Драконы осенних сумерек

– Усади его мне на спину, – невозмутимо ответил кентавр. – Если же вы устали, никто не мешает вам всем поехать туда, куда вы должны прибыть.

– По куда вы нас ведете? – спросил Танис.

– Не тебе здесь задавать вопросы. – Кентавр подтолкнул Карамона в спину копьем. – Наш путь долог и далек. Я предлагаю вам ехать. Бояться нечего… – И он поклонился Золотой Луне, изящно вытянув переднюю ногу и прикоснувшись ладонью к своим спутанным волосам. – Этой ночью вам более ничто не грозит.

– Танис, можно я поеду? Ну пожалуйста!.. – взмолился Тассельхоф.

– Не вздумайте им доверять! – Флинт снова громко чихнул.

– А я им и не доверяю, – пробормотал Танис. – Вот только выбора у нас, похоже, и впрямь нет: Рейстлин не может идти. Давай, Тас. И вы все тоже!

Подозрительно косясь на кентавров, Карамон поднял брата и устроил его на спине получеловека-полуконя. Рейстлин бессильно качнулся вперед.

– Садись и ты, – сказал кентавр Карамону. – Я вынесу вас обоих. Будешь поддерживать своего брата: нынче ночью нам предстоят долгая дорога и быстрая скачка.

Покраснев от смущения, великан взобрался на широкую спину кентавра. Длинные ноги Карамона свисали почти до земли. Он обнял Рейстлина, и кентавр галопом помчался по тропе.

Тассельхоф, хихикая и в высшей степени наслаждаясь происходящим, вспрыгнул на ближайшего кентавра и, не удержавшись, плюхнулся наземь с другой стороны. Стурм со вздохом поднял кендера и водрузил его кентавру на хребет. А затем – прежде, чем Флинт успел возмутиться, – рыцарь подхватил гнома и усадил его позади кендера. Флинт хотел что-то сказать, но только чихнул, и кентавр унес прочь их обоих.

Танис поехал на первом кентавре – тот, похоже, был тут за вожака.

– Куда вы нас везете? – вновь спросил полуэльф.

– К Хозяйке Леса, – был ответ.

– Хозяйка Леса? – переспросил Танис. – Кто она? Одна из… вас?

– Она – Хозяйка, – ответил кентавр и поскакал по тропе.

Танис хотел задать еще вопрос, но кентавр так рванул с места, что он больно прикусил язык. Человек-конь мчался все быстрей. Подпрыгивая на его спине, Танис почувствовал, что начинает съезжать назад, и на всякий случай обхватил руками его мускулистый торс.

– Раздавишь! – оглянулся кентавр. Его глаза поблескивали в свете луны. – Я уж присмотрю, чтобы ты не свалился. Обопрись о мой круп и держись ногами покрепче!

Покинув тропу, кентавры углубились в чащу. Густые кроны деревьев немедленно закрыли луну. Ветви мелькали мимо, временами хлеща Таниса по одежде. Однако кентавр несся галопом, никуда не сворачивая, и Танису оставалось утешать себя тем, что он, вероятно, хорошо знал дорогу.

Довольно скоро, впрочем, кентавры замедлили бег, а потом и вовсе остановились. Кромешная тьма не давала Танису решительно ничего рассмотреть. Лишь слух подсказывал ему, что его спутники были где-то поблизости: он слышал неровное дыхание Рейстлина, бряцание доспехов Карамона и непрекращающийся чих Флинта. Даже посох Рейстлина не светился. Окликнув Рейстлина, Танис спросил его, в чем дело.

– Могущественное волшебство властвует в этом лесу, – прошептал тот еле слышно. – Оно рассеивает любые чуждые чары…

Танису делалось все более не по себе. Он спросил кентавра:

– Почему мы остановились?

– Потому что прибыли. Слезай, – велел тот грубовато.

– Куда прибыли? – Танис съехал на землю с широкой теплой спины. Он попробовал осмотреться, но вокруг по-прежнему ничего не было видно. Похоже, деревья не пропускали вниз ни лучика лунного или звездного света…

– Ты стоишь в самом сердце Омраченного Леса, – сообщил ему кентавр. – А теперь – всего хорошего… или всего плохого, смотря как рассудит Хозяйка.

– Эй, погоди! – сердито позвал Карамон. – Вы что, так и собираетесь бросить нас тут среди чащобы, слепых, точно новорожденные котята?..

– Остановите их! – Танис потянулся к мечу, но оружие куда-то исчезло. Яростная ругань Стурма свидетельствовала о том, что и рыцарь обнаружил пропажу меча.

