Эта несносная няня

— Ты отправилась на собеседование и тут же приступила к работе? — Ехидная реакция сестры на сообщение о том, где и как Ники проведет вечер, подчеркивала парадоксальность ситуации.

— Вот именно. И это в Парадиз-Пайнз, так что я буду поблизости, но жить надо тут, так что я могу от тебя съехать. Это просто идеально для нас сейчас. — Ники поудобнее устроилась на софе, зажав телефон между плечом и ухом, Микки сидел у нее на коленях. — А сам мальчик — очень милый и очень грустный. Я уверена, он скучает по бабушке и дедушке, но, похоже, его подавленность скорее постоянная, чем временная. Он потерял маму. Возможно, он вообще не знает, что такое радость.

— Ох, Ники, все это мне не нравится. Не стоит тебе уезжать от нас.

— Ты очень любезна, но мы обе понимаем, что надо. Вы с Дэном должны сейчас пожить вдвоем. Кроме того, я педагог, и моя обязанность — заняться ребенком, которому нужна помощь.

Аманда многозначительно помолчала, потом глубоко вздохнула:

— Ники, ты представляешь себе, на что идешь?

— Не очень. — И тем не менее печальные глазки Микки пробудили в ней инстинкт опекуна. — Аманда, ему год и месяц, а он еще не умеет ходить. — Ники провела рукой по темно-каштановым кудрям, мягким и нежным, как пух. Микки грустно посмотрел на девушку, и у нее дрогнуло сердце. — Он даже не пытается встать на ножки, когда я опускаю его на пол. Похоже, бабушка постоянно носила малыша на руках.

— Но со всеми этими проблемами должен разбираться его отец, не так ли?

— Вот именно. А Трейс — новичок в этом деле. Я даже не уверена, что он понимает, что тут есть проблемы. Знаешь, он даже может испортить дело. Он — поборник режима и дисциплины, Микки ведет себя смирно. Значит, с точки зрения его отца, все в порядке.

— Но что можешь сделать ты? — задала Аманда разумный вопрос.

— Трейс Оливер — хороший шериф, то есть человек исполнительный и честный. Не сомневаюсь, он хочет Микки добра, но не знает, что и как надо делать. А я его научу.

— Ха! — воскликнула сестра. — Ты что, забыла? Я должна родить через полтора месяца, а за предшествующие семь прочитала все, что могла, о том, как надо растить детей. И вот что я тебе скажу: есть тысячи «правильных способов воспитания». Сколько авторов — столько способов. И каждый думает, что его способ — единственно верный.

— Да. — Ники улыбнулась. Ее сестра всегда хотела знать заранее, что ей предстоит. В этом смысле она пошла в маму. — Но ведь это моя профессия. Я способна помочь Трейсу и Микки.

— Я в этом не сомневаюсь. Я не видела никого, кто умел бы обращаться с детьми лучше тебя. Ты их любишь, и они это чувствуют. Но в том-то и проблема. — Беспокойство сестры возрастало. — Ты слишком им отдаешься. Смотри, как бы не пришлось потом плакать.

— Значит, по-твоему, мне не стоит этого делать?

Очередной вздох.

— Ты замучаешь себя, если не сделаешь, но, боюсь, тебе будет больно.

Да. Это тревожило и саму Ники. Но в свой восемнадцатый день рождения она дала себе слово, что не будет бояться возможных эмоциональных потрясений. Она отдалась жизни сердцем и душой. Это означало, что иногда придется терпеть и боль. Зато ее жизнь будет полна глубоких переживаний и потрясающих воспоминаний.

— Жизнь состоит не из одних роз. Встречаются и шипы.

— Ники, — мягко проговорила Аманда. — Ты не думаешь, что все это — отголоски твоих отношений с мамой?

Этот вопрос пробудил в ней чувство боли и раскаяния. То, что перед смертью матери их отношения были, мягко говоря, не идеальны, являлось для Ники источником постоянных мучений. Она ненавидела себя за то, что они поссорились при последнем разговоре.

— Не могу отрицать. Но прошу, пойми, к тому моменту, когда для Микки наступит пора самостоятельности, он может оказаться совершенно безвольным. И если малыша уже сейчас не направить по верному пути, у него не останется ни капли надежды…

— Противостоять отцу?

