Два в одном. Оплошности судьбы

— Вот новое заклинание.

Артем посмотрел на плетение, где было всего две нити — зеленая и золотая, — и произнес:

— О, создатель, создай коренные зубы из передних зубов. Скромничаешь, — Артем усмехнулся. Но гремлун не стал реагировать на его подколку. Результат заклинания сказался через полчаса. Вместо передних резцов у кролика выросли короткие бивни или клыки, как у кабана. Свад смотреть, чем закончится эксперимент, не стал и, сняв с головы шестеренку, заехал кролику в лоб. Артем по себе знал, что это эффективный наркоз, и испытал его однажды на себе. Кролик, не издав ни единого звука распластался на кровати.

Разозленный Свад сел за новые расчеты. Он еще трижды отправлял бедное животное в нокаут, но своего добился. Теперь у того были зубы точно такие, как у Свада.

— Давай не спи, — раздраженно проговорил Свад, — читай заклинание на меня.

Итогом всех манипуляций во рту Свада появилось четыре кипельно-белых зуба среди остальных мутно желтых, словно мамонтовая кость. Он удовлетворенно пощелкал челюстью и опять сел за расчеты.

— Вот это для тебя, — протянул он блокнот Артему. Линий было две — зеленая и белая. Человек со страхом сплел заклинание и остановился.

— Не смотри на кролика, — поняв правильно его взгляд, высказал свое мнение гремлун. — У вас масса тела разная и разный расход энергии.

Закрыв глаза, Артем произнес заклинание. К этому времени наступил вечер, в комнате становилось темно. Кролик пришел в себя, цапнул Свада за ногу и удрал в окно. Землянин сидел не шевелясь.

Зубов у Артема во рту не было. Не было вовсе.





Глава 25




Замок ландстарха Гиндстара ла Коше раскинулся на большом холме. Огромный и неприветливый, он величественно высился над окружившей его живописной местностью. Недалеко от холма простиралось красивое озеро. Вокруг росли хвойные леса, перемежаемые желтеющими полями и чистыми деревеньками. Дороги ухоженные, где надо подсыпанные. Видно было, что ландстарх любил порядок и поддерживал его твердой рукой. Во всем чувствовалась его решительность и непреклонная воля. Непросто было такому человеку принять смерть единственного сына и главного претендента на престол. Удобно развалившись в своей коляске и прикрыв глаза, Кварт Свирт размышлял о том, что его ждет в замке. Он изредка смотрел в окно на медленно пробегающий мимо пейзаж севера королевства, не замечая его красот. Быть может, в другое время, будучи не обремененным заданием, он с удовольствием отдался бы путешествию за казенный счет, но сейчас был занят совсем другим делом.

Сюда, на север королевства, он добирался десять дней, и у него было время подумать над тем поручением, что дал ему его покровитель. Для него было вполне очевидно, что кто-то целенаправленно убирает претендентов. Убирает изощренно, под видом несчастных случаев. Следов не оставляет, и свидетелей тоже. Кто же этот неизвестный, и чего он добивается? Самым простым объяснением могло стать такое: убирает тот, кому это выгодно. А кому выгодно убивать претендентов? Ответ, на первый взгляд, тоже очевиден: тому, кто хочет оставить одного претендента, или тому, кто будет первым в очереди.

Для определения виновного достаточно дождаться конца убийств и смерти короля. Тогда потомок первых королей, взошедший на престол, будет основным подозреваемым, или тот, кто стоял за ним. Но в этом случае кто же обвинит монарха? Свирт не знал таких идиотов. По крайней мере, он, Кварт, им не будет.

Но чем больше он размышлял над этим запутанным делом, чем больше он анализировал, как ловко неведомый преступник плел свои сети, в которые попадали жертвы, тем лучше понимал, что не все так просто с этими смертями. И так уж очевидно, что это один из претендентов?

