Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище

Смысла этих слов я не уловил, что явственно отразилось на моем лице.

– От Хвата, от ворона мистера Диккенса, – пояснила мисс Лоддиджс.

И вновь гостье удалось застать меня врасплох. Боюсь, в этот момент я замер на месте с отвисшей челюстью, не в силах вымолвить ни слова. Весточка от Хвата, ручного ворона Диккенса? Безусловно, она шутит! Однажды нам с Дюпеном довелось столкнуться с этим созданием в доме Диккенсов. Ворон и впрямь болтал без устали, однако не говорил ничего, кроме какого-то вздора.

– Я только что рассказала мисс Лоддиджс о нашей утренней гостье, – вмешалась Сисси, видя мое замешательство. – Малиновка и впрямь оказалась особой весьма прозорливой. В будущем нам следует больше доверять ее предсказаниям.

– Уж это точно, – согласился я. – Поскольку… боюсь, никаких сладостей к чаю я не принес.

Нимало не удивившись моей оплошности, Сисси любезно улыбнулась.

– Неважно: мисс Лоддиджс все равно не желает ничего, кроме чаю. Чайник я только что поставила. Пожалуйста, присядь и развлеки нашу гостью.

Жена удалилась в кухню, оставив меня наедине с мисс Хелен Лоддиджс – с той, кого я полагал своей благодетельницей: не кто иная, как она, однажды заплатила мне весьма щедрый гонорар за редактирование ее орнитологической монографии. Этот-то гонорар и позволил мне летом тысяча восемьсот сорокового предпринять путешествие в Лондон, дабы расследовать тайну, касавшуюся моей семьи. Прежде я с мисс Лоддиджс не встречался, а посему во время пребывания в Англии счел необходимым нанести юной затворнице непродолжительный визит вежливости и навестил ее в ее доме, в Парадайз-филдс. Сколь неожиданно ныне было увидеть сию необычную леди вне пределов поместья Лоддиджсов, а уж тем более – на другом берегу Атлантики и, что самое невероятное, в моей гостиной!

Провожаемый взглядом ее круглых зеленых глаз, я уселся в любимое кресло Мадди.

– Так, стало быть, речь идет о Хвате, о вороне мистера Диккенса. Действительно, мне довелось встретиться с этим докучливым малым, однако я искренне не понимаю, что бы он мог вам поведать, кроме сущего вздора. Кстати, я и не знал, что вы знакомы с мистером Диккенсом, – сказал я.

– Мы с ним свели знакомство благодаря моей работе. Три года назад Хват отошел в мир иной, и мистер Диккенс попросил меня обессмертить своего друга. Он видел коллекцию колибри, принадлежащую отцу, и счел, что я смогу сохранить его ворона для будущего со всем уважением к его духу.

– Какая жалость! Ведь мистер Диккенс был так привязан к этому созданию… Но я уверен: вашей работой он остался очень и очень доволен.

– Я сделала все, что смогла.

– Однако, скажите на милость: если этот ворон мертв, как вы могли получить от него весточку?

Мисс Лоддиджс склонила голову набок и пристально взглянула на меня – возможно, малиновка именно так и взирает на грядку, прежде чем вытащить из земли дождевого червя.

– Грань между жизнью и смертью – лишь тень. Кто может наверняка знать, где кончается одно и начинается другое? Во всяком случае, птицы – хоть живые, хоть ушедшие за грань – каким-то образом могут общаться со мной, – пояснила она, пожав плечами так, точно сие заявление было самой естественной вещью на свете.

– Понимаю. Тогда, осмелюсь спросить, что же за весточку передал вам Хват?

Мисс Лоддиджс ненадолго задумалась, будто решая, с чего лучше начать.

– Все это касается ваших способностей к аналитическому мышлению. Видите ли, мистер По, мне нужна ваша помощь, чтобы раскрыть ужасную тайну – убийство. Помните ли вы Эндрю Мэтьюза, птицелова моего отца, и его сына Иеремию?

– Да, я имел удовольствие познакомиться с ними в Парадайз-филдс.

