Ее телохранитель

Затем он с силой закрывает дверь машины. Откинувшись на спинку сиденья, я роюсь в сумочке, ища свою заначку. Я не могу сказать водителю остановиться; он, в конце концов, работает на меня. Я могла бы настоять на возвращении в клуб и на самом деле, я могла бы уволить Макса на месте. Я могла бы сказать ему вернуться в ту страну, откуда он приехал.

Только я ничего из этого не делаю. Не уверена в причинах своего молчания, но я не та, кто слишком долго размышляет о подобных вещах.

Вместо этого, я делаю затяжку из вапорайзера. Я успеваю сделать ещё несколько, прежде чем перегородка между мной и передним сидением опускается. Макс оборачивается и смотрит на меня.

– Чем могу помочь? – надменно интересуюсь я, выдыхая в его сторону.

– Серьёзно?! – восклицает он, звуча раздражённо.

– Хочешь? – спрашиваю я саркастически, предлагая ему вапорайзер. – Немного травки может тебя успокоить.

Он не отвечает. Он просто закрывает перегородку между нами.



4



Макс



Когда мы возвращаемся во дворец, я осматриваю комнату принцессы, не сказав ей ни слова – даже, когда она проскакивает мимо меня, покачивая бёдрами, и направляется к своей ванной.

Даже, когда она стягивает рубашку через голову прямо передо мной и, бросает ту на пол позади себя.

Я ничего не говорю. Просто разворачиваюсь и выхожу из комнаты, направляясь в свою спальню, в крыло для сотрудников дворца. Все штатные телохранители имеют комнаты отдыха. На первый взгляд может показаться, что они похожи на крошечные кладовки или комнаты в общежитие, но на самом деле это полноразмерные (хоть и небольшие) апартаменты. Что-то вроде этого достаточно для моих нужд, но я делаю мысленную пометку, чтобы арендовать что-нибудь маленькое в городе, вдали от дворца. Никогда не помешает иметь план отступления. Это всегда было моим девизом и то, что хорошо служило мне всю жизнь, особенно в морской пехоте.

Если принцесса продолжит раздеваться передо мной, мне потребуется, чёртов план отступления. Я не могу представить, что мысли о королевской дочери подобным образом будут иметь хороший конец.

Я опираюсь о дверь спальни, сильно выдыхая при мысли о том, как танцевала принцесса: словно она была на вершине мира сегодня ночью, раскачивая бёдрами, и этот взгляд в её глазах. Она пыталась свести меня с ума своим танцем, это совершенно ясно.

Чёрт, я практически уверен, что она пыталась завести меня на всю ночь.

Я не знаю ни одного нормального американского мужика, который бы не возбудился, просто глядя на наряд, одетый на ней сегодня вечером. Но и я тоже не нормальный американский мужчина. Я всегда всё держу под контролем – ещё одна черта, которая хорошо мне служила. Я не тот человек, который теряет контроль, но сегодня я его потерял.

Я не должен был брать её на руки и уносить из клуба. Тот факт, что я это сделал, мог стоить мне работы. Но, чёрт возьми, я не хотел просто стоять и смотреть, как она танцует, когда каждый парень в помещении пялился на неё.

Мой член упёрся в молнию штанов, просто из-за мысли о ней. Самоконтроль кажется чертой, которой я в данный момент не располагаю.

Расстегнув брюки, я обхватываю рукой свой твёрдый член. Предъэкулянт капает с кончика, как будто это грёбанный кран. Вместо того чтобы лечь в кровать и спать по расписанию, как должен – так, как если бы у меня было хоть какое-то подобие самоконтроля – я здесь дрочу, потому что слишком сильно завёлся, чтобы делать что-то ещё.

Я не могу выкинуть из головы её образ в баре, когда она смотрела на меня свысока. Или снимала рубашку в своей комнате и уходила, как будто провоцировала последовать за ней.

Я никогда так бы не поступил. Я никогда бы не поставил под угрозу своё положение здесь, или доход, который получаю, чтобы поддержать своих родителей.

За исключением моей фантазии.