— Нет. Пожалуйста, не истолковывай мои слова превратно. — А может быть, на самом деле она имела в виду именно это? Ники покачала головой. Трудно сказать. Она провела слишком мало времени и с тем и с другим. — Я твердо знаю следующее: если я смогу сейчас сделать так, чтобы отец и сын обрели друг друга, у них появится фундамент, на котором они построят свои отношения, когда наступит трудный подростковый период.

Аманда еще раз выразила свое беспокойство и повесила трубку. Ники понимала сомнения сестры. Она защищала Трейса перед Амандой, а он, уходя, не только не приласкал малыша, но даже не посмотрел на него. И это обожгло сердце Ники. Она должна найти какой-то способ сблизить отца с сыном, научить их любить друг друга.

Два месяца. Она отвела себе лето на то, чтобы изменить ситуацию.

Микки робко погладил ее волосы. Девушка вздохнула и обняла малыша. У нее появилось дурное предчувствие, что этим летом она потеряет частицу своего сердца.



Трейс подъехал к дому гораздо позднее, чем предполагал, и вдруг на душе у него потеплело оттого, что в окне горел свет. Да, ему не хватало этого ощущения возвращения домой.

Мысль о мисс Родес, которая ждала его, вдруг пробудила в нем жар совсем иного сорта. Но он быстро подавил это недозволенное ощущение и вышел из машины. Мисс Родес настолько недоступна, что даже мимолетная мысль о близости с ней абсолютно неуместна.

Теплый ночной ветерок, напоенный ароматом сосен, растрепал его волосы. Трейс отпер дверь, вошел в комнату — и запах сосен уступил место запаху жареного цыпленка. Желудок немедленно напомнил ему, сколько часов прошло с тех пор, как он ел в последний раз. Трейс подошел к стойке, отделявшей кухню от столовой, положил ключи в вазочку, где они всегда лежали, и нашел записку, извещавшую его, что ужин в микроволновке.

Она приготовила ему ужин!

Трейс заглянул в печь. Цыпленок, рис и овощное рагу. Выглядит великолепно! И опять он ощутил странную теплоту. И выругался.

«Черт возьми, парень, не будь дураком! Ты что, размяк в свои почти тридцать пять лет?» Как могли домашний ужин и няня настолько выбить его из колеи? У него есть сын, которого надо растить. И он будет делать это так, как делает все вообще — методично, с помощью контроля и дисциплины. Но тогда тем более непонятно, почему он нанял мисс Родес? Она, в своих коротких брючках, нарядных босоножках и обтягивающей кофточке, выглядела так, словно пришла не на собеседование по поводу работы, а на пикник в парке.

Но она заставила Кармайкла смеяться.

Трейс отправил в рот кусок цыпленка, подошел к софе и стал смотреть на Микки, спавшего у Ники на руках…


На шоссе столкнулись четыре машины. Ему и его людям пришлось обеспечивать и движение транспорта, и помощь пострадавшим. Оформление всех протоколов заняло не один час.

Трейс привык к потерям. Его жена погибла в катастрофе, очень похожей на ту, с которой он разбирался сегодня, а мать просто уехала — бросила их с отцом, когда ему было десять лет. Отец умер за два года до его женитьбы на Донне.

Да, папа и мама… Папа никогда не проявлял своих чувств. Он показал Трейсу, что значат честность и честь, но хмурился при малейшем всплеске эмоций. Из-за этого-то мама, в конце концов, и оставила их. Она часто говорила, что Трейс такой же, как отец. А тот не умел любить.

Черт подери! Не надо было ему жениться на Донне. Но она этого хотела, он находил ее достаточно приятной в общении, и им было хорошо в постели. Трейс решил, что это лучший выход.

Конечно, она требовала от него больше, чем он мог дать. Они часто ссорились. Потом ей пришло в голову, что им нужен ребенок. Трейс вспоминал свое детство и возражал: он не сомневался, что поведет себя с сыном так же, как его отец с ним. Но Донна все-таки забеременела.