Ушей Таниса коснулся смех кентавра. Было слышно, как взрывали копыта мягкую лесную землю, как шуршали ветки. Кентавры ушли.

– Наконец-то избавились от них, – Флинт снова чихнул.

– Все здесь? – окликнул Танис. Протянул руку во мрак и ощутил крепкое дружеское пожатие Стурма.

– Лично я – здесь, – пискнул Тассельхоф. – Ой, Танис, как замечательно! Я…

– Тихо, Тас! – перебил Танис. – А где двое с Равнин?

– Мы здесь, – мрачно отозвался Речной Ветер. – И безоружны.

– Все безоружны? – спросил Танис. И тут с горечью поправился: – Хотя, правду сказать, какое оружие в этакой темнотище…

– Жезл при мне, – тихо сказала Золотая Луна.

– И это – могущественнейшее оружие, о дочь племени кве-шу! – прозвучал чей-то глубокий голос. – Оружие добра, предназначенное разить немочи и болезни! – Незримый голос помолчал и грустно добавил: – Увы, в нынешние времена ему также суждено разить злобные существа, стремящиеся разыскать его и изгнать из этого мира…






11. ХОЗЯЙКА ЛЕСА. МИРНАЯ ПЕРЕДЫШКА




– Кто ты? – окликнул Танис. – Покажись!

– Мы не тронем тебя, – ляпнул Карамон.

– Конечно, не тронете. – Эти слова позабавили их невидимого собеседника. – У вас нет оружия. Я верну его, когда придет время. Ибо в Омраченный Лес с оружием не входит никто, даже Соламнийские Рыцари. Так что не страшись за свой меч, благородный рыцарь! Этот клинок древен и драгоценен, и я его сберегу. Простите мне это кажущееся недоверие, но даже великий Хума сложил свое Копье у моих ног…

– Хума!.. – ахнул Стурм. – Но кто же ты?

– Хозяйка Леса.

И едва прозвучали эти слова, произнесенные звучным, глубоким голосом, как тьма расступилась. Друзья вгляделись… и слитный вздох благоговения, подобный весеннему ветерку, прозвучал в ночной тишине. Серебряный лунный свет ярко осветил высокий скальный уступ, а на уступе стояла единорог. Она спокойно смотрела на них, и бездонная мудрость светилась в ее взгляде.

Сердце поневоле сжималось от вида такой красоты… Золотая Луна ощутила, как слезы подступили к глазам, и сомкнула веки, не в силах вынести сияния, исходившего от единорога. Ее шерстка отливала лунным серебром, рог сверкал жемчугом, грива была подобна морской пене. Голова казалась изваянной из гладкого мрамора, но ни одна человеческая – и даже гномская – рука не могла бы схватить изящества и грации волшебных линий сильной шеи и мускулистой груди. В тонких, стройных ногах чувствовалась немалая мощь, а маленькие копытца были раздвоены, как у козы.

Много позже, когда Золотая Луна брела темными, полными опасностей тропами, когда надежда готова была истаять в ее сердце, ей достаточно было лишь сомкнуть ресницы, и надежда вновь оживала, являясь ей в облике белоснежного единорога…

Тряхнув головой. Хозяйка затем наклонила ее в приветственном жесте. Спохватившись, путники смущенно поклонились в ответ, чувствуя себя ужасно неловкими и неуклюжими. Единорог же повернулась и покинула свой уступ, легко прыгая навстречу им со скалы на скалу.

Танис огляделся, чувствуя, как рассеиваются владевшие им чары. Лунный свет заливал лесную поляну. Деревья высились кругом, подобно громадным доброжелательным стражам. Полуэльф ощутил царивший здесь глубокий покой… и вместе с тем ожидание и печаль.

– Отдохните, – оказавшись среди них, проговорила Хозяйка. – Вы устали и изголодались, я знаю. Сейчас принесут пищу и воду для омовения рук. Оставьте все ваши страхи: здесь вам нечего опасаться. Если где-либо и можно чувствовать себя в безопасности нынешней ночью, так это здесь!

Глаза Карамона загорелись при упоминании о еде. Он осторожно опустил брата на землю, и Рейстлин поник в траву под деревом. В серебряном свете его лицо казалось мертвенно-бледным, однако дышал он легко. Он выглядел не столько больным, сколько смертельно измотанным Карамон уселся рядом с ним, огляделся в поисках съестного и вздохнул.

– Что мы будем есть? Ягоды? – с самым несчастным видом обратился он к Танису. – Ох, до чего хочется мяса! Олений бы окорок… или там жареной крольчатинки…

– Тихо ты! – косясь на Хозяйку, шепотом урезонил его Стурм. – Как бы она тебя самого не поджарила!