В моей фантазии, она стоит прямо здесь, прислонившись к стене, одетая в платье, задранное на её кремово-белых бёдрах, а под ним ничего. В моей фантазии, когда я скольжу пальцами между её ног, она мокрая. Я подношу свои пальцы ко рту, её влажность сверкает на кончиках, как ювелирное украшение в целое состояние, которое она носит на шее. Когда я прикасаюсь к ним языком – вкус Александры это лучшее, что я когда-либо пробовал.

Она выгибает спину, плечи прижимаются к стене; смесь похоти и неповиновения в её глазах, выражение лица – становятся слишком знакомым.

– Попробуй себя, – шепчу я, прижимая пальцы к губам девушки. Я поддразниваю её нижнюю гуду, и она открывает рот для меня, соблазнительно всасывая мой палец, так, словно её губы обёрнуты вокруг моего члена.

Чёрт, я хочу, чтобы эта девушка обхватила меня своими идеально накрашенными королевскими губками. Я хочу взорваться внутри этого королевского рта. Я хочу, чтобы принцесса смотрела на меня широко открытыми глазами и проглотила всё, что я ей дам.

– На колени, принцесса, – рычу я, мой тон резкий, но только потому, что я уже слишком близко подошёл к грани.

Она ухмыляется и выгибает бровь, как будто её забавляет то факт, что я приказываю ей.

– Ты действительно думаешь, что Принцесса Протровии встанет на колени посреди комнаты своего телохранителя?

– Встанет, – тихо шепчу я ей на ухо, наслаждаясь, когда она поворачивает свою голову ко мне, заметно морщась от моих слов. Она начинает задыхаться, от моего скольжения ладонью по внутренней стороне её бедра, мои пальцы находят обратный путь к местечку между её ног. Она такая мокрая и, когда я прижимаю кончики пальцев к её клитору, Алекс немного хныкает. Вскоре, частота её дыхания меняется, укорачивается, пока не становится похоже, что она задыхается, а не дышит. Её клитор набухает и, несмотря на то, как сильно хочу припасть к нему своим ртом – не делаю этого, потому что это было бы слишком легко.

Поддаться ей было бы слишком легко, а принцесса Александра не делает ничего лёгким. Всё, что с ней связано, должно быть сложным, как ад.

Поэтому я подвожу её к краю, мои глаза ни на секунду не отрываются от неё, пока я поглаживаю её. Глаза девушки полузакрыты, и её грудь двигается вверх и вниз, делая вдох и выдох, а потом я… останавливаюсь.

На её лице появляется выражение недоумения.

– Что ты делаешь? – спрашивает она, практически хныкающим голосом.


Я не отвечаю. Я тянусь к её волосам, не заботясь о том, что разрушаю многочасовую работу королевского парикмахера, который создал эту причёску, идеально сочетающуюся с её платьем. Я полностью всё испортил. Я поднимаю её лицо вверх, пока девичьи губы практически не касаются моих, но не целую её. Мне нужны её губы для другой цели.

– Я сказал тебе – на колени, – рычу я. – Не говори о том, что не думала об этом.

Чёрт, я фантазировал об этом с того дня, как встретил её. Мой член дёргается в ответ, убивая своей твёрдостью.

– Я ни перед кем не опускаюсь на колени.

– Не забывай, с кем ты разговариваешь, принцесса, – шепчу я. Она резко вдыхает, и я знаю, что даю именно то, что она хочет. – Я знаю тебя. Не пытайся отрицать, что промокла от самой мысли опуститься на колени, чтобы я мог трахнуть твой милый маленький ротик.

Когда она ахает, звук отражается от стен.

– Это платье стоит больше, чем твоя месячная зарплата, – протестует Алекс, возмущаясь. – Я не собираюсь становиться на колени в этом.

– По всей вероятности, – соглашаюсь я. Сжимаю нижнюю часть ткани и разрываю её, прямо посередине. – Но теперь оно разорвано.

Алекс смотрит на меня долго и упорно, и на минуту мне кажется, что она собирается ударить меня. Это именно то, что я заслуживаю; чёрт возьми, я заслуживаю гораздо хуже, чем это, за то, как далеко я с ней уже зашёл.

Но она не бьёт меня. Она прищуривается, а её рука дотягивается до моей груди. Мой член набухает от прикосновения девушки, хотя её рука даже близко к нему не приблизилась. Её ладонь задерживается, а затем она смотрит на меня, опускаясь.

На. Колени.