– Оба они мертвы, – объявила мисс Лоддиджс. – Эндрю отошел в мир иной вскоре после Хвата, в тысяча восемьсот сорок первом, в экспедиции. Как нам сообщили, упал со скалы и разбился насмерть, однако Иеремия не верил, что это падение было случайным. Теперь мне точно известно: он не ошибся и это было убийством, так как Иеремия тоже погиб – был убит здесь, в Филадельфии, в октябре прошлого года, на обратном пути из экспедиции за птицами по поручению моего отца. Нам сообщили, будто он упал с корабля и утонул в ночь накануне отбытия в Лондон со всем, что собрал в экспедиции, но это ложь. Чтобы найти преступника, лишившего его жизни, мне необходим ваш талант.

И снова я замер с отвисшей челюстью, напрочь утратив дар речи. Ведь ни о своей семейной тайне, ни о знакомстве с докучливым ручным вороном мистера Диккенса я не обмолвился ей ни словом! С чего, с чего она могла решить, будто я обладаю даром аналитического мышления – достоинством, несомненно, свойственным моему другу, шевалье Огюсту Дюпену, способному путем простых наблюдений проникнуть в самую душу любого человека и находить решения любых загадок с проницательностью просто-таки сверхъестественной?

– Не могли бы вы рассказать обо всем подробнее? – пролепетал я.

– Поначалу мне несколько раз снился Хват. Я видела, как он оживает под стеклянным колпаком и стучит в стекло клювом, пытаясь мне что-то сказать.

– Какие кошмарные сны!

– Ничуть. Он – друг, это было очевидно, вот только я очень досадовала на то, что никак не могу его понять. А когда птицы в доме пришли в движение, я осознала, сколь важно разгадать его предсказание.

– Какие птицы? Что вы имеете в виду? – спросил я, с каждой минутой все крепче убеждаясь в том, что моя благодетельница отнюдь не просто эксцентрична.

– Речь о птицах, выставленных в моей гостиной. Мать расставила их в той манере, какую сочла приятной для глаз, без малейшей оглядки на любые научные принципы, но однажды утром все птицы из Южной Америки оказались собраны вместе, на шкафу с колибри, словно о чем-то совещаясь. Мать разбранила за порчу своего художества горничную, но и я, и отец понимали: учитывая, как сгруппированы птицы, горничная здесь ни при чем. Позже отец отчитал за эту проделку меня, а от моих слов, что это – послание от Хвата, попросту отмахнулся.

– Значит, он в орнитомантию[9] не верит? – предположил я.

Мисс Лоддиджс покачала головой.

– Разумеется, нет, оттого и отреагировал так странно. А на следующую ночь, когда некто сумел проникнуть в одну из оранжерей, отказался сообщить о преступлении властям.

– Что же оттуда украли?

– Ничего, однако висячий замок с дверей в оранжерею был снят, а Энфис, наша малышка-колибри, выпущенная из вольера, свободно летала по всей оранжерее. Я опасалась, как бы потрясение не погубило ее.

– Возможно, ваш отец счел это случайностью? Решил, что кто-то просто забыл запереть наружную дверь и дверцу вольера – тоже?

– Это невозможно, – заявила мисс Лоддиджс. – Вольер Энфис я перед сном проверяла сама.

Тем не менее ее отца, решившего не тревожить полицию тем, что легко объяснялось человеческой оплошностью, я вполне понимал.

– Ну, а на следующую ночь мне все сделалось ясно, – продолжала гостья. – Проснувшись, я увидела перед собой Иеремию. Занавеси были раздвинуты, комната озарена неярким светом луны, а он стоял на пороге, в дверях моей спальни. «Иеремия! – воскликнула я. – Нам сообщили, будто ты утонул!» Стоило мне заговорить, его словно окутало тенью, и я с болью в сердце поняла: это всего лишь его дух. «Не уходи, – взмолилась я. – Не хочешь ли ты о чем-то рассказать? Что-либо сообщить?» Тут лунный свет словно бы сделался ярче, разогнал сумрак, и вот он, снова передо мной! «Ла Хойя[10]. Где Сокровище?» – прошептал он. «Какое сокровище? О чем ты?» – спросила я. Но лунный свет померк, и Иеремии стало не видно. Я поднялась с постели и вышла в коридор, надеясь найти его там, но коридор был пуст. Тогда я прошлась по всему дому, окликая его по имени, однако Иеремия исчез, – закончила мисс Лоддиджс, не сводя с меня огромных зеленых глаз.


– Как все это тревожно, – заметил я. – Вы очень испугались?