Его опыт, его интуиция подсказывали ему, что он не понимает мотивов этих убийств. Если не копать глубоко, то гибель носителей крови древних королей можно было принять за несчастный случай. Но уже вторая смерть дает повод проверить более тщательно версию несчастного случая, и его противник не мог этого не понимать. Принимать его за ловкого, но недалекого человека, тем более глупого и неосмотрительного, было бы ошибкой. Никогда нельзя недооценивать противника, это он понял после общения с бывшим королевским прокурором, и эта его ошибка изменила всю его жизнь.

«Надо понять мотивы того, кто все это спланировал, — размышлял Свирт. — Чего он добивается? Кто за ним стоит? Кто-то из королевства, или это операция соседей Ривангана? Тогда чего они хотят? Какие цели преследуют?»

Он потер лицо, прогоняя усталость: дорога давалась нелегко, голова пухла от мыслей. Что он знает на сегодняшний день? А знает он очень мало.

Пока никого, кроме этих троих, не убили. Это раз. Но опять же это пресловутое «пока». У организатора преступлений есть команда, которая реализует его планы. Это два. Двоих он уже выявил. Это бородатый южанин и Кертинг. За размышлением он не заметил, как коляска подкатила к воротам замка.

Дело короны творит чудеса: его не продержали у ворот ни одной лишней минуты, а встречать вышла сама мадам Ла Коше. Была она внешне спокойна и даже приветлива, только усталые складки у рта и тени под глазами, полными скорби, выдавали, как трудно ей было в последние дни.

— Мадам, — учтиво поклонился Свирт, — я приношу вам свои соболезнования и обещаю, что не задержусь у вас больше необходимого.

— Пустое, — блеклым, безжизненным голосом, стараясь быть спокойной, ответила хозяйка замка. — Я в полном вашем распоряжении. Можете прямо сейчас задавать свои вопросы.

— Благодарю вас, мадам, за понимание. Вы не скажете, кто мог написать эту записку, что получил ваш сын? — Он держал в руках злосчастный листок, ставший причиной безвременной кончины наследника, и рассматривал ровные строчки, по которым трудно было определить, кто мог написать их — мужчина или женщина.

Риньера, сдерживая слезы от увиденной записки, промокнула платком глаза и ответила:

— Не знаю, сударь. Я сама учила и сына, и Клавдию. Но этот почерк мне не знаком. Хотя могу сказать, что он принадлежит мужчине.

— Мужчине? — Свирт еще раз прочитал строчки. — Почему вы так думаете?

— Потому что женщина пишет мягче, а тут явно видны острые углы. Это без сомнения мужской почерк.

Свирт вгляделся в буквы и должен был признать правоту мадам Ла Коше. Этот почерк подошел бы мужчине, аккуратному, обладающему твердым характером и решительностью. Он отдал должное уму и наблюдательности женщины.

— А ваш сын знал почерк девушки?

Кварт специально не стал называть казненную по имени, щадя чувства риньеры. Они медленно шли к замку, и сторонним наблюдателям могло показаться, что они вели дружеский светский разговор, как давно знакомые люди. Ла Коше держалась просто, не кичась своим положением, и Кварту было нетрудно с ней общаться, он позавидовал ландстарху в его выборе и понял, как ей приходилось несладко с таким деспотичным мужем, каким был Гиндстар ла Коше.

— Конечно знал, — впервые за все время разговора проявила эмоции риньера. — Поэтому я была удивлена тем, что он поверил, что эта записка от Клавдии.

— Он что, был так беззаветно влюблен в девушку?

— По-видимому, да, — кивнула женщина.

— Спасибо, мадам, Вы мне очень помогли, у меня пока к вам нет больше вопросов. — Свирт вновь поклонился.


— Тогда слуги проводят вас в гостевые покои, сударь, и покажут замок. Я выделю для вас бывшего прислужника сына, он вам окажет все необходимое содействие. — Хозяйка ушла, распрощавшись, а Свирт направился в выделенные для него покои.