Но тут из леса вновь появились кентавры и расстелили на травке чистую белую скатерть. Другие кентавры расставили на скатерти хрустальные шары, тотчас осветившие лес.

Любопытный Тассельхоф пригляделся к светильникам и воскликнул:

– Да там же светляки!

Действительно, внутри шаров суетились тысячи крохотных насекомых, и у каждого на спинке горело по два ярких пятна. Они ползали по прозрачным стенкам туда и сюда, стараясь выяснить, где же это они оказались.

Потом кентавры вынесли сосуды с прохладной чистой водой и полотенца – ополаскивать руки и лица. Вода смыла следы боя, очистив и освежив и тела, и души. Но вот стулья, расставленные кентаврами рядом со скатертью, отнюдь не внушали Карамону доверия. Каждый стул был вырезан из цельного куска дерева и вроде бы отвечал формам человеческого тела… однако у каждого почему-то была всего одна ножка!

– Садитесь, пожалуйста, – учтиво предложила Хозяйка.

– Как же на этом сидеть? – не выдержал богатырь. – Я свалюсь! – Поглядел на скатерть и добавил: – И потом, она все равно расстелена на траве. Сяду-ка я лучше на землю…

– Поближе к жратве, – фыркнул в бороду Флинт.

Остальные в немалом смущении поглядывали на стулья, на хрустальные шары, полные светляков, и на кентавров. Дочь Вождя лучше всех представляла себе, как должны были поступать гости. Внешний мир мог сколько угодно считать ее народ варварским; у племени кве-шу были весьма строгие правила вежливости, имевшие силу религиозных заповедей. Золотая Луна знала: заставить хозяина ждать – значит, оскорбить и его самого, и его гостеприимство. С истинно королевским величием она опустилась на стул… одноногое седалище лишь чуть покачнулось, приспосабливаясь, приноравливаясь к ее росту и весу.

– Сядь по правую руку, воин, – ощущая направленные на нее взгляды, произнесла она согласно этикету. Лицо Речного Ветра оставалось бесстрастным, хоть он и знал, что являет собой довольно-таки нелепое зрелище – рослый мужчина, пытающийся усесться на хрупкий с виду стульчик. Усевшись, однако, он с удовольствием откинулся на удобную спинку и едва не улыбнулся.

– Садитесь и вы, – обратилась Золотая Луна к остальным, стараясь загладить неловкость, вызванную их замешательством. – Благодарю за то, что вы ожидали, пока сяду я.

– Лично я не ждал. – Карамон скрестил руки на груди. – Чтобы я полез на этакий насест? Да ни за… – Локоть Стурма, вонзившийся под ребра, принудил его замолчать.

– Благодарю, госпожа, – поклонился Стурм и сел, исполненный рыцарского достоинства.

– Что ж, если он усидел, придется и мне… – пробормотал Карамон. На его решение немало повлияло то обстоятельство, что кентавры вынесли еду. Усадив брата, он осторожно сел сам, все еще опасаясь, выдержит ли стул.

Четверо кентавров встали у четырех углов просторной белой скатерти, расстеленной на траве. Подняв скатерть на высоту обычного стола, они отняли руки, но скатерть осталась висеть, причем ее расшитая поверхность была на ощупь такой же твердой и прочной, как самые крепкие столы из гостиницы «Последний Приют».

– Вот это да! Как же это так получается? – вслух изумился Тассельхоф, заглядывая под скатерть. – Там ничего нет! – с округлившимися глазами сообщил он остальным. Кентавры оглушительно расхохотались. Улыбнулась даже Хозяйка.

Кентавры расставили тарелки, вырезанные из дерева и прекрасно отполированные. Каждому гостю вручили нож и вилку, выточенную из оленьего рога. Блюда горячего жареного мяса источали манящие ароматы. Ковриги душистого хлеба и фрукты, уложенные в большие деревянные чаши, отсвечивали в мягком сиянии шаров.

Карамон, наконец-то освоившийся в кресле, потер руки и широко улыбнулся, держа вилку наготове. Шумный вздох предвкушения вырвался у него, когда один из кентавров поставил прямо перед ним поднос с жареной олениной. Карамон вонзил вилку в мясо, восторженно вдыхая ароматный пар… и заметил, что все на него смотрят.

– В чем де… – начал он непонимающе, но тут его глаза обратились на Хозяйку, и, покраснев, он поспешно отдернул руку с вилкой. – Про… прошу прощения, госпожа, – пробормотал он смущенно. – Этот олень… Наверное, был твоим знакомым… одним из твоих подданных…

Хозяйка Леса мягко улыбнулась.