– Испугалась? Ничуть. Ведь это был Иеремия! Но когда я разбудила родителей и рассказала им об увиденном, отец начал настаивать на том, что все это лишь сон, и отослал меня спать, наказав принять успокоительное.

Судя по выражению лица гостьи, мне надлежало разделить ее недовольство этакой несправедливостью, однако я невольно задался вопросом: уж не приняла ли она перед явлением духа чего-либо покрепче успокоительного? По счастью, выразить эти мысли вслух мне помешала жена, вошедшая в гостиную с чаем и бисквитом, нарезанным тонкими ломтиками. Лучезарно улыбнувшись гостье, она налила ей чаю. Увидев их рядом, я с изумлением вспомнил о том, что мисс Лоддиджс старше Сисси всего четырьмя годами.

– Знаете, мисс Лоддиджс, я и не думала, что мне выпадет шанс познакомиться с вами! Я так восхищена вашей книгой по орнитологии, а работа с вами в Лондоне оказалась для мужа истинным наслаждением.

Я внутренне содрогнулся: ведь Сисси-то полагала, будто причиной моей поездки в Лондон была работа с мисс Лоддиджс! Заставить себя раскрыть ей жуткую тайну, доставшуюся мне в наследство, я был просто не в силах. Как может моя Вирджиния, добрая, честная женщина, любить человека, ведущего род от преступников, и жить далее с мужем, чьи дед и бабка за их деяния заслуживали петли? Я ожидал, что мисс Лоддиджс разоблачит мою выдумку, но сия леди, глазом не моргнув, совершенно спокойно поднесла к губам чашку.

– Ваш муж великолепно поработал над моей книгой, – помолчав, сказала она, – и, я надеюсь, окажет мне честь, продолжив сотрудничество.

– О, как это чудесно! – воскликнула Сисси.

Я ничуть не сомневался, что под продолжением сотрудничества мисс Лоддиджс имеет в виду свою неожиданную просьбу о расследовании убийства – задачу, за которую мне вовсе не хотелось бы браться, особенно сейчас, в то время, когда я с головою запутался в собственных тайнах.

– Разумеется, с радостью вам помогу, – осторожно сказал я, – но, боюсь, для этой работы я не гожусь. Она ведь совсем не такова, как прежняя.

– Я заплачу столько же и возмещу любые расходы, – объявила мисс Лоддиджс, вынув из ридикюля, пришпиленного к одежде, пухлый запечатанный конверт и передав его мне.

Сисси взглянула мне в глаза и улыбнулась лучезарнее прежнего. Я повертел конверт так и этак. Судя по его тяжести, там, внутри, действительно находилась вся сумма целиком. Щедрый гонорар, предлагаемый мисс Лоддиджс, как нельзя лучше поправил бы наши дела, отказ же от ее предложения неизбежно повлечет за собою вопросы, на которые мне вовсе не хотелось бы отвечать.

– Что ж, мисс Лоддиджс, если вы вправду полагаете, что я сумею помочь, я, разумеется, к вашим услугам.

– Благодарю вас, мистер По. Я так рада… Сможете ли вы начать завтра же? Я остановилась в имении Бартрамов, у своей знакомой, миссис Карр. Если вы навестите меня там, мы сможем оговорить все детали работы.

– Да, завтра я совершенно свободен. Быть может, в полдень?

– Это было бы идеально, – прошелестела мисс Лоддиджс.

Слушая нас, Сисси едва сдерживала восторг. Что ж, дело ясное: хочу я того или нет, быть мне отныне пособником мисс Лоддиджс в выслеживании призрачного убийцы!





Глава девятая




Почуять неладное мне следовало бы еще за ужином, когда жена просто сказала матери, что предсказание малиновки сбылось и в доме действительно побывала гостья. При этом она не стала описывать необычную посетительницу и ее наряд, и даже ни словом не обмолвилась о предложении оплачиваемой работы, что, без сомнения, обрадовало бы Мадди несказанно. Но нет, ничего этого я вовремя не заметил – столь велико было облегчение, вызванное тем, что мисс Лоддиджс не опровергла моих сказок о пребывании в Лондоне, придуманных для домашних.