Сначала он рассердился, потом смирился. Она была так счастлива! Он решил, что жена, сосредоточившись на ребенке, оставит его в покое. Боже праведный! Она заслуживала лучшей доли. Он никогда, ни под каким видом не должен был на ней жениться…

И вот он стоит и смотрит сейчас на Ники Родес и сына. Глядя, как уютно они устроились вдвоем, Трейс позавидовал покою, отразившемуся на личике малыша.

Ее фарфоровая кожа кажется такой же нежной, как у ребенка. Ему захотелось прикоснуться к ней, убедиться в этом, но он поборол свое желание. Это не дело. Она его служащая, а потому недоступна. Нет, тут у него не будет проблем. Его телом управляет он, а не гормоны. И вообще Трейс редко делал что-либо незапланированное, не обдуманное заранее.

Ники заставила Кармайкла улыбнуться, даже засмеяться. Ради одного этого стоит потерпеть. Каким же он был бы отцом, если бы ставил свой комфорт выше потребностей ребенка?

Ники слишком свободолюбива. Он ценит ее непосредственность и честность, но непредсказуемость девушки может свести с ума. Его совершенно неожиданная откровенность во время их разговора продемонстрировала, как легко он может подпасть под влияние Ники.

Трейс не размякал и не таял, глядя на своего сына. В нем пробуждалось исключительно чувство долга. Он решил иметь ребенка и сделает для этого ребенка все, что может. Даже если он не в силах любить. Трейс Оливер выжил без любви. Выживет и его сын.





Глава 3





Хриплый со сна голосок произнес:

— Вы уже дома?

Трейс посмотрел вниз, в эти янтарные глаза, почувствовал, как по всему телу в очередной раз разливается тепло, и отвернулся.

— Да. Спасибо, что дождались. — Он посмотрел на свою пустую тарелку, убедился, что съел все до последнего кусочка, и поставил тарелку на стойку. — Дайте-ка, я отнесу Кармайкла в кроватку.

— Бедный малыш скучал без вас сегодня вечером. — Ники приподнялась осторожно, чтобы не разбудить Кармайкла. — Не хотел спать в своей кроватке. Боюсь, он расстроился из-за того, что его укладывал чужой человек.

— Дело не в вас, — мрачно уверил ее Трейс и взял сынишку на руки. — Он не спит спокойно с тех пор, как мы переехали сюда. Подождите. Я сейчас вернусь.

Он отнес свою невесомую ношу в детскую, аккуратно уложил малыша в кроватку, пристроил рядом с ним плюшевого жирафа и укрыл обоих мягким голубым одеяльцем. Ребенок зашевелился. Трейс подождал, пока он успокоится, потом вернулся в гостиную.

Теперь он благодарил Бога, что перестроил под жилое помещение гараж. По крайней мере, он и мисс Родес не будут спать под одной крышей. Трейс нарочно искал дом с пристройкой. И тому было несколько причин. Во-первых, надо беречь репутацию его и той женщины, которую он наймет, во-вторых, необходимо создать барьер между нанимателем и служащей, отводя в то же время обоим свой кусок пространства.

Ники на кухне мыла посуду после ужина. Вполне домашняя картина.

— Оставьте эти тарелки, — сказал Трейс. — Я сам займусь ими позже.

Она оглянулась через плечо и улыбнулась:

— Я уже все сделала. Мне не трудно.

Девушка открыла шкаф слева от раковины, поставила туда тарелки и вытерла руки посудным полотенцем.

— Нам надо поговорить, — начал он.

Она кивнула, повесила полотенце на край раковины и прошла в гостиную.

— Уже очень поздно. Дело, наверное, было серьезное.

— Очень. — Трейс заставил себя не думать об аварии, которая унесла две жизни. Представитель закона не может позволить себе переживания. — Но разговор не об этом.

— Конечно, — согласилась Ники. — Кармайкл — такой милый мальчик, но очень грустный. Вероятно, он тоскует по дедушке с бабушкой.

— Да, конечно. Они были с ним постоянно. Но теперь ему придется привыкнуть к их отсутствию.

— Он привыкнет, если ваша любовь заменит ему их.

Трейс нахмурился. Он не любил говорить о чувствах. Но речь идет о его сыне, поэтому надо сдерживаться.

— Хотя это займет некоторое время, — продолжала между тем девушка. — Особенно при таком изменчивом расписании, как ваше.