По устоявшейся привычке он тщательно обследовал выделенную ему комнату. Простучал стены, пытаясь обнаружить скрытые ниши, двери или отверстия для прослушки и, ничего не обнаружив, остался доволен. У двери снаружи стоял один из шуаней, пугая своей внешностью слуг. Второй обследовал замок. Дверь приоткрылась, и в нее заглянул, согнувшись в поклоне, пожилой слуга, с бакенбардами и большими залысинами на лбу.

— Ты кто? — спросил Свирт, рассматривая колоритного старика.

Тот прошел в комнату, и в нем была видна стать бывалого солдата.

— Том, ваша милость, — отвечал слуга с чувством собственного достоинства, — хозяйка послала меня вам в услужение.

— А, так ты бывший прислужник наследника?

— Он самый, ваша милость.

— Тогда заходи, поговорим, — пригласил старика Свирт, и пока тот прошествовал к столу, внимательного его рассмотрел. — Ты из бывших солдат, Том?

— Так и есть, ваша милость. Сержант королевского кирасирского полка, — вытянувшись, представился старик. — Служил под началом отца ландстарха, сначала ему, а затем его внуку.

— Хорошо, Том, присядь и расскажи мне о наследнике, что ты о нем знаешь, — сильно ли он был влюблен, и кто мог об этом знать? — Слуга внушал уважение и, по первому впечатлению Свирта, предать не мог. Был он каким-то надежным, преданным, словно стена этого замка, и, по-видимому, неглупым, раз его назначили наставником наследнику.

Том сел и прямо посмотрел на Свирта.

— Задавайте ваши вопросы, господин.

Кварт еще некоторое время рассматривал слугу, убеждаясь в правильности своего первого впечатления. С ним нужно быть открытым и спрашивать прямо, понял он.

— Том, я прибыл для того, чтобы попытаться разобраться в смерти сына ландстарха. Ты поможешь мне?

Слуга молча кивнул.

— Тогда, может, у тебя есть предположения, как это могло случиться? — спросил Свирт.

Но старик в ответ только скривился как от боли и отрицательно покачал головой.

— Нет, ваша милость, я не знаю.

— Хорошо, давай просто поговорим. — Не будучи обескураженным ответом старика, он спросил: — У тебя есть дети, Том?

— Есть, ваша милость, дочь. Ей семнадцать лет. Она убирала в комнате молодого господина.

— Как ее зовут?

— Марта, ваша милость.

При словах о дочери старик заметно взволновался, и это не ускользнуло от внимания Свирта.

— Ты боишься, Том, что Марту могут обвинить в том, что она причастна к смерти наследника? — спросил он.

— Боюсь, ваша милость, — не стал юлить слуга. — Она не виновата, я клянусь в этом.

— Давай поговорим о другом, Том. С кем мог поделиться Ризбар о своих чувствах к девушке? Ты знал его лучше других.

Старик пробуравил глазами Кварта.

— Малыш не общался ни с кем, кроме меня, матери и Клавдии. Он был замкнутым и считал, что отец его не любит. Тот был постоянно занят… — Он замолчал. — Только я знал о его влюбленности и рассказал Марте. — Он еще помолчал. — Я хотел, — с трудом подбирая слова, продолжил старик, — чтобы Марта утешила молодого господина и отвлекла его от глупостей.

— И как, утешила? — с интересом спросил Свирт.

— Нет, мальчик не захотел.

— Это тебе сказал сам Ризбар?

— Нет, — неохотно ответил старик. — Это мне рассказала Марта. Но я ей верю, ваша милость.

— Понятно, — кивнул Свирт. — Значит, Ризбар о своих чувствах сообщил тебе, Том, ты своей дочери, а она кому? — Взгляд агента стал острым, сам он встал в стойку, как охотничий пес, почуявший дичь.

Старик бросил на него потяжелевший взгляд, но ответил:

— Никому.

— Как это? — пришло время удивиться Свирту. — А как тогда кто-то узнал о его влюбленности? Ты кому-то рассказал?

— Ваша милость, ни я, ни моя дочь об этом не распространялись.

— Хм, — с сомнением хмыкнул Кварт. — Ты в своей дочери так уверен, Том?