По своему обыкновению, Мадди отправилась спать рано, а мы с женой устроились коротать вечер в гостиной. Сисси занялась вышиванием, я же взял в руки книгу, но так и не раскрыл ее – просто сидел и глядел в огонь. Пламя в камине шипело, потрескивало, искры, кружась, будто светлячки над травой в разгар лета, улетали вверх, в дымоход. Молчание становилось все неуютнее – казалось, оно сгущается, как грозовые тучи.

– Мисс Лоддиджс – леди весьма загадочная, – наконец заговорила Сисси.

– Да, учитывая манеру одеваться и род занятий, ее можно назвать эксцентричной. Одна из главных причин – воспитание. Отец неизменно поощрял ее увлечение таксидермией: полезное занятие для его хобби, собирания коллекции птиц.

Сисси кивнула, терпеливо продолжая работать иглой, стежок за стежком украшая растянутый на пяльцах муслин изображением букета цветов.

– В письме из Лондона ты описал ее более чем точно. Только украшений из «мумифицированных птиц», как ты выразился, мы с Мадди даже вообразить себе не могли. Увидеть их собственными глазами… знаешь, выглядит изумительно, но в то же время слегка жутковато.

– Надеюсь, наша гостья не слишком тебя испугала. Она – скорее человек науки, чем экзотическая ведьма, которой может показаться на первый взгляд.

– Мисс Лоддиджс очаровательна и ничуть не страшна, – с улыбкой сказала жена. – Вот только я совершенно не понимаю, как столь неземному созданию удалось добраться из Лондона до самой Филадельфии без посторонней помощи. В своем письме ты упоминал, что она словно бы живет в воображаемом царстве, населенном одними лишь птицами, и редко выходит из дому. Если так, отчего же она не написала тебе о своем новом замысле, но вместо этого отправилась в такое дальнее, рискованное путешествие одна и прибыла в Филадельфию без предупреждения?

Оторвавшись от шитья, Сисси спокойно подняла взгляд на меня в ожидании правдивого ответа.

Я вполне понимал, что не сумел скрыть удивления, увидев в нашей гостиной мисс Лоддиджс, а посему и выдумывать некое позабытое письмо, в коем она предупреждала меня о намерении посетить Филадельфию, не стоило. Мало этого, жена твердо запечатлела в памяти содержание моих писем, тогда как я даже не припоминал, о чем писал ей во время жутких лондонских приключений. Да и беречь Сисси, скрывая от нее странную просьбу мисс Лоддиджс, не было никакого смысла. Оставалось только надеяться, что моя благодетельница продолжит делать вид, будто в Лондоне я работал над ее орнитологическим трудом: уж очень мне не хотелось безвозвратно испортить все самое дорогое в жизни, рассказав жене правду о преступлениях родителей матери и об угрозе для меня и моей семьи со стороны заклятого врага.

– Путешествие из Лондона, разумеется, оказалось для мисс Лоддиджс суровым испытанием, – откликнулся я, – и я, говоря откровенно, даже не знаю, что помешало ей написать мне о прибытии в Филадельфию.

– Остается лишь предположить, что родные не желали ее отпускать.

С мистером Джорджем Лоддиджсом я был знаком крайне поверхностно, однако предположение Сисси выглядело вполне достоверным.

– Возможно, мисс Лоддиджс убедила отца позволить ей исполнить какие-либо хозяйственные дела, – заговорил я, размышляя вслух. – Она прекрасно разбирается не только в орнитологии, но и в ботанике, а у Бартрамов с Лоддиджсами имеются деловые связи в сфере торговли растениями, семенами и тому подобным.

Но Сисси покачала головой.

– По-моему, это не так. Если бы мисс Лоддиджс приехала сюда ради семейного бизнеса, о ее прибытии объявили бы в газетах – особенно если она остановилась у Карров, в поместье Бартрамов, и я бы заметила знакомое имя: в конце концов, книгу ее я читала. Несомненно, мисс Лоддиджс приехала сюда без отцовского позволения, по какому-то делу, до которого отец не пожелал ее допускать. Возможно, она воспользовалась связью с Бартрамами для собственной выгоды, но ее истинная цель – встреча с тобой, причем никакого отношения к редактированию нового орнитологического труда это не имеет.

Сисси умолкла, ожидая ответа: игла в тонких пальцах порхает вверх-вниз, мягкий и терпеливый взгляд – куда действеннее любых допросов с пристрастием.