Я обхватываю пальцами её волосы, крепко сжимая, когда она опускается на пол. Затем она стоит на коленях, глядя на меня большими глазами, которые затуманены похотью и внезапной готовностью уступить мне.

Принцесса пробегает языком по губам, пока расстёгивает мои штаны, и когда она обхватывает меня рукой, я издаю длинный стон. Требуются все мои силы, чтобы не кончить на её лицо прямо сейчас.

Я веду себя неосторожно, неуправляемо и совершенно безрассудно с ней. Тем не менее мне всё равно.

Здесь, в моей комнате, я поглаживаю себя быстрее, образ Александры на коленях с открытым ртом и её язычком почти больше, чем я могу вынести.

Она одобрительно взглянула на меня, прежде чем направить кончик моего члена в рот. Когда Алекс обхватывает меня губами, она стонет, звук выходит длинным и низким, словно она с нетерпением ждала, чтобы попробовать меня.

Я не могу больше ждать. Я трахаю её рот так, как намерен трахать её киску, и, безусловно, не так, как будто она принцесса.

Я знаю это по тому, как она стонет от одобрения, одной рукой лаская мои яйца, принимая меня всё глубже и глубже. Алекс не хочет, чтобы я относился к ней, как к принцессе.

Ей нравится именно так.

В комнате отдыха, я издаю длинный стон, не заботясь о том, что кто-нибудь из персонала в любой из соседних комнат мог меня услышать. Образ широко раскрытых глаз Александры, смотрящих на меня, её рубинового цвета губы, обёрнутые вокруг моего члена, толкает меня через край, и я сильно кончаю. Как только закончу, я буду дышать так, словно пробежал чёртов марафон.

Я никогда так не возбуждался от мысли о женщине, которую только что встретил. Она забралась мне под кожу, а это опасно для этой работы, если у меня всё ещё будет завтра эта работа.

Мне нужно взять под контроль свои желания.



5



Александра



– Я уже решил, Александра. Не хочу и слова слышать об этом.

Мой отец строго смотрит на меня, его голос твёрд. Он пребывает в таком настроении, что спорить с ним абсолютно бесполезно, но я всё равно протестую. Сама мысль, что телохранитель может указывать мне, что делать и куда идти, безумна. Я взрослая женщина.

– Это просто глупость какая-то, – спорю я. – Мне двадцать один. Я не ребёнок, отец.

– Тогда перестань вести себя так, – говорит он, его голос разносится по комнате. Тот факт, что он кричит – застаёт меня врасплох; мой отец почти никогда не повышает голос. Даже, когда мы были детьми, и Альби, и я, казалось, попадали в неприятности каждый час, но он оставался относительно спокойным.

Это всё её вина, новой подружки. Простите – новой невесты. Он вернулся после выходных с ней и вывалил новость о помолвке вчера на нас с Альби, словно это была хорошая новость. Сегодня отец внезапно стал участвующим родителем, пытаясь обеспечить соблюдение правил и границ, как будто я вновь была подростком.

– Перестань пытаться произвести впечатление на свою невесту.

Я практически выплёвываю слово, находясь совершенно не в восторге из-за повторной женитьбы отца, несмотря на то, что он явно ожидает, что мы с Альби думаем, будто вся эта история вообще пустяковое дело.

– Достаточно, Александра, – резко говорит он, но я, кажется, не могу просто остановиться. Я погружаюсь с головой, несмотря на то, что знаю – это никуда меня не приведёт. Только усугубит ситуацию.

– Я – взрослый человек, и пойду туда, куда захочу, и сделаю то, что захочу, отец, – спорю я, мои слова вылетают всё быстрее и быстрее, потоком разочарования. – Мои телохранители не имеют права вытаскивать меня из клуба…

– Я сказал, хватит, Александра! – кричит мой отец. Затем он резко останавливается, прочищая горло, когда София открывает дверь.

Я не могла ненавидеть её больше, чем сейчас. Вместо того чтобы быть недовольным тем, что его прервали, мой отец выглядит радостным. София стоит прямо в дверном проёме, руки на талии. Король слишком занят, глядя на неё, как влюблённый школьник, чтобы обратить внимание на то, что женщина даже не скрывает тот факт, что смотрит на меня с отвращением. Её нос морщится, как будто она учуяла что-то дурно пахнущее.