрестили курсантки-иномирянки, осталась лишь память… Теперь магистр напоминал в равной степени как сумасшедшего ученого, так и обычного, среднестатистического московского бомжа. Разве что серебристый плащ немного разрушал образ последнего. Но Мурзу, прокравшемуся в библиотеку, было плевать, как выглядит магистр. Рыжий кот смог бы опознать любимого Обладателя Всея Белладонны Академии в любом состоянии. Едва животное увидело сидящего в дальнем углу читательского зала сгорбившегося преподавателя, то немедленно припустило к нему со всех лап. Еще бы! Сегодня на Мурза была возложена важнейшая миссия — он нес любовное послание! О чем именно писала Эля, рыжей бестии известно не было, но судя по глазам хозяйки, там, в записке, что-то очень важное, чувственное, волнительное… Наверняка не хуже тех стихов, которые Мурз решил посвятить своей любимой Бусинке: Ты белое чудо в ночной тишине, Ты страсти огонь поселила во мне! О милая, нежная, чуткая Киса! Тебя я спасу, уведу за кулисы! Сбежим мы со сцены твоей золотой, Туда, где наступит уютный покой! И наша с тобою кошачья семья Тогда заживет: котята, ты, я! Эти стихи Мурз собирался прочесть Крокониальде при их следующей встрече. Кошак надеялся и верил, что когда-нибудь она обязательно произойдет, надо лишь немного подождать. А пока он спешил к Глебу. Привязанное к лапке послание неприятно натирало место, которое человек назвал бы коленом, но Мурз мужественно терпел тяготы и лишения. Ради Великой Любви можно и не такое пережить!